Поэтессе и довольно близкому человеку
– Нет, не пришлю тебе, конечно,
сии бесхитростные вирши,
в архив их личный сдав «навечно»:
в своём столе похоронивши.
Во время ж встречи адюльтерной,
(увы, теперь у нас нечастой),
не оброню ни буквы скверной,
чтоб не была, хоть миг несчастной.
Умея слушать, даже слышать,
твоей срифмованной новинке
воздам хвалу, в ней взбивши пышность.
Хамить, столь взбалмошной блондинке –
не смог бы в силу воспитанья
и, в чисто личном интересе.
Да вовсе немощным предстань я,
дерзить не смел бы поэтессе!
Как тот библейский искуситель,
внимая строфам-позументам,
добавлю в речь свою «краситель»,
куда там платным рецензентам?!
На час взаимности нацелясь,
прибегну к вычурному слогу:
«Ты – сверхталантливая прелесть,
а-ля Ахматова, ей-богу!»
Пускай, твой перл – есть детский лепет,
рассадник глупостей банальных,
я – зуб даю! – сыграю трепет,
удумав од оригинальных,
при этом, громко чмокну в щёчку
иль, где достану – сладко, мятно…
Вот тут бы впору плюхнуть точку.
Мне хорошо. Тебе приятно!
Однако, лесть моя во благо,
с твоим уходом испарится,
а впечатленье, став не наго,
вслух, за глаза разговорится:
«Дитя моё! ох, кабы знала
ты цену собственных творений!
меня, уж точно б растерзала,
посей правдивых я сомнений...»
Что может быть невыносимей
двух, пусть и ласковых друг к дружке,
себя считающих «мессией»,
поэтов, столкнутых в однушке?
…Экспромт экспертный завершая,
рукой махнувши оголтело,
вздохну: «стишки – мура смешная,
но, чёрт возьми, какое тело!!»
