КУСОЧЕК ХЛЕБА. Часть пятая. ОХОТА. (18+)

Ограниченное количество топлива в джипе вынудило Рогозина пересмотреть свои планы, к тому же, его всё ещё связывало обещание удачно поохотиться для племени. Он взял Рамиреса, и они выехали в саванну. Покружив среди зарослей редколесья, друзья наткнулись на свежие туши двух слонов, животы которых не успели вздуться от жары. Гиены и пернатые падальщики ещё не собрались в достаточном количестве, чтобы им навредить, хотя кружили невдалеке. Бивни у слонов отсутствовали, их вырубили из челюсти топорами совсем недавно. На зиявших ранах кровь только начала запекаться.

 

- Костяные алмазы, - сказал Рамирес, - ежегодно десятки тысяч слонов погибают от рук браконьеров из-за своих видоизменённых зубов. Люди делают из них всякие безделушки: миниатюрные произведения искусства, бильярдные шары, костяшки домино, фишки маджонга, клавиши для музыкальных инструментов, декорируют многие потребительские вещи. Это считается у белых модным. Животных просто истребляют, найти их легко, они обитают там, где есть свежая растительность, тень и вода, веками мигрируя одними и теми же маршрутами. Охотиться на них из-за бивней запрещено, но кто на это смотрит во времена, когда люди сами убивают друг друга, не желая делить между собою место под солнцем.

 

- Рам, поезжай в деревню, приведи мужчин, пусть разделывают туши на мясо, а я посмотрю, кто здесь занимается браконьерством. В багажнике три «калаша», один с патронами оставь Привалову, двумя вооружи кого-нибудь на своё усмотрение.

 

Рогозин взял с собой флягу с водой, пистолет с двумя обоймами, пару любимых скрытых ножей и горсть патронов к винтовке. Капельки слоновьей крови с вырубленного бивня указали направление движения. Вскоре, прямо на слоновьей тропе, он обнаружил несколько отпечатков кожаных подошв и множество от босых ног, которые вели прямо к зелёному массиву из разросшихся баобабов, стоящему на возвышенности, прилегающей к обрывистому берегу пересыхающего водоёма. Пробежав трусцой около четырёх километров, Рогозин приблизился к нему настолько близко, что смог устроить для себя наблюдательный пункт.

 

Его взору открылся вид, на котором группа хорошо вооружённых белых людей в охотничьих костюмах цвета хаки, управляла темнокожими африканцами, они перетаскивали и упаковывали слоновьи бивни. Их здесь было около сотни, каждый больше человеческого роста. После сортировки бивни связками прятали в кроне деревьев, перекидывая через толстые ветви трос-лебёдку и подтягивая всю пачку машиной. Другие, более массивные, спускали с обрыва, чтобы спрятать в воде под охрану крокодилов.

 

Всего Рогозин насчитал четырнадцать охотников, включая в их число всех белых. Пятеро из них были вооружены мощными нарезными штуцерами с длинными стволами большого калибра, обеспечивающими высокую скорость и дальность полёта пули, способной сбить с ног буйвола или носорога при попадании в любую часть тела. Выстрел, или два перекрёстных, даже слону не оставляли никаких шансов. Браконьеры обустраивали свой схрон, ведь, не глядя на военные действия, в стране всё ещё действовал закон о запрете охоты на слонов ради бивней, подписанный государствами Африки летом 1969 года.

 

Когда Рогозин через свою оптику разглядывал лица аборигенов, то у него закралась мысль, что они здесь не по своей воле. После окончания работ, их всех согнали к обрыву, заставляя прыгать в воду, кишащую крокодилами. Негры покорно становились на колени, вымаливая себе смерть от пули. Этих африканцев просто сделали рабами, и они должны были умереть, унося с собою тайну бивневого склада. Так поступали нацисты во времена Второй мировой войны, расстреливая всех пленных, причастных к их секретам. Белый охотник подошёл к одному из негров и выстрелил из пистолета в его склонённую голову, потом толкнул тело ногой, и оно покатилось с обрыва в воду, где его ожидали зубастые рептилии.

 

- Что же, товарищ майор, - Рогозин всегда мысленно обращался к Суздальцеву, когда нужно было оправдать свои действия в сложной ситуации, не требующей промедления, - как вы говорили, наша страна всегда была и останется оплотом угнетённых и трудящихся. Как её мизерная частичка, я надеюсь, что и в этот раз я её не подведу.

