Древнегреческая центурия

Будь в моем распоряжении другая земля, на которую можно было бы встать, я сдвинул бы с места нашу.

Архимед

 

"Разгром параболических зеркал

поставит Сиракузы на колени!

Немногие из многих направлений

умеют управляться с зеркалами.

Тут с кем не побеседуешь - зека!"

"Доставили - каких вы заказали!" -

твердит несмело вышедший из сонма.

И проклинает огненный закат.

И молится полуденному солнцу.

 

На шахматной доске прикноплен лист

с прогнозами: погода охренела!

Задумка нереальна! Архимеда

заглазно костерят отборным матом,

но дружно заворачивают в плис

большие зеркала. Отбортовать бы

квадраты из железа. Только толку!?

А римлянин горланит "гады, пли!" -

и лучники оттачивают точность.

 

"Осада наших славных Сиракуз

затянется на месяцы, не меньше.

Но план защиты лучшими намечен

и это, безусловно, ободряет.

Мы - лошадь, что мешает седоку -

так вытрясем покой из римской дряни!"

Все вторят "римской дряни!" Архимеду.

Здесь ночь довольно горькая на вкус.

К полуночи пространство онемеет.

 

Система из зеркал на чертежах

причудлива, но в общем интересна.

Усталость в меньшей степени телесна,

но вскоре уравняется с духовной.

Уж лучше постоять здесь, чем лежать.

Надрывный возглас "вон они, подходят!"

доносится до римлян, те стреляют.

"Ох, греки, сколько будете лажать?" -

разбит кувшин с ценнейшим дистиллятом.

 

Дела у Архимеда прут на лад:

задумка - сфокусировать на вражьих

судах лучи: "Послушайте, нам важен

момент до возгорания. Ни вдоха!

Волна их ненадолго прогнала.

Пускай один приблизятся немного,

а дальше - как условились. Не бойтесь!

Корма за столько времени гнила,

поэтому начнём с неё и с бойниц".

 

Все будто неподвижны, только пот

подыгрывает времени на бреге.

Суда пылают. Первые набеги

отбиты (впрочем, радоваться рано).

Смеются за обедом, пьют компот.

И только Архимед твердит о рамах

из дерева, из камня, из металла.

Никто не слышит. Крикнул. На кого?

Бошка ему пока не изменяла.

 

Ему надоедает общий гам.

Бредёт к воде: не выжил ли там кто-то!?

Пока подходит, слышит гулкий топот:

уже танцуют, глупые, что кони.

Марк Клавдий Сиракузы оболгал,

но он сосредоточен и спокоен,

глядится вверх: как вовремя - над домом

несутся грозовые облака,

и по прогнозу ливни тут надолго.

 

Он ищет, чтоб никто не помешал

его математическим расчётам,

укромный угол. Проволочной щёткой

наносит на песок большие цифры.

"Забавный слух: безумный падишах

полгода обладает чистым цинком,

который сочетается с лучами.

Хотел бы поболтать с ним по душам,

но все кто был там кончили печально".

 

К доске для объявлений не попасть:

"Недорого сдам хижину в аренду".

Поскольку власть республики валентна

с увязшим в долгих войнах Карфагеном,

победу не поставить "на попа",

а риск, что нас захватят огроменный.

Как выдадут писаки-мудазвоны:

никто ни на кого не нападал.

Назавтра, подсвещаясь мутным солнцем,

 

нас снова атакуют корабли,

гуртом ориентируясь на возглас.

Прекислый запах птичьего навоза

смешается с морским - и станет сносным.

Ужасен всё же римский колорит,

по странности любой оставит с носом;

их первые давно лишились такта.

Все женщины завоют "как уйти?",

а римляне, гонимые в атаку,

 

повалят плотным строем без рубах,

земля от их галопа затвердеет,

волна с тоской оближет жёлтый берег,

а бойня не продлится очень долго.

Ему не место в обществе рубак.

При мысли: в греках минимум задора,

усталый Архимед прошепчет: "Сука!"

и зайчик из осколка что в руках

вдруг выпорхнет на римлянина с луком.