Древнегреческая центурия
Будь в моем распоряжении другая земля, на которую можно было бы встать, я сдвинул бы с места нашу.
Архимед
"Разгром параболических зеркал
поставит Сиракузы на колени!
Немногие из многих направлений
умеют управляться с зеркалами.
Тут с кем не побеседуешь - зека!"
"Доставили - каких вы заказали!" -
твердит несмело вышедший из сонма.
И проклинает огненный закат.
И молится полуденному солнцу.
На шахматной доске прикноплен лист
с прогнозами: погода охренела!
Задумка нереальна! Архимеда
заглазно костерят отборным матом,
но дружно заворачивают в плис
большие зеркала. Отбортовать бы
квадраты из железа. Только толку!?
А римлянин горланит "гады, пли!" -
и лучники оттачивают точность.
"Осада наших славных Сиракуз
затянется на месяцы, не меньше.
Но план защиты лучшими намечен
и это, безусловно, ободряет.
Мы - лошадь, что мешает седоку -
так вытрясем покой из римской дряни!"
Все вторят "римской дряни!" Архимеду.
Здесь ночь довольно горькая на вкус.
К полуночи пространство онемеет.
Система из зеркал на чертежах
причудлива, но в общем интересна.
Усталость в меньшей степени телесна,
но вскоре уравняется с духовной.
Уж лучше постоять здесь, чем лежать.
Надрывный возглас "вон они, подходят!"
доносится до римлян, те стреляют.
"Ох, греки, сколько будете лажать?" -
разбит кувшин с ценнейшим дистиллятом.
Дела у Архимеда прут на лад:
задумка - сфокусировать на вражьих
судах лучи: "Послушайте, нам важен
момент до возгорания. Ни вдоха!
Волна их ненадолго прогнала.
Пускай один приблизятся немного,
а дальше - как условились. Не бойтесь!
Корма за столько времени гнила,
поэтому начнём с неё и с бойниц".
Все будто неподвижны, только пот
подыгрывает времени на бреге.
Суда пылают. Первые набеги
отбиты (впрочем, радоваться рано).
Смеются за обедом, пьют компот.
И только Архимед твердит о рамах
из дерева, из камня, из металла.
Никто не слышит. Крикнул. На кого?
Бошка ему пока не изменяла.
Ему надоедает общий гам.
Бредёт к воде: не выжил ли там кто-то!?
Пока подходит, слышит гулкий топот:
уже танцуют, глупые, что кони.
Марк Клавдий Сиракузы оболгал,
но он сосредоточен и спокоен,
глядится вверх: как вовремя - над домом
несутся грозовые облака,
и по прогнозу ливни тут надолго.
Он ищет, чтоб никто не помешал
его математическим расчётам,
укромный угол. Проволочной щёткой
наносит на песок большие цифры.
"Забавный слух: безумный падишах
полгода обладает чистым цинком,
который сочетается с лучами.
Хотел бы поболтать с ним по душам,
но все кто был там кончили печально".
К доске для объявлений не попасть:
"Недорого сдам хижину в аренду".
Поскольку власть республики валентна
с увязшим в долгих войнах Карфагеном,
победу не поставить "на попа",
а риск, что нас захватят огроменный.
Как выдадут писаки-мудазвоны:
никто ни на кого не нападал.
Назавтра, подсвещаясь мутным солнцем,
нас снова атакуют корабли,
гуртом ориентируясь на возглас.
Прекислый запах птичьего навоза
смешается с морским - и станет сносным.
Ужасен всё же римский колорит,
по странности любой оставит с носом;
их первые давно лишились такта.
Все женщины завоют "как уйти?",
а римляне, гонимые в атаку,
повалят плотным строем без рубах,
земля от их галопа затвердеет,
волна с тоской оближет жёлтый берег,
а бойня не продлится очень долго.
Ему не место в обществе рубак.
При мысли: в греках минимум задора,
усталый Архимед прошепчет: "Сука!"
и зайчик из осколка что в руках
вдруг выпорхнет на римлянина с луком.
