Троллейбус мчит людей, качая...
* * *
Троллейбус мчит людей, качая,
Но мне не по пути с людьми –
Я выпил слишком много чая
И должен выйти, черт возьми.
А вот поэт: седая грива,
В очах – вся мудрость бытия,
Но выпил пару кружек пива –
И ерзает, совсем как я.
В пути подводит то и дело
Так называемая плоть,
Так называемое тело,
Которое нам дал Господь.
А значит, нам с поэтом вместе
С троллейбуса придется слезть
В хорошем, симпатичном месте –
Вблизи пивной, где нужник есть.
И, познакомившись у входа,
Затем у общего стола
Мы вспомним те святые годы,
Когда надежной плоть была.
Как два огромных осьминога,
Мы расплывемся над столом
И будем пить, и хаять Бога,
И рыться тщательно в былом.
И побредем витиевато
Янтарной городской зимой,
Обдуем все углы Арбата –
И лишь затем пойдем домой.
* * *
Кто велит на моем выступлении
Вам трещать наподобье дрозда?
Как мне быть, чтобы вы успокоились,
Как на вас повлиять, господа?
Всё прочел: и смешное, и грустное,
Всё внушавшее людям восторг,
Но по-прежнему вы балаболите,
Словно вышли на праздничный торг.
Кое-как сохраняя спокойствие,
Подведу выступленье к концу –
И скорей убегаю от публики:
Мне общенье сейчас не к лицу,
Потому что лицо перекошено
И на нем озлобленья печать,
И я думаю не о поэзии,
А о том, как заставить молчать
Двух кретинов, спесивых до крайности,
Двух довольных собою ослов,
Но, похоже, для этого подвига
В языке недостаточно слов,
Недостаточно сил человеческих,
Дарованья, любви, мастерства.
Что угодно читаешь – но олухи
Продолжают свое: «Ква-ква-ква».
Слышал я, что в глубинке таврической,
Если батька Махно выступал,
То следил за введеньем собрания
Младший батька по прозвищу Шквал.
Чуть начнут балаболить бездарности,
Портить гения творческий взлет –
Шквал немедля своими портянками
Затыкал им болтающий рот.