 

Второй африканец и его палач упали одновременно. Много меньше минуты спустя, когда пятеро охотников простились с жизнью, Рогозин будет раскаиваться, что промедлил всего одну секунду и не спас пожилого африканца. Его местоположение засекли быстро, и охота началась на него. Один из негров поднял с земли пистолет убитого и открыл огонь в сторону белых. Сам того не подозревая, он привлек на несколько секунд всеобщее внимание на себя. Рогозин моментально этим воспользовался, метнувшись под прикрытие ветвистого куста, успев на ходу ещё одному охотнику прострелить шею. Негра с пистолетом умертвили быстро, остальные просто распластались у обрыва, моля своих духов о спасении.

 

Рогозина прижали к земле, выкашивая пулями растительность вокруг него. Он кое-как достал фляжку с водой и кинул её вправо от себя, а сам резко несколько раз перекатился влево, где ранее заметил углубление в земле. Фляжку в полёте коснулось две пули, но она всё ещё оставалась целой. Небольшой приямок, в который попал Рогозин, далее переходил в подобие расширяющейся канавки, добравшись до которой, можно было перемещаться ползком. Место, куда он попал, пока не обстреливалось, и он выглянул через макушки травяной поросли. Один из охотников направлял в его сторону реактивный гранатомёт, который они использовали, чтобы отбиваться от стада слоних с детёнышами, если они бурно реагировали на смерть своих самцов.

 

Рогозин успел выстрелить и, не глядя на результат, прыжком с кувырком направил своё тело в намеченном направлении. Его пуля попала охотнику в нижнюю часть голени, раздробив её на кусочки. От внезапно наступившей боли тот припал на ногу, наклонился и выстрелил под себя, после чего ошмётки его и ещё двоих браконьеров разлетелись в разные стороны. Взрывной волной тряхануло крону баобаба и из неё посыпались бивни, придавив насмерть одного и приколов к земле другого из охотников.

 

Этот же взрыв привёл в состояние паники стадо буйволов, которое лавиной, сметающей всё на своём пути, двинулось наискосок в сторону Егора. В такой ситуации он оказался впервые и немного поддался смятению, на какое-то время, потеряв самообладание. Его глаза, почти в испуге, метали взор по сторонам, а мозг лихорадочно искал правильное решение, от которого зависела дальнейшая жизнь. Убежать было некуда, его канавка будет вся протоптана стадом, а на открытом пространстве его моментально настигнут пули. Буйволы бежали прямо на него, поднимая столб красной, непроглядной пыли, левым краем заполняя пространство между ним и белыми браконьерами. Чтобы их перенаправить, нужно было что-то грандиозное, наподобие взрывов, пожара. Но ни того, ни другого в распоряжении Рогозина не было.

 

Просматривался ещё один рискованный вариант - перед самым появлением стада, побежать впереди со смещением в правую сторону, прикрываясь им. Но где сейчас его враги? Они ведь тоже не стоят на месте, да и развить такую скорость он не сможет при всём своём старании. До сближения оставалось несколько десятков секунд, а решения всё ещё не было. Тогда он сделал то, что умел делать больше всего - вскинул винтовку и начал бить буйволам по ногам, делая из их тел завал, чтобы прикрыться им.

 

Упавший бык, с которым он почти слился воедино, попытался подняться, но Рогозин перерезал ему сухожилие на здоровой ноге. Два или три буйвола перекатились через них, остальная лавина стала плавно обтекать образовавшуюся свалку из тел. Рогозину больно наступили на бедро, хорошо досталось левому предплечью, а в самом конце, уже в агонии, бык весом почти в тонну придавил ему обе ноги. Когда всё улеглось, и осела пыль, к нему подошли двое бородатых охотников, у одного в руках был «слонобой» - африканский штуцер, весом около восьми килограммов.

 

- Из такого навскидку не выстрелишь, - подумал Рогозин и развёл руками, показывая свою беспомощность и то, что он ещё жив. Охотники, обращаясь, друг к другу, заговорили на французском языке, совсем непонятном для него.

 

- Жан, как думаешь, сколько их здесь всего, кроме этого юнца?

 

- Я думаю, что его надо допросить с пристрастием, что ты и сделаешь. Мне кажется, он из тех, кто хотел поживиться нашим добром. Потом прирежь, чтобы освободиться от лишнего свидетеля.

 

Француз задал распластанному пленнику вопрос, на который он знаком предложил ему наклониться поближе. На всякий случай, бородач наступил ему на правую ладонь, присел на одно колено и подставил ухо к губам. Это стало его фатальной ошибкой. Левой рукой Рогозин мягко, почти нежно, проткнул его горло одним из своих скрытых ножей, и рывком на себя перерезал его вместе с трахеей. Кровь фонтаном хлынула прямо на него. Француз захрипел, выпучив глаза, схватился рукою за рану, дёрнулся несколько раз и обмяк.

