Яков выходит из дома

В полдень качаются тени, ноги их коротки,

словно на небе тоже Гюго читали.

Яков выходит из дома, в доме слышны хлопки -

мать затевает выхлопать покрывала.

Блажь это - думает Яков. -

Могла бы нанять девку соседскую,

ведь очевидно: той нечего делать.

 

Яков честолюбив.

Предпочитает всегда оставаться в белом,

рук не испачкать, грязному не подать,

оберегает тело.

 

Честолюбив и важен.

 

Думает: в белой рубашке,

к ней обязательно синий,

а, может быть, лучше бордовый?

Стрелки на брюках будут ножа острее,

галстук, пожалуй, выберу самый новый,

ботинки нагуталиню.

 

Не прогонит Мария?

Да нет, не прогонит.

Куда ей, деваться, бедняжке?

 

Яков жениться желает,

Яков идёт женихаться.

 

Думает: хотелось бы поскорее.

 

В доме Марии всё вечно летит кувырком,

бегают куры, кричат петухи и дети.

Яков идёт, по пути размышляя о том,

как наведёт порядок в её вертепе

сильной рукой своей, крепкой рукою своею.

Важное будет дело - не наступить бы в кучу,

не запылить бы брюки, ботинки б не потускнели.

 

Честолюбив и скучен.

 

Воздух прогрет до звона, тронешь - и мелкой рябью

тут же пойдут пейзажи, люди, дворы, машины.

Яков и сам прозрачен. Смотрит на/сквозь Мария,

бегают громко дети, крик стоит петушиный.

 

Что ты ответишь, Маша? - Яков умеет с лаской.

Мария смотрит на небо, Яков - перед собою.

Вот он стоит, сверкая, смотрит в лицо с опаской.

Чего он на небе не видел? Солнце сегодня злое.

 

Мария, пожав плечами, уходит безмолвно в сени.

И куры бегут за нею, и дети, и петухи.

И даже качнулся Яков, почти побежал, но тени

в полуденном зное зыбки, и ноги их коротки.

 

Мария сегодня сестрам

нашила тряпичных кукол,

а братьям лошадок лепит,

и солнце красным-красно

сползает на подоконник,

и гриву лошадок треплет

серебряный ветер с поля,

звенящий колокольцом.

 

Мария тихонько лепит, под нос себе напевая,

и дети сидят послушно, вычесывая кота.

А Яков под ноги смотрит, обратно к себе шагая.

Яков не смотрит на небо. И в этом его беда.