Из юности
В мои младенческия леты
Трефовым девственным валетом
Я взялся несть поэта груз.
Но надо мной Бубновый Туз
Возник уродливо запретом,
Когда я сделался Поэтом
Без покровительственных уз,
Пребыв в безвестности для света,
В друзьях имея только Муз.
Мне с каждым пережитым днём
И новым дерзостным стихом
Гнетёт сильнее тяжесть плечи.
Уж мне теперь не станет легче.
Но я иду своим путём.
Путём нелепым и неясным,
Никто не знает, где, опасным,
Не предсказуемым ни в чём,
И потому - путём прекрасным!
Мне ни малейшей нет охоты
Заняться глупою работой:
Тушить святой в душе пожар
И, изнывая от зевоты,
Падя банальныя заботы,
Свой торговать природный дар
В обмен за скучный гонорар.
Нет, на иное обречён,
Не для того я наделён
Чудесной силой стихотворца,
Чтоб петь жеманное притворство
И восхвалять незримый трон
Казённых благ и пустозвонства.
Я выше них сумел взлететь.
И что желаю стану петь!
Трефовым девственным валетом
Я взялся несть поэта груз.
Но надо мной Бубновый Туз
Возник уродливо запретом,
Когда я сделался Поэтом
Без покровительственных уз,
Пребыв в безвестности для света,
В друзьях имея только Муз.
Мне с каждым пережитым днём
И новым дерзостным стихом
Гнетёт сильнее тяжесть плечи.
Уж мне теперь не станет легче.
Но я иду своим путём.
Путём нелепым и неясным,
Никто не знает, где, опасным,
Не предсказуемым ни в чём,
И потому - путём прекрасным!
Мне ни малейшей нет охоты
Заняться глупою работой:
Тушить святой в душе пожар
И, изнывая от зевоты,
Падя банальныя заботы,
Свой торговать природный дар
В обмен за скучный гонорар.
Нет, на иное обречён,
Не для того я наделён
Чудесной силой стихотворца,
Чтоб петь жеманное притворство
И восхвалять незримый трон
Казённых благ и пустозвонства.
Я выше них сумел взлететь.
И что желаю стану петь!