Чай с лимоном – 1. Побег от Покатака

Она называла его "Лепа" за привычку касаться поверхностей и смеялась над его любовью к углам, которую он оправдывал необходимостью искать дополнительные плоскости, будучи прилежащими к какой-нибудь вертикали или горизонтали. Особенно горизонтали, ведь научившись однажды смещать точку опоры вестибулярного аппарата, он постоянно рисковал куда-нибудь выпасть, а с закрытыми глазами это становилось вдвое проще. Поэтому она всякий раз брала его за руку, когда он начинал вздрагивать по ночам.

 

«Ты лепишься, а не липнешь, от того и ходишь едва не падая.» – Говорила она.

 

Перемещаться по городу было крайне неудобно, а иногда и вовсе опасно. Ей постоянно приходилось за него оправдываться, то перед женщинами, чье личное пространство становилось для него "переходом" на открытых местностях, где больше не к чему было прикоснуться; то перед мужчинами, которые с ещё меньшей охотой желали выслушивать чьи-либо объяснения; то перед старичками, которые лишь прижимали свои скромные авоськи и ускоряли шаг настолько, насколько позволял возраст.

 

А однажды в парке он даже прикоснулся к какому-то государственному лицу, но поскольку гражданин был хорошо образован и воспитан, внимательно выслушав объяснения, он счёл их, если не занимательными, то по крайней мере основательно весомыми. Также справедливо заметив, что данная ситуация – есть нечто уникальное и из ряда вон выходящее, однако не отменяющее его законные права на частную собственность, хотя бы в лице собственного лица. И когда их вежливо убедили проследовать по имеющейся букве закона (так как иные у них ещё не были писаны), до той поры, пока не будут устранены омрачающие дело обстоятельства, Лепа попросил её руку, чего никогда прежде не делал. Она с некоторой тревогой посмотрела в его спокойные, сияющие глаза и сделала так, как он сказал.

 

«Ты не можешь быть моей опорой, ты же со мной в одной плоскости, я тебя утяну, и мы оба выпадем.» – Прозвучали в памяти его слова, когда к огорчению сопровождающего, двое молодых людей, взявшись за руки, внезапно пошли по отвесной стене местного приёмного отделения, как по обыкновенной прогулочной дорожке. От изумления тот, кажется, даже забыл потребовать их вернуться для понесения наказания и лишь не моргая стоял, задрав голову и растопырив пальцы, отчего сверху походил на чернильную кляксу.

 

– Он же теперь от нас не отстанет?

Лепа покачал головой.

Они сидели, на краю фронтона здания, как на необитаемом острове, свесив ноги в прохладную влагу дождевых облаков.

Думать о возвращении совсем не хотелось, потому, начиная с этого вечера, они больше о том и не думали. Без слов понимая друг друга, она обняла его и крепко прижалась, а он раскрыл свой зонт тросточкой, и мир снова перевернулся.

 

Подхваченные майским ветром, они плавно падали в ночное грозовое небо.