Дружеский секс
Началось всё с того, что Андрюха и Наталья (Санины друзья, с которыми я всегда был накоротке – в гости друг к другу, совместные праздники и т.д.) показали мне фотки ню с их шутливой фотосессии в брачную ночь семилетней давности. Женились ребята рано, по залёту. На первом курсе или даже еще до поступления, перед тем, как Андрюху должны были забрать в армию.
Молодого мужа в кадре было чуть, зато обнажённой и чуть хмельной на вид Натальи оказалось много – в полурасстёгнутом свадебном платье, в праздничном нижнем белым с розовым белье и уже без него, среди цветов на постели, в ванне, полной пены, но мало что скрывавшей. Красивая обнажёнка без тени пошлости. Мастера эротики, блин. Наверно, больше всего мне понравилось в их фотосессии то, что Наталья была там худенькой, юной и очень счастливой.
Ну и...чувства там были. И у модели, и у фотографа. Всякие песни в тему вспомнились. Храни их Гименей от всех плохих людей, слава невесте, встречающей утро женой, хочу чтоб годам вопреки, белые розы, белые розы, лёд витрин голубых и всё такое. Ник Кейв с его утопленницей Элайзой Дэй, конечно же. Что-то я даже напел вполголоса. Вроде бы куплет из «Крематория». Проникся, в общем.
Так не бойся, милая, ляг на снег,
Слепой художник напишет портрет,
Воспоёт твои формы поэт
И станет звездой актёр бродячего цирка
Андрюха не пел, покуривал себе потихоньку и пыхтел добродушно – так старые холодильники рокочут - фоном. А Наталья вдруг притихла и то на меня поглядывает, то на Андрея, и опять то на меня, то на Андрея – быстро так, из-под накрашенных ресниц. Задумалась о чём-то, аж ощутимый звон пошёл от струны, на которой женские уши обычно держатся, чтоб не отвалились. Но не призналась, как мы её ни тормошили.
Через неделю или две мы опять сидели втроём на кухне их квартиры. Выпивали-закусывали по-простому. Блин, двадцать с чем-то лет всем – откуда разносолам на столе взяться? Саня, как обычно, должен был подойти чуть позже. Основная работа у него тогда была не хай класс и он подхалтуривал.
Когда сидишь между мужем и женой и они то и дело норовят по-дружески приобнять тебя за плечи – в общем, есть в этом что-то очень уютное, не только дружеское, а даже уже и родственное тепло. Мы ещё не были пьяны, так – лёгкая эйфория.
- Андрюха, сегодня я пересплю с твоей женой, – сказал я спокойно. Как будто так и надо.
- Согласна? – весело спросил Андрюха у Натальи. Он предвкушал какой-то розыгрыш, думал что мы шутим – и думал так до последнего.
- Ещё бы. Это же Стейнар! – сказала Наталья. Полушутливо-полусерьёзно.
И завела прядь за ухо. То ли свою, то ли мою – я тогда волосы до плеч носил, как и многие в нашей неформальной тусовке. А потом быстро, кончиком языка, облизнула губы, и они заблестели. Неужели загорелась и предвкушает?
При других обстоятельствах я бы её нарисовал. Волосы цвета бургундского, густая чёлка наискосок, маленькие, но выразительные кошачьи глазки, большой чувственный рот и угловатые черты – всё её лицо состояло из треугольников, которые по отдельности были так себе, а все вместе, в сочетании, смотрелись волшебно. Бывают такие лица – не красивые до умопомрачения, но очень запоминающиеся.
- Это... а можно я в кресле напротив посижу? Я тихонько, мешать не буду, – в последний момент Андрюха втиснулся за нами в маленькую спальню.
Я посмотрел на Наталью – она пожала плечами и деловито сняла через голову свой топ – когда она поднимала руки, мелькнули её гладко выбритые подмышки. Внизу у неё тоже наверняка всё гладко выбритое, подумал я. Даже в мыслях не было париться насчёт её мужа. Ещё и лучше, что Андрюха вроде как с нами и в курсе всего. Что ничего не происходит у него за спиной.
Если честно, я их вообще по отдельности никогда не воспринимал. Считал ребят единым симбиотическим существом Наталья-Андрюха. Поэтому, когда я был с голой Натальей в постели, я был как бы и с голым Андрюхой тоже, раздевал-ласкал его, хотя он одетый смирно сидел в кресле. Не дрочил, не пытался встать и присоединиться к нам с Натальей, ничего такого. Он не взял с собой ни стакана, ни закуски – хотя мог бы, он же был в зрительном зале. Просто наблюдал во все глаза и даже, как мне кажется, получал своего рода кайф. Чистую и смертоносную энергию, как от наркотика. Какой может быть попкорн, когда такое?
Иногда его лицо болезненно-удивлённо передёргивалось – и всё-таки он кайфовал. Как счастливый мазохист. Кресло его было расположено максимально далеко, в другом конце комнаты, в затенённом углу. И сам он, замерший и съёжившийся, казался тенью – микроскопической и ничтожной. Я покосился пару раз на его реакцию – но очень скоро полностью переключился на Наталью.
Она была пышногрудая, но упругая телом, как водяной матрас прекрасного качества, на котором обалденно приятно и лежать без движения, и ритмично двигаться. Наталья легонько постанывала во время всего процесса и, признаться, это меня весьма заводило. Я нагло исследовал все её тайные уголки, а потом резко проник в неё, сдёрнув (и даже, кажется, порвав при этом дурацкое кружево) прозрачный лоскуток с её (угадал, бритой) киски. Она чуть выгнула спину, прижимаясь ко мне своей горячей влажностью, бесстыдно предлагаясь мне снова и снова. Несколько раз я заставлял её менять позу и кончили мы тоже несколько раз.
