Она вдруг стала плохо видеть...
* * *
Она вдруг стала плохо видеть,
О мебель биться все больней,
А вышло это из-за злобы,
Ведь было много злобы в ней.
Ей говорили: «Успокойтесь,
Нам кажется, вы слишком злы», –
Она же рявкала: «Отстаньте,
Я вижу ясно: все – козлы».
Когда же сняли катаракту,
То подобрела вмиг она
И сразу стала спать со всеми,
Любви и щедрости полна.
Но есть такая катаракта,
Которую не удалишь,
И пациент скандалит всюду,
И всем показывает шиш.
А чуть шагнут к нему с ланцетом,
Как он выхватывает нож…
И дал совет маститый доктор:
«Уж лучше ты его не трожь.
Его лечить – себе дороже,
Ты лучше обойди его,
Ведь многих кроме катаракты
Не греет в жизни ничего».
* * *
Это пенье настолько слащаво,
Что буквально тошнит от него,
Ну а что же могу я поделать?
Ничего, ничего, ничего.
Пенье слушаю вместе с народом,
Вместе с ним телевизор смотрю,
Вместе с ним наполняюсь сиропом,
Походя в этом смысле на тлю.
И меня муравьи-бизнесмены
Начинают тихонько доить;
Захотел подкрепиться сиропом,
А его уже нету – фьюить!
И опять меня к стулу подводят,
И экран зажигается, чтоб
Вновь я видел и пение слушал,
Генерируя сладкий сироп.