 

Тот, которого назвали Жаном, подхватил свой штуцер, чтобы прикладом размозжить Рогозину голову, но тут, как бы из ниоткуда, появился громадный лев. Он толкнул охотника передними лапами в спину, одним толчком свалив на землю, сомкнул свои клыкастые челюсти на его шее и затряс гривастой головой из стороны в сторону, как это делают собаки. Потом повернулся к залитому кровью Рогозину, который плавно, без резкости и суеты откладывал от себя труп второго француза.

 

Взгляды их встретились, он вспомнил слова шаманки о том, что нельзя смотреть зверю в глаза, этим ты бросаешь ему вызов и претендуешь на главенство над ним. Но поделать с собою ничего не мог. Лев на шаг приблизился к нему, усатая морда, испачканная кровью браконьера, сморщилась в оскале, угрожающе обнажив клыки. Рогозин почувствовал его жаркое дыхание, но продолжал смотреть, не моргая. В своём устрашении, зверь выглядел величественно и красиво. Большая белая отметина в его гриве придавала особый, царственный шарм. Хищник первым отвёл взгляд, осмотрелся, громко рыкнул и вцепился в торчащую ногу убитого буйвола, который своим телом придавил Рогозина. Упираясь всеми четырьмя лапами, он несколько раз дёрнул быка, пока не стащил его с человека. Потом отошёл в сторону и лёг на землю, давая понять своим львицам, что можно приступать к приёму пищи. Они с жадностью накинулись на буйвола, искоса поглядывая в сторону человека.

 

- Благодарю, дух Шамондо или как там тебя, - Егор отполз в сторону, встал на ноги, прихрамывая и соблюдая осторожность ко всему, поначалу пятясь, а после, развернувшись, просто побрёл в сторону баобабов. Его винтовка с растоптанной всмятку оптикой, после воздействия на неё сотен копыт буйволов, была уже непригодна для дальнейшего использования. Едва он приблизился к тени деревьев, как навстречу ему вышел ещё один охотник. С отработанной лёгкостью он привёл в рабочее положение наваху - большой складной испанский нож, сделал несколько пластичных движений руками и телом, после чего жестом поманил парня к себе, предлагая поединок.

 

- Дуэльная испанская техника владения ножом, - определил для себя едва живой Рогозин, а вслух, улыбаясь, сказал по-русски, вытаскивая из-за ремня со стороны спины пистолет, - нет, дружок, у меня сегодня другие планы, – и послал пулю ему в лоб. – Где же четырнадцатый? Не думаю, чтобы он сбежал.

 

Не спешащие разбегаться африканцы, на глазах у которых это всё происходило, несмело приближались к нему и становились на колени. Он, весь заляпанный кровью француза, имел настолько жуткий вид, что на него боялись смотреть. Тогда Егор поставил одного из негров на ноги, прижал к себе и, добродушно улыбаясь, похлопал его по спине, потом другого, третьего и так, каждого по очереди. Такой благопристойный жест с его значением понятен без слов людям разных рас и национальностей. Последние уже сами подходили к нему с распростертыми объятиями.

 

- Это Белый Демон! Я слышал о нём!

 

- Да, он справедливый!

 

- Белый Демон добрый и сильный колдун, он повелевает духами, мы все видели это!

 

- Хорошо будет служить такому! Ему послушны даже львы!

 

Рогозин не понимал, о чём они говорят, но чувствовал, что о хорошем. Он двинулся к лагерю охотников, чтобы собрать трофеи, африканцы последовали за ним. Тут до него дошло, что они считают теперь его своим хозяином.

 

- Вот незадача, теперь я ещё и рабовладелец. Как же им объяснить?

 

Он собрал негров в кружок, расчистил участок земли и палочкой нарисовал на ней африканскую деревню: хижины, костёр, свинью на вертеле, пасущихся коров, взрослых людей и детишек. Все изображения он обозначал словами. Африканцы улыбались и понятливо кивали головами. Потом в стороне нацарапал одного лишь человечка. Затем приложил ладонь к своей груди и сказал:

 

- Демонио Брэнко, - и перенёс ладонь к груди ближайшего негра, как бы вопрошая. Тот тоже приложил свою ладонь к груди и произнёс:

 

- Диало!

 

Негры сразу сообразили и стали прикладывать к себе ладони и называть свои имена. Тогда Рогозин показал на отдельно изображённого человечка и назвал его Диало, потом указательным и средним пальцами прошёлся от него в сторону нарисованной деревни, показывая, что Диало должен идти туда, где находится его дом. Подобные действия произвёл со следующим. Таким образом, все африканцы осознали, что он их отпускает, и они должны следовать к своим семьям. Их радости не было предела.