Потом мы с ней лежали какое-то время в истоме – я даже не слышал дверного звонка, а звонили в него долго и упорно.
В общем, как-то само собой получилось так, что мы с Натальей переместились в ванную и продолжили ещё и там. Было много моментов, от которых нам было весело – шампунь разлили? презерватив не надевался? – уже не помню, отчего именно, но мы дурачились и смеялись в голос. Когда мы наконец вылезли оттуда (залив водой пол в ванной так, что она просочилась в коридор, но мы не обращали внимания на весь этот потоп) – Наталья в махровом купальном халате, я в Андрюхином полотенце, небрежно завёрнутом на бёдрах, то сначала мы услышали голоса Андрюхи и Сани, а потом увидели и их самих – дверь на кухню была нараспашку. Разговор шёл на повышенных тонах.
- Сань, а чё я мог, а? – хохотнул Андрей, разливая водку по стопкам и доставая из холодильника новый пакет холодного сока. – Они же короли, высшая лига типа, а я раб при них. Наблюдать издали за половой жизнью короля и королевы – уже милость, которую мне оказали.
- Раб, да? Что ж ты раб, дверь-то так долго не открывал? Или сам участвовал? – процедил сквозь зубы Саня.
- Да ты пойми! – лихорадочно затараторил Андрюха и глаза у него вспыхнули нехорошим огнём. – Чувство было, дикое такое, первобытное, словно мою самку имеет более сильный самец, вожак. А я предоставляю ему всё, что он хочет, в дар, чтобы он меня не убил. Прогибаюсь и преклоняюсь перед ним.
- Значит, это Стейнар тебя запугал, да? Хочешь сказать, что он загипнотизировал вас, как двух драных кроликов?
- Стейнару для творчества надо. Ну и сексотерапия, чтобы он с бабами, а не вот это вот самое с тобой, – ляпнул Андрюха, явно войдя в философскую фазу опьянения в нагрузку к своей вечно актёрско-юродствующей. Он даже наклонил голову вбок и сделал страшные глаза для вящей убедительности. Тормоза он уже явно потерял.
- А это ты видел, аналитик хренов?
Я думал, что Саня врежет Андрюхе – такое у него было лицо. Да у обоих уже были к тому моменту не лица, а жуткие африканские маски смерти. Во всяком случае, на мгновение мне так показалось. Я рывком придвинул стул к столу и сел – теперь уже я заворожённо наблюдал за происходящим. За разрастанием тёмного облака жестокости, которое сгущалось с каждым мгновением и становилось всё более зримым.
Наталья застыла в дверях кухни, как медное изваяние (привет, «Нау»), не решаясь подойти, чтобы не попасть под чью-нибудь горячую руку. Но Саня всего лишь потряс перед Андрюхиными покрасневшими глазами кулаком, на котором блеснуло подаренное мной кольцо. Андрюха замедленно, как подводный спрут, отмахнулся от него целым веером неведомо откуда взявшихся у него чёрных блестящих конечностей, усеянных присосками сверху донизу, и опрокинул в своё ротовое отверстие очередной стопарик.
- Собирайся и пошли домой, – тихо сказал мне Саня. В его глазах плескался шок и ужас. – У тебя есть дом, забыл?
- Я остаюсь здесь до утра, – ответил я.
- Да ты...?!
- Да ладно тебе, Сань, – миротворчески вмешался спрут Андрюха. Язык у него уже слегка заплетался, да и нёс он полную околесицу. – Давай лучше поцелуемся разок – цём! Не по-гейски, а по-брежневски - партия, то бишь Стейнар, позволяет некоторые во-во-вольности. А потом косячок по кругу пустим. Да и забудем про всё. Мы же одна большая дружная семья. Обретёшь с нами бессмертие, глупый мальчишка!
И потянулся с пьяными объятьями, растрёпанный, улыбаясь во всю пасть – уже не как морское чудище, а как довольный сенбернар, воодушевлённый зрелищем то ли мяча, то ли вкусняшки, то ли сразу всего забавного и приятного в мире.
- Убери от меня лапы, шут. Вы все психи. Ненавижу вас! – заорал Саня.
И бросился в прихожую. Мы услышали, как он, ругаясь и всхлипывая, натягивал кроссовки. Сдёрнул куртку, потом уронил её – видимо, успел-таки тяпнуть с Андрюхой, пока мы с Натальей развлекались. А потом с грохотом захлопнул за собой входную дверь.
Наталья выдохнула и тихонько присела за стол. Андрюха уронил голову на скрещенные руки. Мы могли бы говорить о чём угодно, но говорить нам было не о чем.
У кого-то из нас звонил мобильный, рингтон знакомой песни вился, как дымный образ обуявшего нас огромного демона, который и сам не знал, чего в нём больше – весёлой тоски или тоскливого веселья. Он просто рос, расправлял плечи, набирал силу, навёрстывал то, чего долгое время был лишён. Искал, кого любить и ненавидеть, кем заполнить свою жизнь. А мы стремительно уменьшались. И даже вцепись мы в друг друга мёртвой хваткой в поисках спасения, это бы нам вряд ли помогло.
Своё усталое тело ты омываешь водой
Мёртвых морей,
Твоя душа как музей гениальных изделий
И редких вещей...
И я хотел бы остаться с тобой....
