КУСОЧЕК ХЛЕБА. Часть тринадцатая. РОБИНЗОНАДА.

Сознание медленно возвращалось к Егору, переплетая его видения с наступающей действительностью. Постепенно просыпаясь, он ощущал себя в настоящей постели на белой простыне. Дышалось легко и свободно. Едва воспринимаемый кожей ветерок, неся в себе солоноватый привкус утренней прохлады, приятно освежал лицо, успевшее поймать тёплые лучи восходящего солнца. Рядом плескались прибойные волны. С монотонной последовательностью они шумливо набегали на береговую отмель, на мгновение замирали и откатывались обратно, волоча за собою мелкие камешки, чтобы со следующим набегом вернуть их обратно. В стороне покрикивали чайки, и изредка подавала голос неизвестная птица. Не хотелось открывать глаза, так реалистично в его новое утро вписывались звуки неугомонного океана.

 

- Океана!? – Рогозин попытался резко подняться, но его руки и грудь были перетянуты ремнём.

 

Егор вертел головой, пытаясь осознать происходящее. Медицинская каталка, к которой он был, пристегнут в лежачем положении, и принял в своих снах за кровать, задними колесиками стояла в воде. Застёгнутый ремень просто поддерживал его тело, не позволяя ему свалиться. Освободившись, он внимательно осмотрелся. Небольшой галечный пляж и огромная скала со скудной растительностью являлись одним из многочисленных островков, раскинутых вдоль материковой бухты. Береговая линия подковой огибала место его положения на расстоянии около трёх километров. Рядом стояла канистра с жидкостью, исследовав её, понял, что это питьевая вода. Значит, его здесь оставили надолго.

 

Быстрый осмотр округи на предмет опасности пока не выявил ничего подозрительного. Пришлось обратиться к своей памяти, как к основному хранителю последних событий, происходивших с ним. В почти бессознательном состоянии его под руки вывели на ринг, но самостоятельно он простоял не долго. Негр, против которого ему предстояло вести бой, что-то долго говорил. Потом опустился перед ним на колени, дружественно похлопывая по плечу. Его подняли, но уже другие люди, потом больничная палата, кровь в пакетах. Да! Ему вливали донорскую кровь. Сутки или двое, и он почти вошёл в свою норму, лишь лёгкая слабость напоминала ему о пережитом.

 

- Всё, вспомнил! – он ясно представил последние фрагменты. Звуки шагов вошедшей медсестры сильно отличались от тех, которые принадлежали предыдущей, и он повернул голову. Эта была в джинсах и кожаных ботинках. Он понял, что так быть не должно, но среагировать не успел, игла от шприца уже воткнулась ему в шею. Его усыпили и выкрали, но с какой целью? Однозначно, эти люди были ему не дружественны.

 

Егор сжал кулак, потрогал бицепс – как приятно вновь ощущать себя в теле! Головокружение больше не беспокоило, пробуждался аппетит. Босые ноги с непривычностью воспринимали под собой округлые камешки гальки. Он оттащил от воды каталку и приспособил её в каменной нише, устроив для себя спальное место. Отсоединил от неё одну из трубок, расплескал камнем конец и заточил его на косую, получив острогу-копьё с колюще-режущим наконечником.

 

Из одежды на нём была лишь больничная рубаха до колен, с короткими рукавами. Он разделил её на две части. Верх оставил, как есть, а из нижней половины сотворил подобие шотландского килта. Подумав о том, что ему предстоит нырять, изготовил из простыни плавки, вырезав отверстия для ног и оставив ленточки для завязок. Прошёлся по открытой части берега, где был намытый песок, собрал всё, что можно было использовать для костра. Поднял несколько пластиковых бутылок и одну из прозрачного стекла. Разбив её, аккуратно обточил на камне донышко и попробовал через него сфокусировать солнечные лучи. Как и ожидалось, дымок заструился сразу же. Теперь проблема с получением огня разрешилась сама собой.

 

Егор сложил из плоских камней небольшой очаг в виде чаши, в центре развёл огонь, а по окружности разместил собранных на прибрежных скалах двустворчатых моллюсков, которых здесь было великое множество. По мере нагревания, они раскрывали свои перламутровые половинки и запекались, выпуская сок. Насытившись, он приступил к изучению своего острова.

 

Этот, относительно небольшой участок суши, представлял собою скальное образование, среди камней которого ютилось чуть больше десятка кривых деревьев, похожих на раскоряченные кусты. Со стороны океана была ещё одна бухточка с песчаным пляжем, весьма привлекательная для отдыха, но попасть на неё можно было только оттуда. Забравшись на самую вершину, сравнимую с высотой многоэтажного дома, он глянул вниз:

 

- Матерь Божья! – вокруг острова кружило множество акул. Их силуэты особенно хорошо просматривались на прилегающих отмелях, где они подвижными торпедами врывались в рыбьи стаи.