 

Подбежал молодой негр и стал возбуждённо лопотать, указывая в сторону баобабов. Все двинулись туда. Четырнадцатый из браконьеров сидел, прислонившись спиной к дереву. Рядом с ним, скрутившись в клубок, похожая на плётку для истязаний, лежала шумящая гадюка – широко распространённый вид ядовитых змей африканских саванн. Её окрас имел цвет песка и переплетающихся сухих трав – идеальная маскировка. Охотник был ещё жив и в сознании, но его вид говорил, что протянет он недолго. Каждый из негров плюнул на него, а молодой попытался даже помочиться, настолько именно этот человек был им ненавистен.

 

Егор присел рядом, и взгляды их встретились. Умирающий смотрел с болью, досадой и сожалением, понимая, что его время сочтено. Рогозин вложил ему в руку пистолет, негры отбежали в стороны. Он скривил на лице подобие благодарственной улыбки, поднёс руку с оружием к виску и спустил курок. Чернокожие не могли понять, почему их мучителю позволили так легко уйти из жизни, уж они бы над ним поиздевались. Их успокоило предположение одного из пожилых, который их убедил в том, что Белый Демон забрал его душу и будет долго содержать её исключительно в муках.

 

Егор принялся собирать оружие убитых охотников и складывать его в кузов грузовика с лебёдкой на переднем бампере. Арсенал оказался довольно солидным, кроме штуцеров он погрузил несколько винтовок с оптикой и тепловизорами для ночной охоты, а также с десяток пистолетов и столько же охотничьих ножей.

 

Внезапно в одной из оставленных машин на французском языке заговорило переговорное устройство. А вскоре стрекот винтов в небе предупредил о приближении вертолёта. Болтающийся снизу крюк наводил на мысль о том, что этот легкомоторный двухместный летательный аппарат был предназначен для перемещения малых партий слоновьих бивней. Пилот, скорее всего, мог быть нанят со стороны с почасовой оплатой.

 

Рогозин с винтовкой в руках вышел на открытое пространство, негры нашли себе укрытия в тени деревьев. Сделав круг, чтобы оценить обстановку, вертолёт завис боком на одном месте, и из него раздался выстрел. С весьма ощутимой силой пуля впилась в приклад винтовки Рогозина, защитивший правую сторону его груди, заставив сделать шаг назад и повернуться боком, в то время как следующая шаркнула по левому предплечью, занявшему место, где только что находилось его сердце.

 

- Твою дивизию! – Сорвалось у Егора с языка. Ему уже некогда было обращаться в своих мыслях к Суздальцеву. Припав на колено, он разрядил всю обойму. Из вертолёта выпала винтовка, а сам он стал крениться на правую сторону, медленно приближаясь к земле. Большие лопасти коснулись её, конвульсивно содрагая весь аппарат, который рухнул со скрежетом, подняв облако пыли, осветившееся ярким пламенем изнутри, после чего прогремел взрыв, разметав в стороны остатки всего, что находилось в его эпицентре. Африканцы вновь опустились перед Егором на колени - его слава обретала новые форматы. У него немного заложило в ушах, он потряс головой, оглянулся и увидал бегущих к нему с автоматами в руках двух негров, возглавляемых Рамиресом.

 

- Что за войну ты здесь устроил, друг Санчо? Вся саванна на ушах стоит! У нас в джипе топливо кончилось, пешком добирались, спешили.

 

- Ты как раз вовремя, дорогой друг! – Он обнял переводчика так, будто не каких-то пару-тройку часов, а два или три года его не видел, - объясни этим парням, что они больше не рабы, пусть идут по домам. Об остальном поведаю в процессе.

 

Каждому освобождённому африканцу, Рогозин подарил по охотничьему ножу, взятому из трофеев, доставшихся от браконьеров. Они освежевали одну из туш буйволов, не тронутую львами, разожгли костёр, и стали готовить себе еду. Рамирес собрал всё топливо из машин, распределил по канистрам и разместил их в кузове грузовика.

 

- Рам, мне нужно смыть с себя это кровавое месиво, но в озере полно крокодилов, поможешь?

 

Переводчик взял из машины ведро, двоих своих спутников с автоматами, и они направились к водоёму. Друзья выбрали пологий берег, привязали к ведру веревку и таким образом набирали воду. Рогозин полностью разделся и стал обливать себя, растирая руками. Негры с наивным любопытством рассматривали его голую фигуру, особенно ниже пояса, сравнивая белого с собою. Рамирес, подавая воду, обратил внимание на его татуировку:

 

- АДА, это твоя женщина?

 

- Жена.

 

- Ты о ней никогда не рассказывал. Красивая?

