Надрыв
В родительском доме
излишне подвижная тьма.
Окошко корябает слива,
замёрзшая несколько лет назад.
Её, вообще-то, спилили за год до того,
как я стала гостьей,
отвыкнув от узкой постели
и стен без отделки.
Вернулась, поняв, что надрыв
не сшивается ни дорогой,
ни исписанным напрочь блокнотом.
Счастлива, да.
Но на пятую часть — точно нет.
Серп травника стал не по руке,
хотя я не путаю мать-и-мачеху
с будущим пухом,
а чай не взяла на рынке.
Так вот, в темноте давит на грудь потолок,
а лечь на живот — словно сдаться.
На крыльце в одеяле теплее:
зелёный верблюд без подсветки
по контуру становится небом,
бездонным и звёздным,
каким не бывать ему в будни
у взрослых.
Но я ведь увидела в марте Венеру с Луной
и снимала закаты над стройкой —
клешню экскаватора в розовом нимбе.
А ещё...
Очень много, но помню не всё.
Счастливое слишком упорно
ныряет в вечерний туман.
Как правильно жить
не встречаясь со тьмой,
выдирающей душу ребёнка
из важных проблем?
