До утра...
…вся бутылка до донышка выпита,
всем, что было, подробно закушено.
Шумно пыль из тахты нами выбита, –
в ней притихли пружины контуженно.
А окрест – обстановка унылая.
Свившись в кольца, скользит недосказанность…
Чем, тебя бы попотчевать, милая,
надвязав в нашем «после» привязанность?
Мутно вспомню, не в кон, про «гармонию»,
отступив на шажок от телесного.
Вот бы стройность внести в какофонию
мироздания местного тесного!
Почему-то тебя, в зябкой полночи,
разуверить несносно захочется:
мол, не все мужики – оптом сволочи,
за которыми грязь лишь волочится.
Мне б, средь тонущих смыслов-«титаников»,
взвизга ветра-кнута подзаборного, –
добрых слов, как кулёк мягких пряников, –
даровать тебе! что тут зазорного?
иль, пейзаж с бликом белого паруса,
чуть подправивши, продемонстрировать!
Верных клятв пожелаешь? пожалуйста!
даже «счастье» смогу сымитировать.
Несмотря на рутину несладкую,
недалёкость (прелестную) в близости,
стань, смоги, умоляю, Загадкою,
проронив пару капель капризности!
Как умеешь, как бытом обучена –
напридумай, наври нам с три короба!
Пусть тобой будет ересь озвучена,
вынут бред из душевного погреба!
Пробегусь скорым взглядом по комнате,
по карманам (на стуле) похлопаю:
сокрушаться – и рано, и полноте!
где-то ж были, – со знатною пробою,
запредельно высокого качества –
расписные слова, смехи-хохоты,
хлам надежд с маркировкой ребячества,
и, на вырост, приятные хлопоты!
Расстараюсь, найду и откупорю,
ту заначку по этому случаю,
расплескавши нелепицу глупую,
непроверенно-антинаучную.
Хоть во что-нибудь наспех уверуем.
Притворимся частично влюблёнными
до утра…
И привычно последуем –
каждый, днями, ему отведёнными…
