Непобедимый охотник и Рубиновый дракон
Солнце уже клонилось к закату, а двое продолжали сражение не на жизнь, а на смерть. Один — молодой, умелый и сильный представитель древнего рода крылатых, Рубиновый дракон. Второй — не менее сильный, умелый, закаленный в боях и хитрый охотник на нечисть.
О первом ходила пугающая слава, как о самом жестоком представителе своего рода, сожравшем множество рыцарей, загубившем сотню принцесс, спалившем десятки деревень вместе с их жителями. Поговаривали, что и убить его нельзя, все равно воскреснет. Люди слагали о нем сказки, что пугали до дрожи, и из уст в уста передавали их. Если дети плохо вели себя, говорили: «Вот прилетит Рубиновый дракон, схватит тебя острыми когтями и унесет в свои мрачные чертоги, а там будешь ты ему до конца жизни служить в голоде, холоде и страхе».
О втором тоже ходили пугающие легенды. Говорили, что рожден он в ночь кровавой луны и отцом был ему сам хозяин преисподни. Мать так сильно боялась свое дитя, что отнесла в самую чащу леса и оставила там на съедение диким зверям. Но те не стали пожирать младенца и на третью ночь принесли в родной дом. Перепуганная мать снова отнесла малыша в лес, но наутро увидела его у своих дверей вновь. Тогда она отдала ребенка на воспитание кузнецу, заплатив тому золотом. В кузнице и вырос охотник. Огонь жаркий стал ему другом и братом. И однажды, когда все спали, огонь нашептал юнцу тайну — как создать непобедимый меч, разящий всегда в цель. Так был сотворен легендарный клинок охотника. И впрямь, ни разу тот не подвел своего хозяина. Много нечисти извели они вместе, много деревень освободили от страшного гнета темных сил. И вот теперь сражались против Рубинового дракона. Вот только силы, как видно, равны — уже оба устали, а победителя в их бою все нет.
Понял дракон, что не сможет победить охотника, взревел, выпуская в небо клубы дыма, и лег на землю. Охотник тоже, коротко рыкнув, опустил свой меч и сел рядом с врагом. Не было желания более сражаться у них, сошел весь пыл, осталась лишь усталость.
— А знаешь, — вдруг молвил дракон. — Вот что я скажу, неправду о нас, драконах, говорят и пишут, врут всё и все. Вовсе мы не страшные монстры, вовсе не пожираем всех вокруг, да и принцесс не похищали никогда. Просто, когда у некоторых королей отродясь, кроме дочерей, ничего не получается, и наследника им не видать, как своих ушей, они нас, драконов, нанимают в свахи.
Да-да, не удивляйся, именно как свах и нанимают. Как же, кто ж их красавиц пристроит за прекрасных, бравых воинов, настоящих рыцарей. А то и, возможно, за принцев выдать получится. Есть такие, которые в своей стране никогда наследниками не станут, так как двадцатые, а то и больше, претенденты в очереди на трон, а все же благородных, голубых кровей. Вот короли о таких мужьях для своих дочурок и грезят.
Именно мы, драконы, разносим по миру вести о самой прекрасной, о самой чарующей, о самой восхитительной (даже если она скорее ящерицу в момент линьки напоминает, скрещенную с бегемотом и характером ведьма ведьмой), томящейся в высокой башне и ждущей своего суженного, с богатством наперевес и с полцарством в придачу.
Ясное дело, что на такое богатство клюют всякие, и аферисты разные тоже. Вот мы, как свахи, смотрим, оцениваем, чтоб какой залетный холоп в кастрюле, вместо доспехов, с ржавой железякой наперевес и на хромой кобыле принцесску к рукам не прибрал, а точнее — ее деньги.
А как же не следить-то, нам потом отчитываться перед их папеньками, доклады писать, а то ведь, чего доброго, и не заплатят же. Конечно, отцы хотят знать, кому мы их кровиночку отдали, в чьи загребущие руки трон передали. Да, мы, драконы, испокон веков судьбу в королевствах вершили, можно сказать, через наши лапы новые династии королевские появлялись, новые короли восходили к славной жизни.
И какая после этого всего нам благодарность? Никакая! Как завидит кто, так в крик, в слезы, молиться начинает. Причитают: «Ой, почто мне судьбинушка такая страшная?! Ой, почто жизнь мою молодую загубить хочешь?! Ой, и не ешь ты меня, монстр крылатый! Ой, и не губи ты душу мою чистую! Ой, и не плюйся огнем всепожирающим!»
