Небо нынче очень ласково...
* * *
Небо нынче очень ласково
И пленительно для глаз,
А почто же грязной сыростью
Столько дней душили нас?
Почему такие залежи
Милой, нежной синевы
Были тщательно скрываемы
От трудящихся Москвы?
В чью завистливую голову
Мысль жестокая пришла
Об утайке от трудящихся
Неба, света и тепла?
Чтобы кривотолков не было,
Я отвечу прямо: да,
Речь о том, кто именуется
Нашим Богом, господа.
Видимо, он солнце ясное
И небес голубизну
Втихаря сбывал в какую-то
Плутоватую страну.
Но подробности – не главное,
Коль афера налицо,
Дерзкая и очевидная,
Как колумбово яйцо.
А быть может – доколумбово,
Ибо и в пещерный век
Аморальность Бога чувствовал
Древний темный человек.
* * *
Вороватая кошка Оксана,
Рыже-черная, с белым брюшком,
Ухитрилась залезть в холодильник,
Но захлопнулась дверца потом.
И никак заточённая кошка
Не могла эту дверцу открыть,
И поэтому ей оставалось
Только выть, ужасающе выть.
И хозяйка, крестясь, прибежала,
И открыла коварную дверь,
И метнулся оттуда под мебель
Рыже-черный простуженный зверь.
Белобрюхая кошка Оксана
Туповата, как видим, была:
Проще было бы выть и мяукать
В час обеденный возле стола.
Так писатели мудрые воют
Под ногами кутящих властей,
И кидают им на пол немало
И кусочков мясца, и костей.
Гложет кости могучий прозаик,
Бард и песенник мясо жуют,
Лишь поэтам лирической складки
Никогда ничего не дают.
И они, словно кошка Оксана,
Лезут с голоду в злые места,
Где лишь мрак и мучительный холод,
А обратная дверь заперта.
И они в ситуацию входят
Слабоумной своей головой,
И тогда, словно кошка Оксана,
Издают ужасающий вой.