 

- Представляешь, Рам, я часто думаю о ней. Знаю, что она у меня есть, но только сейчас поймал себя на мысли, что уже не помню её лица, очертаний, голоса, её запаха, того, что было в ней изюминкой, и чего от неё я так страстно желал. Мы были вместе очень короткое время, - Рогозин задумался, опустился голым задом на землю и рассказал всю историю своей женитьбы. Единственному человеку, которому мог довериться, тому, кто стал для него настоящим другом, и на которого он мог положиться без раздумий. Ведь Рамирес уже был для него роднее всех родных.

 

Африканцы тоже присели на корточки и внимательно слушали его завораживающий голос. Ничего не понимая в сказанном, они по интонации рассказчика интуитивно представляли себе, что это было похоже на пересказ событий, глубоко затронувших его в прежней жизни. Рогозин так увлёкся погружением в далёкое детальное прошлое, что едва не позволил крокодилу утащить одного из чернокожих слушателей, ближе всех расположившегося к воде.

 

Эта огромная куча ремней, сумок, портмоне, и всяческой обуви со страшными зубами, без всякого страха выползла из воды и с невероятной скоростью для коротких лап устремила более чем трёхметровое тело в сторону одного из негров. Лишь автоматная очередь смогла так же быстро её усмирить. Надо отдать должное африканцам, которые в создавшейся ситуации оба показали себя на высоте и уже через минуту улыбались, подшучивая друг над другом. Рогозин закончил умываться, простирнул одежду и надел её мокрой на себя.

 

 

Через полчаса они уже подъезжали на грузовике к месту, где разделывали тушу слона. Загрузили в кузов мяса, сколько смогли. Второму слону удалили для уменьшения веса внутренности и голову, предварительно, забрав в кузов хобот. Обмотали задние ноги тросом и на буксире потянули его в деревню, где их встретили с восторгом.

 

Началась подготовка к празднику живота. В земле восстановили углубления, в которых раздували угли. Над ними из толстых зелёных палок настлали решётку, а на неё стали укладывать завёрнутые в листья большие куски слоновьего мяса. К общему столу готовили и подавали блюда из вымоченных клубней маниоки, рыбы, присутствовал дикий мёд в сотах, собранные женщинами и детьми ягоды и плоды с деревьев, включая молодые с баобаба.

 

Основой всему, конечно, было мясо слона. Два запеченных хобота, разделённые на куски и приправленные местным соусом, так и манили к себе проголодавшихся мужчин. Женщины принесли несколько больших тыкв, наполненных хмельной и кисловатой на вкус брагой из плодов марулы, почитаемого священного дерева.

 

Пока всё племя готовилось к вечерней трапезе, друзья собрались в хижине у Привалова. Нгана привлекала к себе взгляды мужчин своей открытой грудью, на которую один Рогозин старался не смотреть. Девушка его заводила и ему приходилось с большим трудом скрывать своё влечение к ней. Она это почувствовала, надела на шею сплетённое из окрашенных трав украшение, полностью закрывшее предмет его вожделения и, улыбнувшись, ушла помогать соплеменникам.

 

- Друзья, смотрите, что я умею делать, - с этими словами Привалов положил себе на низ живота плоскую дощечку, застелил её куском широкого древесного листа и высыпал на него несколько спичек. – Смотрите внимательно, вот мои руки, начинаю.

 

Он слегка прикрыл глаза, распростёр ладони с растопыренными пальцами над рассыпанными спичками, сосредоточенно напрягся и … одна из спичек, вздрогнув, плавно отделилась от остальных и переместилась в сторону. Вторая прикрепилась к ней под углом. Третья своим основанием прилегла ко второй, а четвёртая головкой присоединилась к третьей таким образом, что образовалась буква «М». Привалов выдохнул и смахнул со лба капельку пота.

 

- Утром у меня почти получилось выложить своё имя – Миша. Я и раньше чувствовал, что во мне что-то есть особенное. При определённых условиях, умел предвидеть события, заглядывая в будущее, но, в лучших случаях, на время, чуть-чуть превышающее две секунды. Поначалу я думал, что это результат моего скоростного психоанализа поведения противника, ведь эту способность я использовал в единоборствах. Но теперь я уже совсем другого мнения, особенно, когда ещё добавился и телекинез. Мало того, посмотрите сюда, - он поднял рубашку, и все увидели проходящий через весь живот косой, плотно спаянный розовый шрам. – Ему всего пятый день. Есть основания полагать, что это заслуга шаманов и их колдовства в прямом смысле этого слова.

 

- Ты прав, их заслуга в том, что ты сейчас здесь и с нами. Когда тебя привезли сюда, хуган, едва дотронувшись до твоего лба, с удивлением заявил, что ты тоже колдун, - сказал Рамирес. – Ещё он добавил, что эта новость тебе не известна, пока. Я уверен, что ты, Привалов, как это у вас говорится, тоже не простой фрукт.