 

Преодолеть три километра вплавь до материка для Егора было посильно, но зная, что рядом будут находиться эти существа, он сразу отбросил такую мысль. Его даже невольно передёрнуло от осознания того, что он в любой момент может подвергнуться их нападению. Ему приходилось слышать, что во времена второй Мировой войны английским и американским лётчикам для таких случаев выдавали пакеты с отпугивающим акул порошком. Но они имели эффект плацебо, когда летчики верили в его сильное действие, а на самом деле, они никак не препятствовали аппетиту морских хищниц.

 

Ещё поговаривали, что акулы кусают из любопытства, но каплю крови, активирующую их аппетит, они способны учуять на большом расстоянии. А уж, из каких соображений человек будет съеден, жертве всё равно. Из-за большой концентрации соляной кислоты в их желудках пища быстро переваривается, и они всегда голодны. Моряки рассказывали, что выпотрошенная акула вновь клевала на свои же внутренности.

 

- Впереди грядут Танталовы муки, вроде, видит око, да зуб неймёт, - думал Рогозин, разглядывая горизонт. – Если собрать деревья в кучу, можно создать непотопляемую конструкцию, но как ей управлять? В общем, потрудиться придётся. А добравшись до берега, предстоит поломать голову над тем, как преодолеть пустыню Намиб, отделяющую океан от населённых людьми территорий в одних трусах из простыни.

 

Он снял с каталки прозрачную плёнку, разделил её на части, выкопал в прибрежном песке небольшие ямки, достающие до мокрого слоя, установил внутри обрезки пластиковых бутылок и накрыл свои колодцы этими плёночными кусками, прикопав их края. Получился своеобразный дистиллятор, работающий от солнечной энергии и дающий в день по стакану пресной воды, которую всегда нужно иметь в запасе.

 

Егор собрал кучу дров, по-хозяйски рассортировал их и аккуратно разместил в одном месте. Питался в основном моллюсками, была пара неизвестных рыбин и один небольшой осьминожек, которого удалось заколоть острогой в береговых скалах. После увиденного с высоты утёса, он никак не мог преодолеть в себе страх заходить в воду глубже колена. Ему сразу же начинали мерещиться широко раскрытые акульи пасти.

 

Дни шли за днями. Рогозин трудился над сооружением плота, сразу поставив перед собою несколько задач. Он должен быть не громоздким, устойчивым на плаву, основательно крепким, чтобы не развалиться на волне и поддаваться управлению. Дела продвигались очень медленно. Работая примитивными инструментами, он никак не мог ускориться. Порой, его труд напоминал избавление от кандалов на рудниках УНИТА с помощью острой грани алмаза.

 

- Чем не курорт? – успокаивал он себя по вечерам, когда спадала дневная жара, и вечерний туман лёгкой дымкой обволакивал горизонт,- свежий воздух, океан, экзотическая пища, труд в удовольствие. А вот как там мои друзья? Нгана? Ребёнок? Наверняка, уже должен что-то лопотать. Знает ли он, кто его отец? Ада, моя законная жена, прости милая, за то, что не могу вспомнить твоего лица, за то, что я не рядом, Родина обозначила меня должником, вменяя мой долг в почётную обязанность. Товарищ майор Суздальцев, мною было сделано всё, чтобы выполнить ваш наказ – свою страну я ни разу ничем не подвёл и себя не выдал, хотя, порою, возникали определённые трудности. Помнится, в Загсе нам сказали, что трудности все преодолимы, если подходить к ним сообща. Как там моя мама? Вы обещали ей помогать. Моя милая, добрая, обаятельная и всегда безумно красивая Антонина Ефимовна.

 

Рогозин погрузился в воспоминания, которые фрагментами проплывали перед его глазами. Опять потянуло ветерком, и он увидал уже знакомый левитирующий образ женщины без лица. Она плавно приблизилась к нему, вглядываясь в него глазами, которых не было. Он почувствовал её желание с нежностью коснуться ладонью его заросшей щеки, как внезапно она насторожилась от шума лодочного двигателя, который доносился с обратной стороны острова. Егор уже знал, что это видение с женщиной без лица является предвестником приближающейся опасности. Он взял в руки своё копьё и стал подниматься на гребень скалы. Прямым курсом к его острову приближался девятиметровый одномачтовый баркас на моторной тяге с шестью вооружёнными людьми.

 

…Пограничная застава на берегу реки КунЕне была разгромлена повстанцами, повсюду валялись трупы, расстреляли даже собак в вольере. Жуткая картина последствий нападения уже ни на кого не производила впечатления, настолько всё стало привычным и обыденным, словно без этого никак нельзя обойтись. Привалов спустился к реке. Единственный катер, на котором транспортировали Рогозина в сторону океана, выдавал своё местонахождение торчащим из воды носом, изрешеченным пулями. Его не унесло течением лишь благодаря натянутому, как струна, тросу, закреплённому к пирсу.

 

- Как это говорится у военных? Новая вводная? - Сказал Рамирес, обращаясь к Привалову, который разглядывал затопленное судно. – Нам срочно нужно найти плавсредство с мотором, причём, быстроходное. Всё побережье представляет собой алмазные россыпи и находится под усиленной охраной пограничников и судов добывающих компаний. На воде с ними особо не повоюешь, учитывая, что те места кишат акулами.

