Русский тигр

На Шёлковой Тропе когтистые следы

отметили исход в болотистый Туран.

О том трубит олень у Огненной Гряды

и в джунглях верещат когорты обезьян.

 

Голодною зимой рождается весна,

крадётся солнца тигр за буйволом луны.

Скосили камыши, свели на нет леса,

исчезли без следа все туры и слоны.

 

За стадом кабанов мы шли через Алтай:

шаги скрывали мхи, поил водой Байкал.

Пока мы не зашли в таёжный дальний край

и чёрный змей Амур нам логово не дал.

 

Грустит по нам Кавказ, зовёт назад Балхаш,

что устланы костьми не перенёсших ран.

Их шкуры как трофей развесил падишах,

как-будто царь зверей Двурогий Александр.

 

Не фыркает джейран, не бекает муфлон -

там пищевая цепь замкнулась на волках.

Но ирбис прорычит архарам вещий сон:

"Вернётся в степь джульбарс запрыгает сайгак."

 

Хранится на гербах ещё сибирский бабр,

на кедрах меж ветвей таится борозда.

И думает медведь: "Коварен тигр и храбр,

но я в урман-тайге хозяин навсегда."

 

Нашили на хоругвь чудесного бобра -

забыли грозный рык и влажный блеск клыков.

А в Сихотэ-Алинь за жизнь идёт борьба.

Метёт, кружит, летит маньчжурский вальс снегов.