ВОТ ВИДИТЕ? А ВЫ МНЕ ГОВОРИЛИ...
Вот видите?
А Вы мне говорили…
Пытались в чём – то убедить.
Шли на пари,
что память, как генетика, живёт в крови
и что она имеет цвет пастели.
Как девственности, я лишилась грёз.
И цвет «пастель» окрасил всю мою постель.
И я бы к Вам прислушалась (кабы не лень) –
очистить душу душем горьких слёз.
Я растеряла память – пятаки.
Мне дела вовсе нет до чьих–то грязных туфель.
И тех, кто их начистит, сев на старый пуфик,
себя уверив – туфли вновь новы.
А что моя постель – не Ваше вовсе дело
(хоть забрались в неё Вы, слав Богу, без туфлей).
Постель – и Ваши туфли, туфли – и моя постель... –
природа вымытой души…осточертело…
Вы знаете?
Я остро помню Вас «до нас».
Вы были ренессансом!.. (я–то – точно знаю).
Вы были ТЕМ, чем ружей залп для птичьей стаи.
Я чувствовала Вас, как старый негр – джаз.
О, я была осиной, смею Вас заверить.
А Вы…
Ах, что же я всё о себе?
А Вы
гудели в проводах, с осинами «на ты».
Вам оставалось только степень дрожи мерять.
И меряли, скажу я Вам, вполне успешно.
И я вросла корнями в берег памяти своей.
И там осталась…
Ах уж этот цвет постель,
«пастель», пардон.
Вы уж простите за погрешность.
...И каждый был доволен отведённой ролью.
Пью память мелкими глотками – терпкое вино.
Я помню всё, что помнить абсолютно не должнО.
А что должнО – того, увы, не помню…
А Вы мне говорили…
Пытались в чём – то убедить.
Шли на пари,
что память, как генетика, живёт в крови
и что она имеет цвет пастели.
Как девственности, я лишилась грёз.
И цвет «пастель» окрасил всю мою постель.
И я бы к Вам прислушалась (кабы не лень) –
очистить душу душем горьких слёз.
Я растеряла память – пятаки.
Мне дела вовсе нет до чьих–то грязных туфель.
И тех, кто их начистит, сев на старый пуфик,
себя уверив – туфли вновь новы.
А что моя постель – не Ваше вовсе дело
(хоть забрались в неё Вы, слав Богу, без туфлей).
Постель – и Ваши туфли, туфли – и моя постель... –
природа вымытой души…осточертело…
Вы знаете?
Я остро помню Вас «до нас».
Вы были ренессансом!.. (я–то – точно знаю).
Вы были ТЕМ, чем ружей залп для птичьей стаи.
Я чувствовала Вас, как старый негр – джаз.
О, я была осиной, смею Вас заверить.
А Вы…
Ах, что же я всё о себе?
А Вы
гудели в проводах, с осинами «на ты».
Вам оставалось только степень дрожи мерять.
И меряли, скажу я Вам, вполне успешно.
И я вросла корнями в берег памяти своей.
И там осталась…
Ах уж этот цвет постель,
«пастель», пардон.
Вы уж простите за погрешность.
...И каждый был доволен отведённой ролью.
Пью память мелкими глотками – терпкое вино.
Я помню всё, что помнить абсолютно не должнО.
А что должнО – того, увы, не помню…