 

- Это в южном направлении. Насколько я понял, место, куда отвезли Егора, находится в безлюдной северной части Берега Скелетов, недалеко от устья КунЕне, но там территория Анголы. Скальный остров недалеко от берега, если Рогозин рискнёт достичь суши вплавь, его просто съедят акулы, о наличии которых он не подозревает.

 

- А Берег Скелетов тянется на сотни километров вдоль океана по всему побережью пустыни Намиб, он славен своей прибойной волной, преодолеть которую в обратном направлении на вёсельных лодках невозможно. Суда, севшие на мель, обречены, им суждено остаться в тех краях навечно, а экипажам медленно умирать от истощения. Даже киты, попав в прибойную волну, так и остаются там, служа пищей пустынным львам, гиенам и шакалам. К тому же, перепады ночной и дневной температуры в этой пустыне составляют порой более тридцати градусов по Цельсию.

 

- Начальник полиции, этот алчный ублюдок, чтоб ему пусто было на том свете! Есть идеи?

 

- Первая и оптимальная, попробовать поставить этот катер на воду. Для начала осмотрим его пробоины, потом движок, заменим масло. Если судно не способно держаться на плаву, будем искать другое, с лафетом, чтобы доставить его к воде.

 

- Подготавливай к буксировке, я сейчас подгоню тягач.

 

…По всему было видно, что посетившие Скальный остров люди, делают это не в первый раз. Баркас аккуратно уткнулся носом в береговую выемку, специально предназначенную для него. Двое спрыгнули на берег, закрепили канат и стали принимать ящики, которые им подавали с судна.

 

- Значит, это не они доставили меня сюда, - размышлял, наблюдая за их действиями Егор. - Что же, место оказывается весьма популярным. Среди экипажа есть белые и чёрные, вооружены АК, у двоих на головах банданы, на повстанцев не похожи, да и на рыбаков тоже. Скорее всего, их занятие – контрабанда и разбой.

 

Остров был устроен так, что на его противоположные стороны можно было попасть только со стороны воды, огибая его вплавь. Что эти люди делали на берегу, ему не было видно из-за выпуклости скалы. Почти отвесную стену, по правую руку, покрывали лианообразные вьющиеся растения, опутав её подобием разросшегося дикого винограда. Рогозин рискнул и стал по ним осторожно спускаться вниз, понимая, что обратно может и не вернуться.

 

Заскорузлые ветви растений стали поддаваться под его тяжестью и, предательски растягиваясь, с треском разрывались на части. Предчувствуя скорое шумное приземление на острые камни, Егор успел оттолкнуться от скалы ногами. Секунды полёта, и толща воды приняла его в свои объятия, сомкнув свои своды над его головой.

 

Люди с баркаса встревожено схватились за оружие, а Рогозиным тут же заинтересовалась пара серых песчаных акул, превышающих своими размерами его рост. Южноафриканские особи этого вида отличаются своей необычной агрессивностью и считаются наиболее опасными представителями своего вида в здешних местах. Они обладают устрашающей внешностью и сочетают в себе плавную медлительность в движениях, совместно со стремительными атаками.

 

На какое-то мгновение Егор попал в цепкие лапы ужаса, хватку которого усилило нахождение в непривычной среде. Не делая резких движений, Рогозин отплывал спиной к скалам, стараясь держать обеих хищниц в поле зрения. Одна из них сразу же, с неизвестными пока намерениями, подплыла настолько близко, что ему пришлось ткнуть её своим копьём. Та резко отпрянула в сторону, испустив из себя струйку крови.

 

Когда Рогозин коснулся спиной скалы, его так передёрнуло от неожиданности, что он едва не захлебнулся от испуга. Диафрагма спазматически задёргалась, требуя замены воздуха, и ему пришлось всплыть, чтобы отдышаться. Благо, с баркаса этого не заметили. Он вновь погрузился под воду. Ситуация была не из приятных, ему нужно было продержаться в соседстве с акулами, чтобы люди наверху успокоились и не смогли обнаружить его раньше времени. Положение усложнилось ещё и тем, что он сам поцарапался о каменные выступы и его ранки стали кровоточить, привлекая к себе зубастых бестий.

 

Погрузившись на метр, он заприметил третью хищницу. Они каруселью кружили возле него, постепенно сокращая расстояние. Его самодельные плавки из простыни давно развязались и сползли, мешая двигать ногами. Пришлось от них избавиться, разорвав резким движением. Этот кусок белой ткани плавно опускался вниз, слегка колеблясь в придонном течении. Одна из акул проворно метнулась, и плавки Егора моментально исчезли в её широко раскрытой пасти.

 

Всплывая за воздухом, он спровоцировал атаку на себя. Рогозин видел её глотку, челюсти, усыпанные торчащими в разные стороны зубами. Она уже повернулась набок, чтобы отхватить кусок от его живота, когда он судорожным движением оградился от неё копьём. Глубоко нанизавшись на металлическое остриё, эта огромная рыбина, извиваясь, едва не лишила Егора единственного средства защиты.

