Течёт у нас за домом речушка. Обычно — худющая донельзя. Такую перейдёшь вброд и не заметишь. Рождением своим обязана сотням родников, бьющих где-то высоко в горах. Там, где слежавшийся снег превращается в зернистый фирн и не оттаивает даже под жалящими лучами светила.

Извиваясь юркой змейкой, по лесистым склонам спускается в город, разделяя его на две части, соединенные мостами…

 

В то лето сумрачный ветер нагнал пышнотелых, разодетых в траур туч. Безутешный вдовий плач длился всю ночь. Утром в прежнем русле безумствовала уже непредсказуемая в своём коварстве полноводная река.

Неуправляемый поток играючи преодолевал огромные валуны, переставлял их местами; пенился и тужился выйти из каменного плена. После упорных попыток наконец ему это удалось. Снеся железный мост, вырвался на свободу и помчался затоплять тротуары.

Выглянувшее солнце за несколько часов утихомирило бесноватую, иссушило до ручейка и вогнало в прежнюю клетку.

Лишь заржавелый каркас напоминал о том, какой страшной может быть в гневе тихоня.