Действующая способность обрела себе подружек после посещения твоей душою лабиринтов Шамондо. Это Африка, друзья, здесь правит колдовство и магия, и она тебя приняла, так же, как и Санчолу, для которого направила льва, чтобы он спас его от белого охотника и освободил ему придавленные буйволом ноги. Кстати, изначально этот лев был послан, чтобы убить тебя. На всё воля Высшего Существа. Вам будут благоволить до тех пор, пока вы не нарушите законов гостеприимства этого континента.

 

- Почему же ваш Бог сам не наведёт здесь порядок, не накажет плохих людей и не создаст условия для хороших?

 

- Наш мир, это всего лишь место для обучения перед переходом в следующую жизнь. Здесь люди обретают знания и учатся ими распоряжаться. Это своеобразный полигон, на котором испытываются качества людей. Не познав плохого, не будешь знать и хорошего, так же и наоборот. Другими словами, не пройдя через страдания, ты не поймёшь и не станешь ценить то, что для тебя действительно хорошо лишь потому, что тебе не с чем будет сравнить. Поэтому земная жизнь наполнена всем сразу и, убрав одно, второе теряет смысл.

 

- По-твоему, дорогой Рамирес, выходит, что ничего здесь изменить нельзя и не надо?

 

- Я только сказал, что в этом мире мы лишь учимся жить, любить, постигать. А всё, что вокруг нас творится, это то, чего мы сами заслуживаем, исходя из своих поступков, которые ставим себе в приоритет. До прихода белых с их цивилизацией, несущей боль и смерть, народы Африки жили в гармонии с природой, и у них не было нужды в чём-то прогрессировать. Пребывание на Земле, это поэтапное прохождение школы жизни. В юном возрасте ты получаешь наставления от старших, используешь их нажитый опыт, а повзрослев, уже обзаводишься своим, чтобы передать детям. Но не все дети желают идти по стопам родителей, некоторые хотят обретать свои знания самостоятельно, на собственной коже, нет, здесь правильнее будет сказать – шкуре.

 

- А как быть с теми, кто лишился жизни в совсем юном возрасте, не успев обзавестись опытом?

 

- Реинкарнация, никто не перейдёт на следующий уровень, не пройдя предыдущего.

 

- Хорошо, допустим. А откуда тогда в людях изначально берётся гнилость, толкающая их совершать отвратительные поступки, Рам?

 

- Сравним человека с сосудом для воды, где вода, это хорошие качества, которыми ребёнка с первых дней наполняют родители. Как только они прозевали или упустили момент наполнения, в растущем организме образуется пустота, которая тут же заполняется злыми духами, ибо они моментально её чувствуют. Сделав плохой поступок по их наставлению, и не раскаявшись, ребёнок или даже взрослый человек, этим действием уменьшает в себе уровень доброты, опять образуя пустоту. Дальше понятно?

 

- Понятно, - сказал Рогозин.

 

- Людям свойственно совершать ошибки, ведь под лежачий камень и вода не течёт. Некоторые пытаются их исправить, другие им мешают и под воздействием эмоций или холодного расчёта интересы многих сталкиваются лбами, порождая мстительность, жадность и зависть, отсюда появляется вражда и локальные войны. В политике тот же механизм, хотя выглядит всё более масштабно. Но там обязательно присутствует экономическая выгода, расширение своих территорий и сфер влияния, та же месть, национализм, религиозные взгляды, что порождает гражданские войны и революции. Это естественный ход событий, которые были, есть и будут. Небось, странно, что такие умозаключения истекают от простого нигера, не так ли?

 

- Ты далеко очень непростой, Рамирес, - заметил Привалов.

 

- Я хочу сделать заявление! – Егор поднял вверх правую руку, будто сидел за школьной партой, - дорогой друг, несмотря ни на что, позволь мне с тобою согласиться! – они стукнулись с Рамиресом кулачками, взяли друг друга за шею и на несколько секунд прикоснулись лбами. – Будем жить!

 

- Признаться, эти вкусные запахи вынуждают меня переваривать самого себя!

 

- Миша, попробуешь встать или позвать жену?

 

- Вы с Нганой теперь неразлучно связаны, она твой бальзам для тела, благодаря ней, ты живёшь. Береги её. Давай помогу встать на ноги.

 

- Спасибо, Егор. Я ещё полежу, лучше пригласи сюда мою жену.

 

…После сытной трапезы племя отдыхало. Рогозин лежал на циновке в гостевой хижине и ковырялся в зубах импровизированной зубочисткой, разглядывая звёздное небо сквозь прорехи потолка из громадных листьев. Он думал о рассуждениях Рамиреса, о плохом и хорошем, о своих отношениях с Адой, о Нгане, о своём воинском долге, о том, как объяснить своё отсутствие в школе, которой, возможно, уже и нет вообще, о том, как быть дальше. Постепенно мысли стали обретать материальный вес и, в конце концов, сомкнули его веки сладким и безмятежным сном.