И главное, только пасть откроешь, хоть слово сказать, объяснить, что к чертям такой обед не нужен, как они, завидев это дело, сразу в обморок бухаются. Вот зачем нам огонь на них переводить? Он нам самим нужен, мы не печка какая, неделями его копим, чтоб пещеры свои прогревать. Но кто ж нас слушать станет, нет, они сразу в астрал вылетают, только и остается палочкой потыкать, чтоб проверить, живые ли еще, дышат ли.
В общем, сложно нам, драконам, живется, никто нас не понимает, поговорить по душам, за жизнь не с кем. И ладно б только это, так люди про нас сказки пишут и такую жуть — на ночь прочитаешь и спать не будешь.
Вот как так можно, как? И никто не пожалеет, никто слова доброго не скажет. Печально живем.
— Печально. Даже мне, охотнику, тебя жалко. Похожи мы с тобой. Обо мне тоже невесть что сочиняют. Такого наплетут, как с три короба соврут. Слушай, брат, пойду я, а то ведь сколько сражались, устал, есть хочу, да и поспать нужно, ночь на дворе. А людям я скажу, что даже мой меч против тебя бессилен. Ты не беспокойся, после этого тебя вряд ли кто-то осмелится потревожить.
— Ты заходи в гости, охотник, поговорим, а то ведь скучно мне одному и словом перемолвиться не с кем, только земля да камни вокруг. Плохо без друга. А ты по земле побродил, историй много знаешь, да и о себе поведаешь.
— А и зайду, чего ж не зайти. Нам, охотникам, тоже одиноко, нет и у нас друзей. Живем одиночками и помираем так же. Потому и ищут большинство смерти в сражении.
— Значит, суждено нам быть друзьями, охотник.
— Значит, суждено, дракон. Через день приду, тогда и про себя расскажу.
С этими словами охотник улыбнулся Рубиновому, коснулся на миг его крыла и ушел восвояси. А дракон еще долго лежал на земле, глядя в звездное небо. Хорошо на душе было, легко. Наконец-то и у него друг появился, друг, с которым можно поговорить о жизни. Тяжко ему жилось до этого — одному. Ведь и дракону хочется почувствовать тепло дружбы.
О первом ходила пугающая слава, как о самом жестоком представителе своего рода, сожравшем множество рыцарей, загубившем сотню принцесс, спалившем десятки деревень вместе с их жителями. Поговаривали, что и убить его нельзя, все равно воскреснет. Люди слагали о нем сказки, что пугали до дрожи, и из уст в уста передавали их. Если дети плохо вели себя, говорили: «Вот прилетит Рубиновый дракон, схватит тебя острыми когтями и унесет в свои мрачные чертоги, а там будешь ты ему до конца жизни служить в голоде, холоде и страхе».
О втором тоже ходили пугающие легенды. Говорили, что рожден он в ночь кровавой луны и отцом был ему сам хозяин преисподни. Мать так сильно боялась свое дитя, что отнесла в самую чащу леса и оставила там на съедение диким зверям. Но те не стали пожирать младенца и на третью ночь принесли в родной дом. Перепуганная мать снова отнесла малыша в лес, но наутро увидела его у своих дверей вновь. Тогда она отдала ребенка на воспитание кузнецу, заплатив тому золотом. В кузнице и вырос охотник. Огонь жаркий стал ему другом и братом. И однажды, когда все спали, огонь нашептал юнцу тайну — как создать непобедимый меч, разящий всегда в цель. Так был сотворен легендарный клинок охотника. И впрямь, ни разу тот не подвел своего хозяина. Много нечисти извели они вместе, много деревень освободили от страшного гнета темных сил. И вот теперь сражались против Рубинового дракона. Вот только силы, как видно, равны — уже оба устали, а победителя в их бою все нет.
Понял дракон, что не сможет победить охотника, взревел, выпуская в небо клубы дыма, и лег на землю. Охотник тоже, коротко рыкнув, опустил свой меч и сел рядом с врагом. Не было желания более сражаться у них, сошел весь пыл, осталась лишь усталость.
