LACRIMOSA*
Моцарт говорил, лёжа в кровати, что его отравили, запланировав время смерти. Приход черного человека, заказавшего траурную мессу, которого никто кроме него не видел, композитор связывал со своей кончиной. Он так и не окончил своего произведения. Последним разделом Реквиема, над которым работал великий маэстро, была «Лакримоза». Из тридцати тактов, составляющих данный седьмой раздел, своей рукой он написал только восемь. Музыку дописывал после его смерти ученик.
Когда возвышенная месса
смешала лис вагонных лица,
стекла с насиженного места
стеклянным шаром проводница.
- «Buongiorno. Радио потише?»
- «Нет, нет. Оставьте. Сядьте рядом.
Мой чёрный человек не вышел?»
- «Какой?»
- «Ну тот, который с ядом».
Когда, мешая в чашке кофе,
она замешкалась с ответом,
всплыл за окном знакомый профиль
в портале стаявшего света.
В окно ввалился, чёрт крылатый:
- «Ну что, дотянем до рассвета?
Пришла пора считать утраты:
посмертно признанных поэтов,
собой отравленных зазнаек, -
уж с ними каши-то не сваришь!»
… Упал ничком, сигналя знаки
в проём вагонный мой товарищ.
Срезая рельсами реборды,
ослепший поезд брёл по шпалам.
Пришлось на ощупь, без приборов
вести на свет состав усталый.
А месса в радиопортале
чадила копотью и гарью.
Мой чёрный, радостно картавя,
крылом подпихивал сигару
и ухмылялся: - «Карраульте
своих любимчиков безмозглых,
творящих мессы-катапульты
в объятьях звуков лакримозных».
Вонзал в бока стаккатный холод
смычком, начищенным до форте...
Реборды отпустили бороды,
сошли гомункулы в реторты.
Коньячный привкус, бред кофейный,
порталгеноссе клюнул носом,
глазищи проводнищей феи
туманом утренним заносит.
Лицом к стене, отбедокурив,
мой чёрный погрузился в сон.
Посменно мы с соседом курим.
Посмертно Моцарт упасён.
Летает снег и тает поезд,
покуда к рельсам не примёрз.
Встаёт рассвет вне всякой пользы.
Попутный день исполнен слёз.
*День, исполненный слёз
