Троллейбус мчит людей, качая...

* * *

 

Троллейбус мчит людей, качая,

Но мне не по пути с людьми –

Я выпил слишком много чая

И должен выйти, черт возьми.

 

А вот поэт: седая грива,

В очах – вся мудрость бытия,

Но выпил пару кружек пива –

И ерзает, совсем как я.

 

В пути подводит то и дело

Так называемая плоть,

Так называемое тело,

Которое нам дал Господь.

 

А значит, нам с поэтом вместе

С троллейбуса придется слезть

В хорошем, симпатичном месте –

Вблизи пивной, где нужник есть.

 

И, познакомившись у входа,

Затем у общего стола

Мы вспомним те святые годы,

Когда надежной плоть была.

 

Как два огромных осьминога,

Мы расплывемся над столом

И будем пить, и хаять Бога,

И рыться тщательно в былом.

 

И побредем витиевато

Янтарной городской зимой,

Обдуем все углы Арбата –

И лишь затем пойдем домой.

 

 

* * *

 

Кто велит на моем выступлении

Вам трещать наподобье дрозда?

Как мне быть, чтобы вы успокоились,

Как на вас повлиять, господа?

 

Всё прочел: и смешное, и грустное,

Всё внушавшее людям восторг,

Но по-прежнему вы балаболите,

Словно вышли на праздничный торг.

 

Кое-как сохраняя спокойствие,

Подведу выступленье к концу –

И скорей убегаю от публики:

Мне общенье сейчас не к лицу,

 

Потому что лицо перекошено

И на нем озлобленья печать,

И я думаю не о поэзии,

А о том, как заставить молчать

 

Двух кретинов, спесивых до крайности,

Двух довольных собою ослов,

Но, похоже, для этого подвига

В языке недостаточно слов,

 

Недостаточно сил человеческих,

Дарованья, любви, мастерства.

Что угодно читаешь – но олухи

Продолжают свое: «Ква-ква-ква».

 

Слышал я, что в глубинке таврической,

Если батька Махно выступал,

То следил за введеньем собрания

Младший батька по прозвищу Шквал.

 

Чуть начнут балаболить бездарности,

Портить гения творческий взлет –

Шквал немедля своими портянками

Затыкал им болтающий рот.