Гастрономическое

Друзья мои рукоплескали.

Столы ломились от еды.

А что им, сытым, оставалось?

Ну разве сельтерской воды...

 

Моя душа – продажный флюгер –

летит туда, где дух сытней.

Ждать подношения на блюде –

такое дело не по мне.

 

Итак, чем потчевал я паству,

чем обволок их изнутри?

Не без того, метнул и пасту,

как дань ами́чи с Апеннин.

 

Потом пошли шашлык, кебабы –

мужское, стойкое, с огнём.

Вокруг икры сгрудились крабы,

болтая каждый о своём.

 

Краснел лангуст, томясь волненьем –

не подвести б, не сплоховать.

Байкальский омуль в снулом бденьи

пронзал пленительную гладь.

 

Тут подоспели эчпочмаки,

самса, кутабы, беляши,

рамэн приплыл из Нагасаки,

пришли улитки из Виши.

 

Ну полно, гости. Закусили?

Настало время и поесть.

Долма, хинкали, чахохбили.

Как говорят, Probátum est.

 

Всё это с толком, с расстановкой –

несясь мечтой за окоём.

Живот повёл себя неловко? –

отведай каши с киселём.

 

Принарядясь, в колечках лука,

благоухает иваси,

косясь на ломтики суджука,

томятся в сливках пороси.

 

Чуть не забыл, от дяди Шмули

набитый доверху баркас

везёт кефаль и барабулю.

А вот нарезка из колбас.

 

Из Праги вепрево колено,

с моравских солнечных холмов.

Нет больше места? – внутривенно,

за папку, мамку. За дедов!

 

Да, было время, были снеди,

был вкус и волчий аппетит…

 

Пойду в столовую, соседи

какой-то новый хвалят хит.