 

- Шамондо! – Его сознание самопроизвольно обратилось с мольбой, которая беззвучным криком со скоростью кометы пронеслась по клеткам его мозга к тому, в чьей власти находилась возможность оказать ему помощь, - прошу тебя, дай мне умереть от пули!

 

Мутным пятном их стало окутывать кровавое облако, в которое, словно ответом на его просьбу, стремительно ворвалась ещё более крупная хищница. Всей силой атакующей массы она отбросила первую акулу от Егора, почти перекусив её на две части. Это послужило сигналом для остальных, собравшихся здесь пировать, которые быстро растерзали её, оставив плавать лишь мелкие кусочки органической взвеси.

 

Воспользовавшись моментом, Рогозин покинул место стычки и осторожно стал выбираться из воды у самого баркаса. Внезапно, автоматные очереди, сливаясь, прозвучали у него над головой. Двое негров, стоящих в лодке, расстреляли своих подельников на берегу, скорее всего, чтобы увеличить свою долю от награбленного и сохранить тайну хранилища, которое они здесь устроили. Никаких ящиков, выгруженных из лодки, на берегу не было видно.

 

Потом они, с довольным видом, улыбаясь, пожали друг другу руки и обнялись, а когда освободились от дружеских объятий, у одного из них в подреберье остался торчать нож. Его недоумевающий взгляд быстро сменился негодованием и он, умирая, с силой оттолкнул от себя предательски поступившего с ним товарища. Тот, зацепившись пяткой за такелажный фал, не удержал равновесия и свалился за борт, прямо на подставленную Егором пику.

 

- Вот и всё, - тихо шепнул Рогозин и поднялся на баркас.

 

На корме, под кучей скомканного брезента, он обнаружил связанную и с кляпом во рту белую женщину. Она смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Он стоял перед ней во всей красе своего обнажённого тела. Белый дикарь, источающий своим видом воплощение мифического создания, появившегося из морских глубин, чтобы свести с ума и покарать нарушителей его спокойствия.

 

Давняя небритость и растрёпанные мокрые волосы придавали его виду суровость. Её дополняло металлическое копьё, красное от крови убитого негра. Места на руке и груди, которых коснулась жёсткая, как наждачная бумага, кожа акулы, в тон его орудию убийства, на глазах обретали багряный цвет, который насыщался мелкими капельками, вытекающими из множественных ссадин и царапин.

 

Он вытащил из груди второго африканца нож и перерезал на женщине путы. Та, преодолев свои страхи, с выражением вынужденной стыдливости на милом личике, быстро подхватилась, задрала юбку, присела на рядом стоящее деревянное ведро и, не имея больше сил терпеть, стала с шумом опорожнять свой кишечник. Егор, понимая необходимость предоставить женщине уединение, не стал ей мешать.

 

- Бедняжка, - подумалось ему, - эти твари так долго её не развязывали.

 

Он пнул ногой окровавленный труп негра и, поднапрягшись, выбросил его за борт, потом сошёл на берег, присматривая на убитых одежду для себя. Стянув с одного джинсы, с другого рубашку, принялся их застирывать на мелководье. Женщина наблюдала за ним с баркаса, не зная, как себя вести в сложившейся ситуации.

 

Подсушив отжатую одежду на солнце, Егор облачил её на себя и поднялся на баркас. Женщина всё ещё находилась на корме рядом со своим «горшком» и держала в руках автомат, направив ствол на Егора. Посмотрев, как она его держит, он улыбнулся, показал ей левую ладонь и медленно поднял со дна лодки второй АК. Повернул его боком, передёрнул затвор и показал даме флажок переводчика огня, опустил его вниз и нажал на курок, направив оружие в небо. Раздался выстрел, после которого он вернул переключатель в обратное положение и сделал несколько безуспешных попыток его повторить, демонстрируя, таким образом, последовательность действий обращения с оружием.

 

Видя его дружественное отношение, женщина опустила автомат и заговорила с ним на английском языке. В основном, это была масса вопросов, на которые она ждала ответов. В её речи несколько раз прозвучало название города Кейптаун и имя Эллис, которым она обозначила себя. Рогозин, как мог, объяснил ей, что он не воспринимает речи и сам не способен её воспроизвести. К тому же, он еще и не грамотен.

 

Они продолжали обмениваться жестами, значение некоторых каждый мог понимать по-своему. Тогда Егор, спрыгнув с борта, на широкой полосе прибойного песка, прилегающей с левой стороны баркаса, изобразил женскую фигурку, которую крепят к двери, ведущей в дамскую комнату, обозначив, подвластную ей территорию. На ней она должна чувствовать себя свободно и комфортно, благо, там располагались два камня, за которыми можно было укрыться от любопытного взгляда.

