Видения
... И не введи нас во искушение
Пролог
Друзья мои! Во дни печали
среди семейных передряг
мы старость гордую встречали
и погружалися во мрак.
Но между тем в уютных кухнях
с бутылью звонкою вина
мы о заоблачном толкуя,
бросали взгляды из окна.
Средь звёзд в расшатанное небо
стучали громкие слова,
а мякоть ломанного хлеба
подчас летела со стола.
И наши ласковые дети
нам не давали ночью спать.
И более всего на свете
мы научилися роптать.
Такой бессмысленной и долгой
прошла вся жизнь и утекла.
Да помянутся перед богом
все наши добрые дела.
I
Убегу от всех на свете,
спрячусь в тайных рудниках –
там становятся как дети
кто раскаялся в грехах.
Добывать руду я стану –
что мне толку от руды?
Раньше всех на свете встану
на прекрасные труды.
Вот в руках моих сверкает
мой заветный железняк,
и с воздетыми руками
я стою на склоне дня.
II
От жажды воздуха сквозного –
открытое окно и дверь.
Я не пускаю гостя злого –
там в травах спит голодный зверь.
Читаю светлые молитвы.
Мой светел взгляд, светлы слова.
Перед началом тайной битвы
пустою станет голова.
О, даже если ты приснишься,
я образ не узнаю твой.
Ты чёрной кошкой притворишься,
но не войдёшь ко мне домой.
И долго дверь мою царапать
не станет когтя остриё…
Но отчего ты стала плакать?
Ужели сердце ты моё?
III
Я не знаю ни хлеба, ни зрелищ,
я родился босым на земле,
я смотрю на высокие стены
и на них не спускается тень.
И свободно и зло моё сердце,
и ручьи надо мною звенят,
треугольные тёмные птицы
мои песни на крыльях несут.
А в песках палестинских пустынных
ржавым солнцем на рыжих волнах
опалённый коричневый мальчик
чертит палкою имя моë.
IV
В нерассказанных преданьях
через тысячи веков
я несу свои рыданья
для весёлых дураков.
Сквозь прищуренные глазки
я на умных не гляжу –
в разукрашенные сказки
навсегда их увожу.
Пусть, оправдываясь гордо,
воспоёт себя мудрец!
У меня – смешная морда,
бьётся тридевять сердец.
В дорогие заведенья
нет мне входу от рожденья.
Но от шуток – слёз струи,
а слова как журавли.
Отчего так плачет сердце?
Отчего такая блажь?
Я в наряде грязно-сером
спрятал красочный пейзаж.
И на все мои вопросы
отвечают дураки,
что слова мои как осы,
а глаза как угольки.
Подниму я сердце выше
и заброшу в небеса!
Там любовь мою разбрызжет
горизонта полоса.
V
Был на острове далёком
неизвестный гражданин,
на пригорке невысоком
подвизался он один.
Всё молился за отчизну,
сорок дней не ел, не пил,
и своей невинной жизнью
токмо Господу служил.
А вокруг него руками
разводили остряки,
детвора бросали камни
и смеялись старики.
Жизнь текла рекою быстрой,
день за днём бежал вослед.
Вдруг под яблоневой кистью
засиял небесный свет.
И предстали перед старцем
дивны отроки с молвой:
– Славно, старче, подвизался,
мы берём тебя с собой.
Вот пылает колесница,
да по небу полетит,
и Небесная Царица
встретит нас в конце пути.
Так вступай же, дивный старец,
в наш небесный экипаж.
Вот грядет к тебе Создатель,
поклонись и будешь наш.
– Вы, наверное, ошиблись,
от светящихся зарниц
вы с прямой дороги сбились
и ко мне упали ниц.
Лучше, милые созданья,
дайте вас перекрещу
и дороженькою дальней
да на небо отпущу.
VI
(псалом 90, вольное переложение)
Живущий в помощи Творца
под кровом Бога обретётся.
Избавлен от сетей ловца,
он от мятежников спасётся.
Плечом Господним ограждён,
крылом Божественным сокрытый,
вовек не станешь побеждён,
просящий Божией защиты.
Не убоишься никогда
ночных бесовских страхований,
и полдень с помощью труда
ты проведёшь не унывая.
И промелькнут в твоих глазах
врагов великие паденья.
Защитой Господа избрав,
ты удостоишься спасенья.
Не вхоже всяческое зло,
и не подвержен поврежденью,
коль охраняется зело
твой дом, по Божьему веленью.
Но если даже, вдруг, упав,
но если в пропасть ты сорвёшься –
ты пронесёшься на руках,
ногой о камень не преткнёшься.
Ни ядовитая змея,
ни лев рычащий не возмогут
преодолеть теперь тебя,
поскольку ты хранимый Богом:
– За то, что любит он Меня,
Я воздаю ему по вере
ночной покой и радость дня,
и в Царствие открою двери.
Эпилог
Ах, друзья мои!
В минуты наших маленьких печалей,
в семейных неурядицах,
в несправедливостях на работе,
в час пик и смертный час тоски
однажды в наших зеркалах
вместо привычных отражений
мы повстречаем неожиданную старость,
откроем звонкую бутыль,
наполним доверху сосуды пустоты
и бросим осуждающие взгляды
из распростёртого окна худой лачуги.
Хрупкое небо
уже не выдерживает тяжёлых нас,
небесные переводчики не находят
подходящих слов, мы стали необъяснимы.
Лучше вернёмся туда, где наши дети
не дают нам спать по ночам,
вырастают и превращаются в птиц.
Когда они улетают, мы остаёмся ходить
по привычной земле.
Может быть, они позаботятся о нас
там, наверху.
