Письмо Ей о Ней
1892 г.
Ночь очередного холодного понедельника. Одиночество.
Вновь безумно жалею о прошлом,
Искусал себе полностью локти:
«Вы попали стрелой мне в сердце,
Проросли из наружи плоти».
А он очень жалел о прошлом,
Написал ни одно письмецо.
Но в безмолвии есть сила чести, и печать сплошной— «Не дошло».
«Виноват, что не осторожно, точно сам меня враг послал,
Своенравно очаг напастей, как большой огонь раздувал».
Рука дрогнет в конце бумаги, словно образ твой снова зовёт:
«…Нежно-белые изгибы кожи, волосы солнца- память не лжет».
От чего я броню твою тень?
Если в сердце пологие камни,
И развалины, хуже тех, простоявших у Нила веками.
«Пальцы легче, чем трости тополя,
Очи черные, как небо ночное.
Ну ответь, для чего гордыня? В этом мире любовь— наживное?».
Сам себя отвадил от грусти,
Сжег романы с домашней полки.
Изживая тебя из легких- день за днем в тишине умолкли.
«Я хотел свой сердечный клапан, на секунду хотя бы унять.
Распустились пионы в парке,
Только знаешь… Там память. Опять».
Тихо тлеет в ночи безумец.
«Теперь болен, ты была горьким сном,
Если знала бы, как беспокоен и как скуден стал мир за окном».
И в холодном поту просыпаясь,
Силы нет укрыться от снов.
Впереди были планы на маи,
Только знал ли, конец наш каков?
Я в тот день, с тобой расставаясь,
Умолял вернуться назад.
Вновь увидеть как ты, прощаясь,
Прячешь свой испытующий взгляд.
И увидеть твою улыбку, неподдельный
Ребяческий смех.
Мое сердце— цена ошибки,
И моя расплата за грех.