 

Потом он забрал из баркаса ведро, заменяющее гальюн, отнёс его в самый дальний конец пляжа, вымыл и оставил у камней на женской половине острова. Рисунками предупредил Эллис о близком присутствии акул и убедился в том, что она его поняла. Разобрался с трупами, присыпав песком и забросав их камнями на своей половине.

 

Улучшив момент, когда его невольная спутница занималась гигиеной себя и своего белья, он исследовал доступную часть острова. Намётанным взглядом обнаружил по небрежно затёртым следам, заваленный камнем узкий лаз в пещеру, замаскированный, вдобавок, вьющейся растительностью. Чтобы сдвинуть камень с места, требовалось усилие более,чем одного человека, либо, нечто похожее на лом.

 

- Что же, пусть всё остаётся как есть.

 

На баркасе он обнаружил посуду, примус, канистры с топливом и пресной водой, пару ящиков с консервами, сухими продуктами и спиртным. С превеликим удовольствием Егор приготовил обед и пригласил на него Эллис. Они с наслаждением кушали горячую похлёбку из круп и консервированных бобов с мясом, разбирали отваренных с приправами моллюсков и мелких крабов. Когда Рогозин принялся готовить кофе, женщина достала бутылку виски и попросила его открыть. Они чокнулись и выпили по глотку из железных кружек.

 

Минуту спустя, каждый думал о своих дорожках судьбы, которые переплелись на этом острове, сведя двух разнополых молодых людей вместе, создав им трудности в разговорном общении, но объединяя их силой духа и стремлением познать вольности жизни.

 

Эллис, теряясь в догадках о появлении и нахождении здесь Рогозина, допускала в себе мысль о том, что он действительно может быть одним из жителей давно затонувшей Атлантиды и тайком высматривала, нет ли у него перепонок между пальцами или жаберных щелей за ушами. Ведь не может же один человек жить на каменном острове, да ещё и без одежды, с одним лишь обломком трезубца в руках. Она перестала его бояться и постоянно озвучивала свои мысли вслух, разговаривая мелодичным голосом сама с собою.

 

Между ними стали возникать доверительные отношения. Егору тоже было очень интересно узнать о ней как можно больше, но каким образом? Освободив её от разбойников, он стал ответственен за её дальнейшую судьбу. Минимальное, что от него требовалось, это доставить женщину к белым людям.

 

- Теперь у нас есть баркас, но какое выбрать для него направление? В русло КунЕне и двигаться по нему до Намибии? Или плыть с Эллис вдоль континента в Анголу, куда я собирался сам. Везде война и полный беспредел. Но я хотел найти Нгану. Хорошо, а что потом? Остаться с ней в племени, а как же воинский долг, Ада. В конце концов, мама?

 

В сторону юга на сотни километров тянется пустыня Намиб, побережье которой именуют Берегом Скелетов. Направить баркас в обратную сторону в надежде встретить крупнотоннажное морское судно? Или пиратов? Я даже парус распустить не умею, надо ещё с мотором разобраться, узнать, как им пользоваться. Изначально, моей задачей было достичь берега, потом с полсотни километров по пескам. А дальше что, чёрт возьми?! Опять в эту тюрьму и драться ублюдкам на потеху? Вероятнее всего, надо двигаться в Анголу, и женщину брать с собой. Там будет видно, куда её определить.

 

Егор спрыгнул с борта и жестом пригласил Эллис на пляж. Там он палочкой изобразил на песке контуры африканского континента. Та с любопытством наблюдала за его действиями, удивляясь поразительному сходству. Рогозин обозначил примерное место, где они могли находиться, указав двумя пальцами на них обоих. Она утвердительно закивала головой. Потом он пунктирной линией провёл маршрут, проходящий по руслу реки КунЕне до её истоков в Анголе. Женщина задумалась, соображая, затем, недалеко от речного поворота импровизированной карты, положила камешек:

 

- Годтхельм, - произнесла она название городка с тюрьмой, в которой сидел Егор. Она ещё много говорила, сгибала правую руку, показывая бицепс. Из всего, сказанного ею, Рогозин понял, что у неё в этом населённом пункте проживает знакомый мужчина. Он либо сильный, либо весьма влиятельный.

 

- Что же, оказалось, что нам по пути, - подумал он и вложил ей в руку камешек, жестом спросив, откуда она сама.

 

Она поместила его в океане, рядом с обозначенным берегом, и произнесла: «Кейптаун». Эллис несколько раз по слогам произнесла это слово. Егор делал вид, что пытается прочесть по мимике губ, потом переложил её камешек туда, где должен располагаться этот город. Она усмехнулась, кивнула головой, взяла второй галечный гладышок и опустила его на прежнее место.

 

- Кейптаун, - она коснулась пальцем камешка, положенного Егором. Потом дотронулась до своего и повторила это же слово.

 

- Возможно, там есть участок суши с таким же названием, - сделал вывод Рогозин.

