Выборгу

Крепостные ворота распахнуты вширь, а вошедшему — якорь и крепкую цепь; кто однажды под арку шагнуть поспешил, навсегда остаётся без звёнышка цел.

 

Над скруглённой брусчаткой — трамвайный звонок, дребезжащий из прошлого века фантом. Старый город живёт под неполной луной, между мигом заката и шелестом толп. Окликает прохожий, стуча по часам: «Не подскажете время, с утра не идут?». На моих обе стрелки считают назад. Не встречала ещё отражений скульптур. Торгильс Кнутссон шагнул с постамента, но сам неподвижно стоит, опираясь на меч.

 

Ос-та-юсь.

 

Все проспекты ведут на вокзал, в небе светлой слезой набухает камедь.

 

До сибирской тайги ровно пять восемьсот, солнце медленно падает в Финский залив. Мне вагоновожатый не смотрит в лицо: безбилетную душу пути сберегли, не иначе потёртая пряжка к добру. Бронзовеет на жёстком ремне талисман; здесь прозреет любой, кто как я, близорук — переход меж эпох отыскала сама. Греет свет по-нарнийски литых фонарей, подменив на янтарь тонкий лёд мостовых. Я иду вдоль иллюзий разобранных рельс. Город помнит, хотя от железа отвык.

 

Шпили башен острее иголок швеи, мир скрепляют надорванным швом этажей. Как дорожная нить вокруг гор ни змеись — так целебно горчит только выборгский эль.