 

Ему снилась Ада, она манила его к себе, едва прикрытая прозрачным одеянием для сна, протягивала руки и плавно отдалялась. Её игривость возбуждала в нём страстное желание, он спешил к ней, почти дотрагивался, чувствуя в себе наполняющую его страсть, а она, заливаясь мелодичным смехом, прятала своё лицо и вновь отдалялась, но лишь настолько, чтобы оставаться в шаговой доступности от него. Вот она остановилась, сняла с себя ночную рубашку, протянула к нему руки и подняла голову, раскинув волосы, чтобы открыть лицо. Их уста соединились в поцелуе.

 

Егор открыл глаза, сон настолько явственно переплёлся с реальностью, что он не мог сразу различить их границы. Под ним лежала Нгана, а он был в ней. Ещё одно движение и бурный спад напряжения завершился их обоюдным стоном. Мелкая дрожь пробежала по телу во все стороны, от корней волос на голове, до окончаний пальцев на ногах.

 

- Это всё их хмельной напиток, - подумал Рогозин, - наверняка, она мне ещё чего-нибудь подмешала персонально.

 

- Нгана любить Егор, - прошептала она, - Нгана нет любить муж.

 

От подобного заявления Рогозину едва не стало плохо. Он посмотрел на эту юную полу дикарку в свете восходящего солнца. Она выглядела неотразимо красивой, да, именно красивой, не привлекательной и обаятельной, а такой, ни с кем несравнимой по своей красоте, детской наивности и страстном желании обладать ею. Он потерял голову.

 

Внезапно, она приложила палец к губам, обозначая полную тишину, привстала телом и спряталась за его спиной, положив руки на его голые плечи. Он чувствовал возбуждающее прикосновение её грудок к своей спине. Сквозь щели хижины на них упала тень крадущегося человека с винтовкой в руках. Он с осторожностью переставлял ноги в обуви, как обученный солдат, чтобы невзначай не хрустнуть попавшей под подошву сухой веточкой. Добравшись до входа, кончиком ствола откинул полог и шагнул внутрь. Рогозин тут же оказался у него за спиной, захватом за шею и подбивом под коленку заставил его потерять равновесие, уперев лезвие ножа ему под лопатку.

 

- Нгана, возьми у него ствол, - сказал Егор, забыв, что она его не понимает.

 

Но ушлая девушка удивила всех, она ударила обездвиженного солдата ногой в пах и подхватила выроненную винтовку. Мало того, она передёрнула затвор.

 

- Рогозин’, это ты?

 

- Твою дивизию! Володя? Из Воронежа?

 

- Я это, я!

 

- Какие же алмазы вам нужны на сей раз?

 

- Слоновья кость, у вас тут стоит грузовик из пропавшей экспедиции.

 

- Сколько вас человек?

 

- Двенадцать.

 

- Я тебя сейчас отпущу, и мы пойдем к твоему командиру. Скажи своим не шуметь и собраться у грузовика, там я отвечу на все ваши вопросы. Племя не трогать, кроме меня никто ничего не знает. Пошли.

 

Он взял из рук Нганы винтовку, вернул её пришельцу, и они вышли из хижины. Володя сделал знак своим следовать за ним. По пути к машине Рогозин насчитал всю группу в полном составе. Их командир стоял, опёршись задом на переднее крыло, положив каску на капот, они поприветствовали друг друга.

 

- У нас руку к пустой голове не прикладывают, - сказал Егор, - это не переводи. Карту мне.

 

Командир достал планшет и извлёк из него карту. Она была крупномасштабная, вся исчёркана знаками и пометками. Рогозин внимательно их изучил, сделал привязку и начал:

 

- Вот здесь мы повстречались, их было четырнадцать человек - он указал место на карте остриём пули. - Здесь варили кофе, а вот в этом районе они по нашей просьбе уложили двух слонов. Взамен попросили у нас носильщиков на один день. Мы ударили по рукам. Прошло два дня, никто не вернулся. Я отправился на поиски. Нашёл их вот здесь, это, километров двенадцать отсюда, - он ткнул пулей в карту, - все были мертвы, и белые, и чёрные, часть которых съели крокодилы. Предполагаю, что между ними началась междоусобица по каким-то причинам. Тела были раскинуты друг от друга. Да, главное, бивни слонов они рассортировали и разместили, часть в кронах баобабов, а другую утопили в озере, что рядом с ними. Нам они ни к чему, а вот остальное барахлишко я подсобрал и привёз сюда, не пропадать же добру. Надеюсь, что я вам помог.

 

- Капитан Стэн говорит, что ты поедешь сейчас с нами, если всё подтвердится, мы никого не тронем.