 

На баркасе они упорядочили все вещи. Егор закрепил у бортов оружие для удобства использования в случае нападения на них, проверил такелаж, провизию и занялся ознакомлением с двигателем. Ему удалось его завести, опробовать обороты. Во время их увеличения на холостом ходу, внезапно самопроизвольно включилась передача, судно осело в воду кормой, нос задрался кверху и баркас так резко подался вперёд, что Эллис и Рогозин не устояли на ногах. Раздался металлический скрежет разлетающихся в воде винтовых лопастей, наткнувшихся на камни, двигатель заглох, а их плавучее средство почти полностью вынесло на берег.

 

- Твою дивизию! Что я натворил? – Егор в сердцах ударил кулаком по обшивке.

 

Эллис потирала ушибленное плечо, она понимала, что её новый знакомый не моряк, и то, что произошло сейчас, было просто несчастным случаем. Видя его раздосадованное лицо, в ней проснулась женская жалость к нему, которая мягко стала уступать своё место нежности. Она вдруг увидела в нём то, чего не было у других мужчин, которые постоянно пытались её домогаться. Здесь, на острове, она была полностью в его власти, но он, будучи молодым и сильным, долгое время находившимся в одиночестве на необитаемом острове, вёл себя галантно по отношению к ней.

 

По сути, она была его военным трофеем, чем непременно бы воспользовался любой изголодавшийся мужчина, но он сделал её своей равноправной союзницей. То, что сейчас произошло с лодкой, не смертельно. Нужно дать ему надежду, и потом он горы свернёт, чтобы доставить её в цивилизацию. А может, узнав его поближе, ей самой уже не захочется расставаться с ним.

 

На аварийные звуки у берега собралось множество акул. Они разрезали поверхность воды своими спинными плавниками в ожидании лёгкой и вкусной добычи. Но Эллис это уже не впечатляло. В ней вспыхнул огонь страстного желания, который с каждой секундой разгорался всё сильнее, затмевая все ожидаемые последствия от того, что уже произошло. Она подошла к Егору и прильнула к нему, обхватив его руками. Их объятия сплелись, губы сомкнулись в поцелуе. От соприкосновения с его усами и бородой она только ещё больше возбуждалась.

 

Наливная тяжесть внизу её живота требовала немедленного расслабления. Она расстегнула его джинсы и ощутила в руке твёрдую и горячую плоть, напрочь отвергающую мысли о том, что он ни на что не способный инвалид. Эллис улеглась на спину, подняв подол своей юбки, и раздвинула ноги. Она чувствовала, что начинает увлажняться, и в этот момент он мягко вошёл в неё. Они смотрели друг другу в глаза и учащённо дышали.

 

Раскрасневшаяся Эллис улыбалась, она была счастлива, как никогда. Каждое его движение коротким импульсом разносило по её телу и сознанию внезапное ощущение сильного душевного подъёма и абсолютного благополучия. Вот паузы между ними стали сокращаться и чувство эйфоричной неги захлестнуло её, погрузив в блаженное состояние, на какое-то время, освобождая от всяческих жизненных забот и стремлений, с громким стоном, вырываясь наружу. Потом, всецело отдавшись своим чувствам, она улеглась на бок, положила голову Егору на грудь, обхватила его рукой и уснула.

 

А он, не шевелясь, оберегал её сон. Разные мысли роились у него в голове. Сквозь дрёму ему думалось о том, почему со всеми женщинами у него происходит всё так внезапно и по-настоящему. То доверие, которое они оказывают ему, почему-то всегда обязывает его отвечать им тем же. Может быть, это молодость, гормоны, но то, что он искренен с ними, не вызывает сомнения. Егор всегда обладал чувством такта, придерживался расстояния в отношениях с ними, как и учили его в тренировочных лагерях. Но именно это и влекло женщин к нему. Причём, так сильно, что он и сам не был готов устоять перед их соблазнами.

 

«Никаких душевных отношений с женским полом, они лишь прикрытие и источник информации. Никаких длительных связей и привязанностей. Никаких зачатий. Иметь близкого человека, есть ваше слабое и уязвимое место» - вспомнились ему наставления инструктора. Он до сих пор не знал, что перед отправкой в Анголу, Суздальцев скрыл от всех его женитьбу с Адой, как и то, что перед самым отбытием не сказал Рогозину, что у них родился сын. За всё время, прошедшее после их скромной свадьбы, он не позволил им ни разу встретиться.

- По большому счёту, они правы. Не будь у меня отношений с Нганой, я не был бы сейчас на этом острове. Но с другой стороны, тогда бы я не спас Эллис. Шамондо! – Мелькнула у него догадка, - это всё твои проделки? Зная твою привычку отнимать жизни у тех, кто мне дорог, прошу тебя, не смей навредить ей! Ты добился того, что я в тебя верю, разве этого не достаточно? - Он сдул с её лба прядь волос, она открыла глаза и потянулась к нему губами. Через минуту они вновь стали учащённо дышать.

