ПОМЕНЯЛИСЬ ОБУВЬЮ
В осеннем сентябре по настойчивой просьбе после окончания средней школы Олег был призван в армию. Ему отказывали в призыве в связи с тем, что только через несколько месяцев должно было исполниться 18 лет.
В те времена служба в армии была почётной обязанностью каждого мужчины Страны Советов. Олег решил сначала отслужить в армии, а после демобилизации поступить в какой-нибудь институт, о профиле которого на тот момент легкомысленно не задумывался.
Из всего выпуска школы только его друг Борис был призван в армию. Олег хотел служить вместе с ним. Считал, что друга надо поддержать морально, чтобы он не чувствовал себя одиноким, брошенным и забытым. Одноклассники летом разъехались поступать в высшие учебные заведения. Олега с Борисом пришли провожать ребята, не уезжавшие из города, или возвратившиеся домой, провалив экзамены.
В армию призывников везли в товарных вагонах, в которых не было даже нар. Спали вповалку на полу, устланным соломой. Этим, видимо, подчёркивалось, что ребята направлялись не в дом отдыха. Ехали очень долго. Куда везли, никто не знал. Сопровождавшие офицеры почему-то конечный пункт держали в строгой тайне. Но будущих воинов это нисколько не волновало. Молодость била через край. В тесной однородной компании было весело мчаться на всех паровозных парах в неизвестном направлении.
Неожиданно в Махачкале офицер зачитал список ребят, которые должны были остаться для службы в этом городе. В список, к большому огорчению друзей, попал Борис. Ребята не ожидали разлуки.
Остальных ребят поезд помчал дальше. Веселье не прекращалось. Всю дорогу самогон в вагонах лился рекой. Эшелон останавливался только на маленьких полустанках, которые никто никогда бы не отыскал на географической карте любого масштаба. Видимо, где-то далеко от едва приметных зданьиц железнодорожных полустанков, располагались сёла и деревни, так как эшелон дружно встречали неизвестно откуда появившиеся многочисленные аборигены этих мест. Они были с бутылками и бутылями, наполненными мутноватым и прозрачным, как слеза, самогоном. Происходил обмен носимой одежды на веселящую жидкость. Среди призывников были ребята старше Олега на год, два, а то и три. Они с удовольствием принимали на грудь колхозное спиртное изделие. Ребята меняли всё, вплоть до трусов. Набившие руку на обмене, колхозники с собой имели разную старую одежду, которую давали взамен полученной добротной. Олег пить самогон не смог, так как отвращал запах.
Родители одели Олега во всё новое и модное по тем временам. Кроме хорошего нижнего белья на нём были красивая рубашка в крупную клетку, домашней вязки толстый шерстяной свитер, брюки - клёш, и тёмно-синего цвета прорезиненный тонкий плащ, писк тогдашней моды. Главным богатством Олега были туфли чехословацкого производства на толстой подошве. На верхней части красовался ажурный рисунок из маленьких дырочек. Бывалые ребята заявили, что в армии вся гражданская одежда отбирается и вместе с чемоданом сжигается. Солдат, демобилизовавшись, уезжает домой в военной одежде. Поэтому не было никакого смысла что-либо сохранять для армейского костра.
Деловые парни все вещи Олега поменяли, как и свои, на самогон. У Олега на голове вместо новой шапки из кролика оказалась какая-то видавшая виды шапка с одним ухом с длинной верёвочкой. Видимо, бывший хозяин очень мелкой шапки привязывал её к голове с помощью верёвочки, чтобы она не слетала от ветра. Свитера тоже не стало. Вместо него была длинная, грязная, в далёком прошлом белая рубаха, в каких обычно спят мужики в деревнях. Ворот рубахи был оторван, как и часть правого рукава. Скорее всего, рубаха была на хозяине в тот момент, когда он находился в жестокой схватке, во время которой противник старался оставить не только следы своих кулаков на физиономии её хозяина, но и нанести непоправимый ущерб. В таких рубашках в художественных фильмах несчастных после пыток ведут на расстрел. Чтобы не было холодно, ребята выдали Олегу фуфайку с одним левым рукавом. На фуфайке не было места, откуда бы не торчали клочья ваты чёрного цвета со стойким запахом солярки. Видимо, этой фуфайкой вытирали двигатели комбайнов и тракторов, в лучшем случае, в ней под них залазили для ремонта. Со штанами вообще не повезло. Таких, как Олег, юношески стройных, в них могло поместиться человека четыре. Пришлось гигантских размеров штаны, чтобы они держались, привязать куском толстой грязной верёвки. Одну длинную штанину Олег подвернул на сантиметров десять. Понятно было, что дядька, их эксплуатировавший, был не только пузатым, но и высоким, как Гулливер. Зато другая штанина с неровно оборванными краями была чуть ниже колена. Глядя на неё, казалось, что собаки, её порвавшие, находятся где-то рядом, готовые снова накинуться на ненавистную штанину.
Олег смог отстоять необычайно красивые туфли. Не смог расстаться, как ни уговаривали его товарищи по товарняку и сельские ребята, не отводившие с них глаз. Хозяева самогона готовы были отдать за туфли любое количество самого лучшего, чистого самогона. Зачем Олег их сберёг, сам не знал. Его пленила их красота и то, что родители достали с большим трудом с помощью соседки. Её муж был военным лётчиком. Служил в части, распложенной в нескольких десятков километров от города. Военные части через свои торговые магазины, расположенные в закрытых городках, снабжались на несколько порядков лучше городских продовольственных и промтоварных магазинов. Лётчик в звании полковника смог приобрести для Олега чудо красавцы туфли. Как после этого можно было с ними расстаться!
