БАГРОВЫЙ
Возьми, музыкант, мне погуще аккорд:
тягучий, со скрипом, прокуренный, джазовый,
и медленный ритм — так толкается в борт
спина океана волной диабазовой!
Да так, чтоб я слышал, как чайки кричат
про чёрные скалы, про скалы высокие,
что в пору закатную кровоточат
средь синего моря — персты одинокие.
Чтоб в песне твоей человек вечерами
в закатное время смотрел, как на пламя —
багрового неба кровавое знамя.
На алую пену пурпурного моря,
где чайки кричат, задыхаясь от горя,
от горького горя вечноголодных,
от жизни суровой на скалах бесплодных.
Пусть камнем падут остроклювые птицы
в багровую пену, чтоб кровью упиться,
рвать синие тени упругие рыбьи
и сыто качаться на медленной зыби.
Кричите! Кричите, безумные птицы!
Кровавую пену пробейте до дна!
Мне моря не хватит сегодня напиться!
Подайте! подайте! подайте вина!
Пусть бьётся о скалы тоска, как доска,
о чёрные скалы оскалов базальтовых,
вселенная нынче тесна и узка,
так рви её в клочья пронзительным альтовым!
Давай, музыкант, не жалей, не жалей
ни пальцев, ни струн, ни народа кабацкого!
Жизнь — классная песня, до края налей...
Жизнь — классная песня...
Да coda дурацкая.