 

…Время протекало незаметно. Егор и Эллис вели себя, как молодые супруги в свадебном путешествии, наслаждаясь медовым месяцем. Они могли до изнеможения заниматься любовью, чтобы потом восстанавливать свои силы, просто валяясь на песке. Они уже давно не пользовались одеждой, и солнце покрывало их тела равномерным загаром. Егор научился охотиться на молодых акул, крабы и устрицы, казалось, не переводились на этом острове. Беззаботную жизнь молодых людей ничто не нарушало.

 

Вечерами они наблюдали за тем, как солнце погружалось в океан. Это всегда было непередаваемым и завораживающим зрелищем. Оно превращалось в круглый апельсин, заставляя небо и воду обретать такой же оранжевый цвет. На этом фоне чёрными силуэтами проявляли себя редкие и всегда говорливые морские чайки. По мере убывания солнечного диска, что происходило относительно быстро, краски, прямо на глазах, сгущались, переходя в багровые, а потом тёмно-красные тона.

 

В свободное от любви и забот время, Эллис рассматривала морские просторы в бинокль, потом переводила окуляры на Егора, которого про себя окрестила Атлантом. Развлекаясь, она рассматривала его на удалении и приближении. Её, как и любую женщину, разбирало любопытство. Кто та особа, имя которой он носит на груди? Что их связывает? Кем ему приходится и где она сейчас?

 

Используя инструменты с баркаса, Егор заготовил несколько брёвен, если так можно назвать их кривое подобие. Потом он скатывал в кучу перед судном крупные камни, чтобы они служили упором. Применяя самое длинное бревно, как вагу, он, используя противовесы, раскачивал и приподымал его носовую часть, а Эллис подсовывала под днище деревянные кругляки.

 

Максимально разгрузив своё плавательное средство, чтобы облегчить его вес, они упёрли один конец бревна в груду камней, а другой, под углом, в переднюю часть остова. Постепенно огружая его, им удалось сдвинуть баркас в сторону воды на целых семь сантиметров, что вызвало у них бурную реакцию. Они радовались, как малые дети, устроившие себе праздник. Егор влюблёнными глазами смотрел на Эллис, а когда она нацепила на себя украшения из ракушек, то напомнила ему чернокожую Нгану.

 

- Женщины, они и в Африке женщины, - с улыбкой подумалось ему, - и всегда готовы создавать красоту. Что бы я стал делать, окажись Нгана сейчас здесь? Ведь они обе мне дороги. Назревает ситуация, о которой говорил когда-то Рамирес – здесь можно иметь столько жён, сколько сможешь обеспечить. Что же, выбор останется за ними. Если посмотреть на это с другого направления, то в условиях, когда жизнь человека ничего не значит, нас всех в один миг может не стать. Почему бы не использовать эти моменты, предлагаемые нам самой судьбой, и не дарить друг другу доступные прелести, испытывать их на себе и, пробуя, убеждаться, что они существуют. Нужно лишь доверительно раскрыться и впустить это в себя. Тогда пусть всё идёт своим чередом. Чему быть, того не миновать.

 

Ещё несколько дней упорных усилий и баркас был почти на плаву. Эллис, словно предчувствуя скорую разлуку, предложила остановить работы и просто пожить ещё немного беззаботной жизнью. Со стороны могло показаться, что она всячески пытается насладиться Егором, запомнить на всю оставшуюся жизнь его объятия, поцелуи и любые прикосновения. Они оба вносили новизну в свои занятия любовью, сообща придумывая и испытывая новые положения, отдаваясь друг другу до беспамятства. Потом совместно охотились, готовили еду, валялись на песке, набирались сил, чтобы всё повторять сначала.

 

Они были влюблены и счастливы, их не посещало ещё чувство пресыщения взаимностью, им не хотелось торопить события, а желалось оставить всё, как есть.

 

- Наверно, Бог услышал мои молитвы, - думала Эллис, зарывшись в горячий песок, - и загнал этот баркас на берег, поломав мотор. А если бы эта лодка развалилась совсем? Смогла бы я жить здесь долго-долго? Вот с ним, - она глянула в сторону Егора, который возился возле примуса, - наверно, да. Что ждёт нас там, на материке? Я так боюсь потерять своего Атланта, - призналась она сама себе. - Господи! – Эллис обратила взор к небу, собираясь о чём-то попросить его, как внезапный приступ тошноты вынудил её откопать себя из песка.

 

– Боже, я беременна!

 

Утром её осторожно разбудил Рогозин. Спросонья, она вытянула губы для поцелуя и, получив его, повернулась, чтобы поспать ещё. Он вновь тронул её за плечо, подал бинокль и указал рукой в сторону океана. Там стоял на якоре корвет с флагом ЮАР и длинной надписью вдоль борта - «Кейптаун». Эллис подхватилась, груди её заметались. Она принялась искать свою одежду и быстро облачаться в неё. Егор тоже натянул на себя джинсы, вопросительно поглядывая на всполошившуюся Эллис. Она выглядела совершенно растерянной, на глазах навернулись слёзы. Девушка засуетилась, подбежала сначала к нему, потом к воде, затем вообще сбилась со своих мыслей.

