До утра...

…вся бутылка до донышка выпита,

всем, что было, подробно закушено.

Шумно пыль из тахты нами выбита, –

в ней притихли пружины контуженно.

А окрест – обстановка унылая.

Свившись в кольца, скользит недосказанность…

Чем, тебя бы попотчевать, милая,

надвязав в нашем «после» привязанность?

 

Мутно вспомню, не в кон, про «гармонию»,

отступив на шажок от телесного.

Вот бы стройность внести в какофонию

мироздания местного тесного!

Почему-то тебя, в зябкой полночи,

разуверить несносно захочется:

мол, не все мужики – оптом сволочи,

за которыми грязь лишь волочится.

 

Мне б, средь тонущих смыслов-«титаников»,

взвизга ветра-кнута подзаборного, –

добрых слов, как кулёк мягких пряников, –

даровать тебе! что тут зазорного?

иль, пейзаж с бликом белого паруса,

чуть подправивши, продемонстрировать!

Верных клятв пожелаешь? пожалуйста!

даже «счастье» смогу сымитировать.

 

Несмотря на рутину несладкую,

недалёкость (прелестную) в близости,

стань, смоги, умоляю, Загадкою,

проронив пару капель капризности!

Как умеешь, как бытом обучена –

напридумай, наври нам с три короба!

Пусть тобой будет ересь озвучена,

вынут бред из душевного погреба!

 

Пробегусь скорым взглядом по комнате,

по карманам (на стуле) похлопаю:

сокрушаться – и рано, и полноте!

где-то ж были, – со знатною пробою,

запредельно высокого качества –

расписные слова, смехи-хохоты,

хлам надежд с маркировкой ребячества,

и, на вырост, приятные хлопоты!

 

Расстараюсь, найду и откупорю,

ту заначку по этому случаю,

расплескавши нелепицу глупую,

непроверенно-антинаучную.

Хоть во что-нибудь наспех уверуем.

Притворимся частично влюблёнными

до утра…

И привычно последуем –

каждый, днями, ему отведёнными…