Надрыв

В родительском доме

излишне подвижная тьма.

Окошко корябает слива,

замёрзшая несколько лет назад.

Её, вообще-то, спилили за год до того,

как я стала гостьей,

отвыкнув от узкой постели

и стен без отделки.

Вернулась, поняв, что надрыв

не сшивается ни дорогой,

ни исписанным напрочь блокнотом.

Счастлива, да.

Но на пятую часть — точно нет.

Серп травника стал не по руке,

хотя я не путаю мать-и-мачеху

с будущим пухом,

а чай не взяла на рынке.

Так вот, в темноте давит на грудь потолок,

а лечь на живот — словно сдаться.

На крыльце в одеяле теплее:

зелёный верблюд без подсветки

по контуру становится небом,

бездонным и звёздным,

каким не бывать ему в будни

у взрослых.

Но я ведь увидела в марте Венеру с Луной

и снимала закаты над стройкой —

клешню экскаватора в розовом нимбе.

А ещё...

Очень много, но помню не всё.

Счастливое слишком упорно

ныряет в вечерний туман.

Как правильно жить

не встречаясь со тьмой,

выдирающей душу ребёнка

из важных проблем?