 

- Вот она, начальная стадия финала нашей идиллии, - Егор взял в руки автомат и вышел на открытое пространство. Длинная очередь в небо заставила орудия с корвета повернуться в их сторону. Эллис замахала руками над головой. Через несколько минут к ним стала стремительно приближаться моторная лодка, которая и доставила их на корабль.

 

- Роберт Патерсон, капитан. Мы несколько месяцев разыскиваем…

 

- Папа, он ничего не слышит и не говорит! – И тут Эллис посвятила седовласого мужчину в события последних месяцев, которые произошли с ней. Он молчаливо слушал, любуясь сильно повзрослевшей дочерью, изредка уточняя детали.

 

- Видишь ли, моя дорогая, когда мне донесли, что тебя похитили пираты и потребовали, не преследуя, пропустить два их судна с награбленным добром, я, не задумываясь, дал согласие. Взамен мне обещали сразу же тебя вернуть. У них это было спланировано заранее. Мы выполнили свои обязательства, они – нет. Но я всегда не терял надежды найти тебя. Ты говоришь, этот парень возник ниоткуда? И за всё время он не издал ни звука? Странный тип, но спасибо ему за то, что заботился о тебе. Знаешь, я приказал откатать отпечатки его пальцев, может быть, это прольёт свет на его туманную личность.

 

- Папа, что бы там ни было, я его люблю. Мало того, у меня под сердцем от него ребёнок.

 

-?!?!?!

 

- Да, это так. И не будем делать из этого трагедию.

 

- Это поправимо, дорогая, вижу, что срок не очень большой. С этим справится даже наш корабельный док. Этот подонок брал тебя силой? Заставлял постоянно принадлежать ему?

 

В дверь каюты постучали и передали капитану радиограмму. Тот внимательно ознакомился с её содержанием, какое-то время размышлял, соединяя и разъединяя пальцы рук, потом принял решение. Он взял дочь под локоть, и они вернулись в кают-компанию, где под присмотром троих военных находился Рогозин.

 

- Эллис, этого человека зовут Дуэфстом. Его прозвище Глухонемой. Он – беглый каторжник. Теперь главное, этот негодяй убил твоего брата Гэри, - тут капитан сделал длительную паузу, чтобы его слова дошли до сознания дочери, и лишь потом, убедившись, что цель достигнута, громко добавил, - арестовать его!

 

Эллис не могла поверить своим ушам. Произошедшее казалось ей несуразным сном, недоразумением, которое вот-вот разъяснится и всё опять станет на свои места. Но нет, охрана двинулась к Егору, который воспринял ситуацию по-своему. Он видел прямую опасность и смотрел ей прямо в лицо. Рогозин сразу же обезоружил двоих, а третьему пришлось сломать кисть руки. Капитан выхватил из кобуры пистолет, это было всё, что он успел сделать. Егор, едва заметной тенью в два оборота, по пути, сбив с ног встающего охранника, моментально приблизился к нему, после чего приставил к голове капитана его же оружие.

 

Все присутствующие замерли. Егор, помедлив, с силой оттолкнул капитана в сторону охраны, подошёл к Эллис, обнял за плечи и заглянул ей в глаза. Слёзы струились по её лицу, всхлипывая, она в волнении заговорила и, почему-то, на ломанном русском, на котором всегда упражнялась в детстве с братом:

 

- Ты. Ты убил Гэри.

 

Рогозин вдруг почувствовал себя кусочком хлеба, который солдатский сапог с садистским наслаждением втаптывает в горячий от обеденного солнца асфальт на глазах у выстроившихся новобранцев.

 

- Как же правы были наши инструкторы. Нам нельзя заводить отношений с женщинами, нельзя любить, нельзя к ним привязываться, и это лишь по одной причине, они – наша слабость, вынуждающая жертвовать собой.

 

Перед ним всплыл образ майора Суздальцева, взявшего с него подписку о неразглашении того, что Рогозин русский, в противном случае, это является изменой Родине.

 

- А как же замполит Нисневич, который пачками продавал врагу за алмазы анкеты всех русских? – Вмешался его внутренний голос, - русских полно на всей планете, вот и твоя Эллис, она тоже, в какой-то мере, русская!

 

- Весомый аргумент! – Егор ухватился за эту мысль, можно сказать, обеими руками.

 

Каково же было удивление молодой рыдающей женщины, когда он, после месяцев абсолютного молчания, прислонившись губами к её уху, шепотом произнёс:

 

- Гэри Патерсон был моим другом. Ваши предки жили в Санкт-Петербурге и служили царю Николаю. Гэри очень любил читать Константина Станюковича, его книги о море. Его убил начальник тюрьмы. За то, что служа ему, он узнал его мрачные секреты, как тот подвергал казни неугодных ему людей, бросая их на съедение к крокодилам. Я - тоже одна из жертв этого изверга.

 

Егор Рогозин послал патрон в патронник и протянул Эллис пистолет, отнятый у капитана, держа его рукой за ствол. Она взяла его в руку, и громкий выстрел гулким эхом на время заглушил топот матросской обуви.