боже мой
Римский этюд
Теснятся церкви возле прихожан,
которые теснятся возле храмов,
что до́лжно означать единство взглядов
на этот плоский черепаший мир.
Мой милый брат, пишу тебе в тоске
по нашей изумительной Тоскане.
Что там Флоренция? По-прежнему грозит
рукою Медичи зарвавшейся Сиене?
Ты ж все, поди, рисуешь для двора
прекрасных дам в красивейших нарядах.
Надев бургундский бархатный камзол,
вчера сходил на праздничную мессу.
На улице, скажу тебе, вонища.
Наверное, и через триста лет
здесь будет также гнилостно и смрадно.
Длиннющие носы моих ботинок
морщинятся от бесконечных луж,
куда босой бесстыжий римский плебс
так щедро добавляет нечистоты.
Ещё пожалуюсь: вчера во время мессы
украден был мой толстый кошелек.
Пиастр, два талера и несколько дублонов.
Пригоршня медяков совсем не в счет.
Уж лучше б я раздал ту мелочь нищим.
Ну кто же ходит с полным кошельком
на мессу? – скажешь ты, – и будешь прав.
И ежели тебя не обкрадут,
так Ватикан заставит поделиться.
Давно хотел спросить тебя, Лоренцо,
как поживает храбрый Галилей?
Всё, верно, спорит с тенью Птолемея.
Здесь шепчут, будто будет отлучен
от церкви он за вредные идеи.
Но, знаешь, я подумал, ведь корабль
на горизонте видится сперва
как точка – лишь потом приметен парус,
затем весь корпус. Может быть, Земля
имеет форму шара?
Говорят,
что эллины про это знали точно.
Да, странен, непонятен этот мир.
Познать его не хватит нашей жизни...
***
Женевский папа. 1555 год от Рождества Христова
«Осуждение невинного гораздо меньшее зло,
чем безнаказанность виновного».
Жан Кальвин
Христос страдал для избранных особ,
но только и они прожили чтоб
в смирении, без плотских наслаждений...
Женева припадает на колени,
став в одночасье мрачной и суровой,
и не спасают крепкие засовы
вчера жизнелюбивых прихожан
от ордонансов, что удумал Жан,
наверно, недоласканный когда-то,
за что всем прочим предстоит расплата!
Теперь тут всё-всё-всё запрещено:
дрочить, курить и угощать вином,
чревоугодничать, бранить слугу и кошку,
смотреться в зеркало и обнимать бабёшку,
хранить иконы, делать обрезание...
За что ещё подвергнут наказаниям?
Ещё вот неприличен детский смех –
пожалуй, это самый страшный грех.
Зато в чести доносы и допросы.
Зачем ты ленты заплетала в косы,
носила кружевной воротничок,
считая тяжкий грех за пустячок?
А мельник отмечает Рождество?
Он – еретик! Ату, ату его!
Покайся, на крюке вися ребром!
А если нет, пытать его огнём,
чтоб дёргался от ужаса кадык,
чтоб понял грешник, как Господь велик!
Неспешная луна, сместившись влево,
глядится сверху в озеро Женевы,
плевать ей на запрет на зеркала,
и в этом она, в общем-то, права.
***
Фрисландия. 1568 год.
Нам говорят: мы не враги испанцам,
опять католики и, вроде бы, должны
смиренно преклонять свои колени
перед Филиппом. Этот властный Габсбург
с надменной оттопыренной губой
еще покажет всем «еретикам»
всю силу католического мщенья.
Я слышал, он большой ценитель Босха.
Наверно, хочет лучше разглядеть
рельефы местности своей грядущей ссылки.
Наш «сюзерен» безумно любопытен:
он занавешивать нам запрещает окна –
бедняге всюду видится измена!
Теперь его солдаты наблюдают,
как мы обедаем, сморкаемся, пьём ром,
поглаживаем ляжки наших женщин
и впрок плодим фрисландских кальвинят.
Что ж до измен… Что одному нож в спину,
другому будет исполненьем долга.