У развеселившихся ребят оставались только полупустые чемоданы с письменными, туалетными и бритвенными принадлежностями. У каждого было много фотографий и разной бытовой мелочёвки. Некоторые отчаянные парни на самогон поменяли даже чемоданы. Что осталось после бурного обмена, сложили в латанные - перелатанные торбы, узелки и мешки, выданные сердобольными хозяевами самогонных аппаратов.
Своеобразную группу молодых людей, около трёхсот человек, доставили в зенитный полк ПВО, расположенный в городе Сальяны Азербайджанской ССР. Будущих воинов разместили на строевом плацу, на котором невозможно было обнаружить ни соринки, ни пылинки, так он тщательно был выдраен. Сопровождавший новобранцев офицер сказал, чтобы никуда не расходились, а курить могли только в курилке, специально отведённом месте, ожидая команду на построение. С напутственной речью о предстоящей службе должен был выступить командир полка. Об этом офицеры сообщили с благоговением так, будто должен был спуститься сам Дух Святой. Офицеры между собой командира называли батей. Трепетное ожидание выхода некоего полковника-бати передалось и новобранцам. .
Когда Олег сидел в курилке, к нему подошёл сержант и отозвал в сторону. Познакомившись, назвался Андрюшей. Он пригласил Олега на КПП. Всю дорогу его голова была опущена, так как он не мог оторвать глаз от обуви Олега. На КПП Андрюша завёл серьёзный разговор об участи, которую ждали красивые туфли. Сержант интригующе спросил, носил ли Олег настоящие солдатские сапоги. Олег признался, что даже ни разу не мерил. Андрюша сразу повеселел и заявив, что прямо сейчас может несчастного осчастливить, предоставив возможность до получения после бани новых сапог, на зависть ребят, походить в бывших в употреблении солдатских сапогах, украшавших не одну пару ног. Взамен умолял подарить туфли, которые всё равно уничтожат на костре вместе со всем барахлом. Уверял, что дома, в далёкой уральской красивой, с непроходимыми лесами, деревне туфли будет одевать только на большие праздники и иногда на танцы. При этом всегда будет помнить доброту и отзывчивость Олега. Находившийся на КПП солдатик с красной повязкой на рукаве, высказал разумность сделать дембелю подарок, чем позволить красивые туфли бросить в костёр. Олег решительно снял любимые туфли. Андрюша куда-то вылетел пулей, и вскоре возвратился. Протягивая Олегу сапоги, сказав, чтобы тот не обращал внимание на наполовину оторванные подошвы. Их можно привязать к сапогам верёвочками, которыми он запасся. Олегу ничего не оставалось делать, как надеть сапоги, оказавшимися на пару размеров больше. Андрюша любезно верёвочками привязал подошвы к сапогам, чтобы они не были похожи на открытые пасти неведомых чудовищ. Похлопав по голенищам, сержант уверенно заявил, что такие сапоги запросто доживут до той минуты, когда Олег получит абсолютно новые. Зато в строю он будет единственным в солдатских сапогах.
И тут услышали команду на построение. Олег помчался на плац, чего не надо было делать, так как от бега верёвочки тут же слетели, и оказавшиеся на свободе подошвы, стали так хлопать по земле, будто кто-то её изо всей силы свирепо хлестал кнутом. Когда Олег встал в строй, оказалось, что пальцы ног направлены прямо вперёд, а носки сапог в разные стороны. Осмотрев себя, Олег глянул на будущих сослуживцев. Они представляли страшное зрелище, которое надо видеть, так как описать людей, нелепо одетых, невозможно. Если бы тогда их бросили в атаку с голыми руками на врага с каким-нибудь страшным криком, успех был бы обеспечен. В панике от увиденных странных наступающих чудовищ в лохмотьях на двух ногах, противник бросился бы бежал, куда глаза глядят.
И вот вышел полковник, дядька среднего роста, упитанный, с короткими сильными руками. Стальные серые глаза пронзали насквозь. Мягкой рысьей походкой прошёл вдоль строя, внимательно рассматривая каждого с головы до ног, иногда с удивлением поднимая крутые плечи, едва не касавшихся мощных скул. Миг, и он уже стоял в нескольких метрах напротив строя. Лицо его пылало. По нему можно было понять, что он наконец повстречал обитателей другой планеты, и теперь готовился держать перед ними речь. Она оказалось краткой. Он сказал, чтобы новобранцы внимательно посмотрели на себя и запомнили, каких оборванцев принимает полк. Но Родина - мать после бани всех оденет, обует и накормит, превратив каждого в настоящего солдата. Олегу хотелось восстановить справедливость и закричать на весь плац, что родители совсем не таким его отправили в армию. Но благоразумно промолчал. "Батя," дав команду офицерам вести одичавших кочевников неизвестного племени в баню, круто развернулся и быстрыми шагами направился в штаб.
Сопровождавшие ребят офицеры сказали, чтобы они, как можно дольше, мылись, чтобы не провоняли казарму, в которой надо отдыхать, а не задыхаться от удушливых испарений. Ребята мылись от души до тех пор, пока ни стали похожими друг на друга розовостью распаренных лиц и тел. Потом старшина выдал военное новенькое обмундирование и кирзовые сапоги, имевшим особый специфический запах, запоминающийся на долгие годы. Подстриженные наголо солдатами - срочниками электрической машинкой, в солдатской форме, ребята не узнавали друг друга. Все с трудом втиснули в сапоги ноги, неумело обмотанные портянками. Впереди ждал процесс обучения мастерству правильно пользоваться портянками.
Олег радовался новеньким, пахнувших кирзой, настоящим солдатским сапогам, непохожих на подаренные, которые едва не потерял на ходу, когда бежал на построение. Олегу казалось, что у него самые лучшие сапоги в мире. Он забыл про красивые туфли. Всё познаётся в сравнении!
