Эдгар
Вновь прячется солнце за кромкою леса,
И ночь опускает на землю завесу,
День в последних муках догорает,
Красный луч на стенах чёрных тает;
Тают с ним и ушедшего дня надежды,
Тьма, как трясина, тянет на дно за одежды,
В мёртвой тиши не слышно крика сов,
Лишь скрипит пронзительно на окне засов:
Буйный ветер так иногда играет
И зловещим гулом меня пугает.
В нём я, узник, давно заточённый в башне,
Слышу горести мук, что одна другой страшней,
Всем телом трясясь, прижимаюсь к холодной двери,
Но тщетно: сам себя оградил я от старой потери:
Ни души не осталось в проклятом замке,
И, выпив зелье, из неведомой склянки,
Влачу ныне жизнь мертвеца-вампира,
Поднявшись сюда - на вершину мира;
Тогда же средь груды истлевших и ветхих бумаг,
Нашёлся, - из ямы так вдруг иногда выступает костяк, -
Обёрнутый кожей старинный один фолиант, -
Его написал позабытый давно некромант.
Наугад я раскрыл посреди тома страницу
И вслух прочитал тайных слов крупицу:
Лязгнул тогда зловеще на двери замок,
Который с тех пор я отпереть уж никак не мог;
Так и превратился мой дом в темницу,
Заперев в своих стенах бессмертную птицу.
Тщетны были все мои мольбы и стенанья:
Невозвратно то, что скрылось за невидимой гранью.
Но разум мой бедный стремится к покою,
Стараясь достичь его верной тропою:
Стряхнув наважденье, ведёт, как ребёнка, меня
В камине разжечь посильнее дыханье огня.
Минута прошла, и замёрзшие брёвна пылают,
На стене так причудливо тени поспешно мелькают:
Загоревшись на кровавом сердолике,
Скрыться уж спешат в какой-то старой книге;
Своим бегом они оживляют тела на картинах
И прячутся снова в углах, заплетаясь в густых паутинах.
Лишь тогда, убаюканный нежной тоскою,
Я в мыслях своих наслаждаюсь ушедшей порою,
По волнам меня носит забытых времён
И кажется, будто жизнь моя была всего лишь далёким сном.
* * *
Тебя увидел я впервые в колыбели,
Когда, склонившись над тобой, тихонько пели
Три вечные сестры - три милые подруги,
А к ним без страха ты протягивала руки;
Не ведала ещё их имена,
Но ими с щедростью была одарена:
Первая из граций звалась Красота,
Что улыбкой твои одарила уста,
Совершенством телесным тебя она одела
И, нежно взглянув, к небесам улетела;
А второй из сестёр - сама благодетель -
Была многоликая Мать-Добродетель,
Она изготовила нить белоснежных жемчужин,
Чтоб путь твой всегда оставался небесно-воздушен;
Последней к тебе подошла младшая Фея,
Носящая дивное имя - Психея,
В руках её твоя трепетала душа...
Соединив вас в одно существо, она упорхнула прочь неспеша.
Ты на меня неожиданно кротко взглянула
И, улыбнувшись довольно, тихонько заснула;
Во мне отчего-то вдруг сердце тревожно забилось,
Будто предчувствуя то, что ещё не свершилось,
На горе моё ничего в тот момент я не знал,
А рок неминуемый тогда нас с тобою связал.
Быстро бежали вперёд день за днём, а за годами - годы,
Я изредка видел тебя, чадо вольной Природы,
Хоть смутный огонь уж глубоко во мне трепетал,
Но мало тогда я вниманья ему уделял.
Менялись игрушки, и платья менялись,
Но дары те чудесные всё также с тобой оставались:
Смехом звонким ты пленяла чужие думы,
Звонкой песней звучал он в громогласном шуме,
И, глядя в твои кристально-синие глаза
Казалось, будто в них сокрылась вся небесная краса.
Однажды повстречались мы с тобой
У замка моего на просеке лесной,
Куда я часто уходил побыть с собой наедине,
Мечтам предаться в тишине;
Издалека увидел я: ты будто вся сияешь,
Как яркая звезда округу освещаешь,
Держа цветок в руке, ввысь радостно воздетой,
Летишь ко мне сверкающей кометой.
И надолго забылось моё уединенье,
Когда в лесных краях мы вместе искали забвенья;
Увы, ты нашла его раньше, оставив меня горевать,
В бессонные ночи напрасно избавления ждать.
Стрелки часов всё вперёд бежали,
И вот мы вдвоём у алтаря предстали,
Тонувшем в цветах и в море свечей,
Целый сонм которых не мог тягаться с красотой твоей;
В мой замок ты новой хозяйкой вошла,
Но вскоре вечный покой без меня в нём нашла.
Не продлилось долго наше хрупкое счастье,
Ты, как ель молодая, была сломлена жутким ненастьем:
С каждым днём всё сильнее бледнела
И в полуденном зное под жаром лучей холодела;
Осень принесла с собой унылые дожди,
А сердце твоё замолчало в ослабевшей груди,
Сомкнулись навсегда твои искристые очи,
Оставив меня одного в объятиях чёрной ночи.
В тот час я отправил всех слуг своих на волю,
Чтоб никто не посмел моему перечить горю,
Велев напоследок ворота крепко запереть,
Замыслив твёрдо вскоре умереть.
Тьма кругом... Лишь свеча у остывшего ложа
Освещает мертвящим светом побелевшую кожу,
Тебя, одетую в подвенечное платье,
В последний раз заключил я в свои объятья,
И мы отправились вновь на ночное свидание,
Только в этот раз было особым прощание.
На пороге стою потерянно и безотчётно...
Окна и двери закрыв на засовы плотно,
Мрачно смотрю на ступени лестниц истёртые...
Вдруг сами наверх повели меня ноги нетвёрдые
Туда, где я провожу теперь свои годы бессчётные,
Отданный на растерзание скорбным думам...
* * *
Вдруг, пробуждённый внезапным шумом,
Я заметил, что ветр, распахнувший окно,
Пламя в очаге погасил уж, наверно, давно;
Во тьме непроглядной ища запропавшие свечи,
Внезапно я понял, что вижу прекрасно очертания печи;
Тогда обернулся к источнику слабого света,
И вижу: в открытой двери очертанья Её силуэта...
Вновь ветер подул и исчезло виденье мгновенно,
Будто не было там его никогда совершенно,
Но факелов пламень искрился в коридоре так ярко,
Что отбросил я прочь остаток воскового огарка;
Помчался по лестнице вниз, словно прыгнул в обрыв,
Все страхи свои моментально забыв,
Чтобы призрак любимой в запущенном замке скорей отыскать,
И никогда от себя не отпускать.
Но, выбившись быстро из сил, бродил я по залам часами,
Пока ноги вновь не привели меня сами
К нашему дорогому покою,
Где мы были разлучены давным-давно безликой судьбою.
Дрожь пробежала по моему омертвевшему телу:
Тень над постелью источенной тихо взлетела,
И, встав предо мной, в объятья холодные манит,
Обликом милым бескровное сердце мне ранит;
Без сил я валюсь перед Ней на колени,
Боясь в то же время могильного прикосновенья;
Желая Её обрести, призывая во снах,
Не в силах теперь устоять перед Ней на ногах:
В мученьях и страхе боюсь я развеяться в прах.
Как жажду с Тобою остаться вдвоём навсегда!
Но кто-то мне шепчет из мрака с тоской: "Никогда..."