Нас скоро призовет Вильгельм Оранский,
чтоб отомстить за пролитую кровь.
Что делать, если даже христиане
не научились обходиться без убийств.
Ну ладно бы в колониях туземцев
жечь на кострах – так это ж для смягченья
их местных нравов.
Но когда своих
по вере братьев перестанем мучить?...
***
Из письма князю Олегу Святославичу
…уж лучше мне соври про Изяслава,
скажи, что смерть случилась ненароком,
или хотя бы, что теперь ты сожалеешь,
но чур без причитаний в оправдание,
что ты - как я,
ведь я не убивал
твоих сынов,
пойми, я просто - воин,
так жаль мне братьев числить за вражин.
Уж лучше кровь пускать не христианам,
в полон не брали чтобы наших жинок.
…а кипчаки детей страшают Мономахом.
Но, впрочем, никого не красит смерть.
…а вдруг смиримся и уладимся зараз,
и снова соберемся за столом,
хмельной наполнив чарки медовухой,
и братские навек забудем распри.
Ведь мы тут все по Рюрику родня…
вот только отчего - чем мы роднее,
тем слаще может быть ожесточение.
…и не такое дозволяет Бог,
хотя, быть может, просто проверяет,
лишая нас чего-то дорогого,
не бросим ли мы веровать в него…
***
Неофиты
Во даете...Бычков и Коровкин?
Подходяще к такой стажировке!
Старший бойщик был краток -
не ссыте,
мясо будет всегда в дефиците!
По-житейски, наверное, мудро.
И они нам не сестры, не братцы.
Их привозят обычно под утро,
ну и свинки должны опростаться
перед тем, как их моют под душем.
Душ был сломан.
С Бычковым из шланга
лили воду на желтые уши,
в мандраже представляя изнанку.
Они чуяли, чуяли смерть!
Вот каков он - колбасный трансферт.
Оглушенных, давай, волоки
и нанизывай в ряд на крюки.
Кровь сошла? Режь яремные вены!
В понедельник опять наша смена.
Две недели - и мы пообвыклись,
обрезая ненужные мысли...
В обжитой и уютной подсобке,
разговляясь мясцом в Рождество,
старший бойщик, Бычков и Коровкин
за возросшее пьют мастерство.
***
Снова празднуем два Рождества
«В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка…» И. Бродский
Снова празднуем два Рождества.
А торговля согласна на третье.
Ей бы всё подавай торжества,
чтоб участвовать в праздничной смете.
А в продмаге толпится народ,
возле касс – поезда из тележек.
Прихожанин берет антрекот,
атеист к водке пачку пельмешек.
Всем по-прежнему хочется есть,
да и выпить, особенно в праздник.
И благой почитается весть,
будто цены снижает лабазник...
***
Сельский атеист
В деревне Бог живет не по углам
Иосиф Бродский
Продмаг закрыт. Заброшена часовня.
В деревне нашей Бога больше нет.
Что справедливо. Мы ему не ровня.
И кажется бессмысленным рассвет.
Но ведь же рассветает. Слышен звон
стеклянной тары – братец мой Николка
восходит на крыльцо, как на амвон.
И в куполах кривляется наколка.
Мы на него совсем не держим зла.
Не то чтоб он и не бывал здесь сроду.
Ведь кто-то же вручал нам вымпела
и подсоблял уставшему народу.
Но вдруг он если сжалится и все ж
хмельным задастся утро и змеистым,
устрою в честь него такой кутёж!
Я ж только притворяюсь атеистом.
***
индийские ароматы
…мне говорят - ищи в садах Мандора,
в травинке, в лотосе, в ползущем муравье,
в таинственных мандаловых узорах,
в небесной лучезарной синеве,
в чирикающей юркой коноплянке,
и даже в этой глупой обезьянке…
хоть намекни, ты где на самом деле,
и как тебя мне ощутить в себе,
чего уж там, в несовершенном теле,
а может, лишь прочувствовать в мольбе,
и возлюбить, но не обожествляя,
без трепета и всяческих затей…
так женщина божественно-простая
лелеет своих маленьких детей.