 

- Тогда не будем терять время.

 

Джип и небольшой грузовичок, на которых отряд капитана перемещался по саване, ожидали их в километре от деревни. Прибыв на место, юаровцы убедились, что Рогозин, по большому счёту, говорил правду. Бивни находились именно в тех местах, о которых он поведал. Егор обратил внимание на одного из отряда, который прошёл весь его путь, во время нападения на охотников. Он детально, со всеми подробностями, осматривал местность, изучая доказательства своей версии случившегося. Потом пришёл к капитану с флягой Рогозина, покоцанной пулями, и долго ему что-то объяснял.

 

- Это ваш следопыт? – спросил Егор у Владимира.

 

- Прирождённый, от него даже на воде скрыть следы невозможно, - ответил тот.

 

- Ладно, Володя, вы получили, что хотели. Скажи об этом своему шефу. Меня в деревне женщины ждут и запеченный хобот слона с местной брагой.

 

Командир отряда и несколько солдат подошли к Рогозину сами, они стали, образовав вокруг него полукруг.

 

- Капитан спрашивает, зачем ты убил всех этих людей? – перевёл Владимир.

 

- Чтобы у вас была работа, за которую платят шальные деньги, - после недолгого раздумья ответил Егор, - они не сдержали своё слово и убили моих негров. Кодекс чести, капитан.

 

- Он думает, - продолжал переводить Владимир, - что их хозяева готовы заплатить за тебя живого очень большие деньги, чтобы насладиться местью за причинённые убытки. Сейчас тебя возьмут под стражу.

 

- А теперь, Володя, если ты русский, выбирай свою сторону!

 

Свистнула пуля, потом донёсся звук выстрела, ещё один, за ним дуплет. Командир и трое солдат рухнули замертво почти сразу. Рогозин подкатился к капитану, быстро извлёк из кобуры пистолет и моментом уложил ещё троих. Развернулся к Володе, пару секунд их стволы смотрели друг на друга, потом Егор доверительно повернулся к нему спиной, а ещё через несколько минут от отряда остался один Владимир из Воронежа.

 

- Вова, слушай внимательно!

 

- Нет, Рогозин, это ты слушай меня внимательно. Я - агент КГБ под глубоким прикрытием. Внедрён в армию ЮАР для создания шпионской сети. Всё.

 

Рогозин встал на ноги, внимательно осматриваясь вокруг. Раненых не было. Привалов и Рамирес с винтовками наизготовку приблизились к ним.

 

- Это наш человек, работает под прикрытием, - сказал Рогозин, указывая на Владимира. – Собери жетоны павших, езжай в точку эвакуации и будь осторожен. Будем жить!

 

- Как же наш человек мог допустить уничтожение моей группы! – со злобой возмутился Привалов.

 

- Я сожалею, но в тот момент ничего сделать не мог, мне была поставлена более важная задача.

 

- Так, товарищи. Отставить эмоции! – Рогозин взял инициативу на себя. – Каждый из нас вносит свой вклад в общее дело. Мы все давали подписку и знали, на что идём. Ребята, в любую минуту нас просто может не стать, но…

 

- …но дело партии и советского народа, - подхватил Привалов.

 

- Товарищ капитан, Миша, не надо паясничать, тут каждый из нас на грани срыва. Я всегда равнялся на тебя, ты был для меня примером. А сейчас, самое последнее, это перессориться друг с другом, - Рогозин уже не знал, что ещё можно добавить в этой ситуации.

 

- Пусть этот, под прикрытием, едет на грузовике, я забираю джип, - сказал Привалов, обшаривая карманы убитых в поисках чего-нибудь, что могло бы ему пригодиться. – У меня есть ещё должок перед одним человеком, а вас я втягивать не хочу.

 

Он вытряхнул на землю чей-то заплечный мешок, осмотрел содержимое и вложил обратно рассыпанный сухпаёк.

 

- Прощайте. Будем жить! Да, Рогозин, можешь забрать мою жену себе, я ей не пользовался, - с этими словами он уселся в джип и укатил, куда – никто не знал, лишь один Рогозин смутно догадывался.

 

Он понуро опустил голову, в сердцах пнул ногой валявшуюся каску убитого солдата, потом его взгляд упал на обломок галеты из сухого пайка, оставленный Приваловым. Он поднял его, сдул с него пыль и сказал молчаливо стоящему Рамиресу:

 

- Вот тебе и кусочек хлеба, - с минуту рассматривал его, пропуская через себя события последних дней, после чего положил его в рот и, закрыв глаза, стал медленно разжёвывать - пойдём дружище. Нас ещё ждут великие дела.

 

Фото для коллажа из иннета. Спасибо авторам.