— А знаешь, — вдруг молвил дракон. — Вот что я скажу, неправду о нас, драконах, говорят и пишут, врут всё и все. Вовсе мы не страшные монстры, вовсе не пожираем всех вокруг, да и принцесс не похищали никогда. Просто, когда у некоторых королей отродясь, кроме дочерей, ничего не получается, и наследника им не видать, как своих ушей, они нас, драконов, нанимают в свахи.
Да-да, не удивляйся, именно как свах и нанимают. Как же, кто ж их красавиц пристроит за прекрасных, бравых воинов, настоящих рыцарей. А то и, возможно, за принцев выдать получится. Есть такие, которые в своей стране никогда наследниками не станут, так как двадцатые, а то и больше, претенденты в очереди на трон, а все же благородных, голубых кровей. Вот короли о таких мужьях для своих дочурок и грезят.
Именно мы, драконы, разносим по миру вести о самой прекрасной, о самой чарующей, о самой восхитительной (даже если она скорее ящерицу в момент линьки напоминает, скрещенную с бегемотом и характером ведьма ведьмой), томящейся в высокой башне и ждущей своего суженного, с богатством наперевес и с полцарством в придачу.
Ясное дело, что на такое богатство клюют всякие, и аферисты разные тоже. Вот мы, как свахи, смотрим, оцениваем, чтоб какой залетный холоп в кастрюле, вместо доспехов, с ржавой железякой наперевес и на хромой кобыле принцесску к рукам не прибрал, а точнее — ее деньги.
А как же не следить-то, нам потом отчитываться перед их папеньками, доклады писать, а то ведь, чего доброго, и не заплатят же. Конечно, отцы хотят знать, кому мы их кровиночку отдали, в чьи загребущие руки трон передали. Да, мы, драконы, испокон веков судьбу в королевствах вершили, можно сказать, через наши лапы новые династии королевские появлялись, новые короли восходили к славной жизни.
И какая после этого всего нам благодарность? Никакая! Как завидит кто, так в крик, в слезы, молиться начинает. Причитают: «Ой, почто мне судьбинушка такая страшная?! Ой, почто жизнь мою молодую загубить хочешь?! Ой, и не ешь ты меня, монстр крылатый! Ой, и не губи ты душу мою чистую! Ой, и не плюйся огнем всепожирающим!»
И главное, только пасть откроешь, хоть слово сказать, объяснить, что к чертям такой обед не нужен, как они, завидев это дело, сразу в обморок бухаются. Вот зачем нам огонь на них переводить? Он нам самим нужен, мы не печка какая, неделями его копим, чтоб пещеры свои прогревать. Но кто ж нас слушать станет, нет, они сразу в астрал вылетают, только и остается палочкой потыкать, чтоб проверить, живые ли еще, дышат ли.
В общем, сложно нам, драконам, живется, никто нас не понимает, поговорить по душам, за жизнь не с кем. И ладно б только это, так люди про нас сказки пишут и такую жуть — на ночь прочитаешь и спать не будешь.
Вот как так можно, как? И никто не пожалеет, никто слова доброго не скажет. Печально живем.
— Печально. Даже мне, охотнику, тебя жалко. Похожи мы с тобой. Обо мне тоже невесть что сочиняют. Такого наплетут, как с три короба соврут. Слушай, брат, пойду я, а то ведь сколько сражались, устал, есть хочу, да и поспать нужно, ночь на дворе. А людям я скажу, что даже мой меч против тебя бессилен. Ты не беспокойся, после этого тебя вряд ли кто-то осмелится потревожить.
— Ты заходи в гости, охотник, поговорим, а то ведь скучно мне одному и словом перемолвиться не с кем, только земля да камни вокруг. Плохо без друга. А ты по земле побродил, историй много знаешь, да и о себе поведаешь.
— А и зайду, чего ж не зайти. Нам, охотникам, тоже одиноко, нет и у нас друзей. Живем одиночками и помираем так же. Потому и ищут большинство смерти в сражении.
— Значит, суждено нам быть друзьями, охотник.
— Значит, суждено, дракон. Через день приду, тогда и про себя расскажу.
С этими словами охотник улыбнулся Рубиновому, коснулся на миг его крыла и ушел восвояси. А дракон еще долго лежал на земле, глядя в звездное небо. Хорошо на душе было, легко. Наконец-то и у него друг появился, друг, с которым можно поговорить о жизни. Тяжко ему жилось до этого — одному. Ведь и дракону хочется почувствовать тепло дружбы.
