Осела на том
Осела на том самых вкусных стихов,
иного с тех пор не листая,
девчонка, которой был сдаться готов,
невеста моя дорогая.
Алкало культуры её естество,
сдержав анимешечный вопль:
"А здесь что такое? Ужель Сумаро..." –
– и брякнулась розовой попой.
На пыльном ковре обожаемый стан...
Ну да, представляю меньши́нства,
и даже Язы́кова что-то листал,
хотя ближе мне Баратынский.
Тихонько живу средь петрушек и быдл
(лишь ты оказалась живая),
но книжным шкафо́м камингаутнут был,
до свадьбы того не желая.
Мне нравятся хитросплетения слов
и всё, что поставлено на кон,
а это в сторонке лежит Гумилёв*,
надёжно укрыт Пастернаком.
Когда ты поймёшь, что я в этом был весь,
остынешь душою немного
и, может быть, даже позволишь прочесть:
"...влекла меня сердца тревога...".
Пока ж отношения сели на мель,
я веской уликой укатан –
ты маму свою беспокоить не смей
случайно раскрытым развратом.
Пусть думает, что не читаю я книг,
а дзен удалёнки бесцельно постиг,
нещадно кривляясь при этом.
Давай, поднимайся, ведь книга моя
отныне, одной тебе благодаря,
сверх меры, пожалуй, нагрета!
* – старший, разумеется
