Звон зимы

Поздней осенью Кулагин сбежал в деревню.

Сидеть в четырёх стенах стало невыносимо.

 

С началом декабря долгожданная зима

пришла в Афонино всерьёз и прочно —

наснежила, запуржила и всё приморозила.

 

Кулагин чистил лопатой снег и радовался тому,

что мир наконец-то стал чёрно-белым.

Невероятно устала его душа в эту осень

от видеоновостей буро-зелёно-красного цвета,

надоели ничего не вызывавшие в памяти

названия степных сёл и захолустных городков.

Тяжкое, горемычное дело любая война.

 

Даже ночная тишина стала теперь другой.

Кулагин просыпался от холода рано,

лежал под старым ватным дедовским одеялом,

вслушиваясь в привычные шорохи за окном.

Деревня обезлюдела ещё при Ельцине,

незванных гостей ждать не приходилось,

природа укладывалась в очередной анабиоз.

 

Пятьсот километров по глухомани от Москвы

отгородили физически, распоясали душу,

снег и безлюдье очистили голову, боль ушла.

 

Кулагин чувствовал, что становится прежним,

чёрной тушью насвежо выкрашивается темень,

ему снова шесть лет, и мир нов, чист и понятен,

мама ещё жива, она его любит и где-то ждёт,

цвета и запахи те самые, всамделишные.

 

Однажды ночью он проснулся от странных звуков.

За стеной старой избы плакал колокольчик.

Кулагин представлял воочию, как тот бьётся,

привязанный к ветке — глупая детская шутка,

которыми когда-то занимался он сам —

вот только кому было шутить в мёртвой деревне?

 

Так прошла ночь, за ней другая, третья,

и Кулагин начал медленно сходить с ума.

Он обошёл периметр усадьбы и ничего не отыскал.

Колокольчик появлялся по ночам — необъяснимо!

Спасала от него только крепкая выпивка,

но каждый вечер напиваться не станешь — тяжко.

 

Кулагину чудилось в тихом перезвоне разное.

Колокольчик то предупреждал и угрожал,

то успокаивал монотонной серебристостью.

Слышались Кулагину в его звоне и тоска, и безнадёга,

а иногда залихватская удаль и ухарский перепляс.

 

Как-то за полночь, когда стало совсем невмоготу,

Кулагин обул валенки, подхватил в сенях топор,

выскочил наружу и помчался на звук в темень,

в азарте перемахнул старые прясла на околице —

а больше Кулагина никто и никогда не видел.

 

Приехавшие из города недовольные полицейские

нашли привязанный к жерди прясел колокольчик.

Туда и вели по снегу неровные следы Кулагина.

 

А вот за пряслами человечьих следов не отыскалось.