ветру Ай-Петри

не тягаться бы силой:

ты смерч,

ураган,

самум.

дашь урок послушания…

или сама пойму,

наблюдая за дрейфом дождинок — последышей ливня,

занырнувшего в море за край горизонтовой линии,

на щеках коронованных скал оставляя дорожки влаги.

 

покружился в траве, точно кот,

успокоился,

дремлешь, едва шевеля

ветви бука в узо́рочье хрусталя.

 

не держи, не уйду далеко,

тут прилягу,

у холо́днейшей чистой купели — твоей колыбели.

 

будет утро, прорежется солнце — взойдёшь на трон,

царь ветров…

помнишь сказанное Петром?

помнишь стыд и смирение паче гордости?

зверобой и чабрец с той поры напитались полынной горечью,

в родниковой воде их сварю над костром,

да с тремя лепестками мо́ли,

выпью чай, что пьяней вина.

 

молви вновь,

не признавший вину сполна.

волчьим воем,

сапсановым кличем молви —

не отвечу,

пуста,

ясна

так, как ясен и пуст монах,

пролиставший полвека схимы:

подошедший, сломавший, отнявший имя,

обменявший два слова на мощь твою.

забирай,

просто так отдаю —

что ж боишься тронуть?

 

косохлёстом рыдаешь,

смеёшься раскатом грома.