Всех скорбящих 4

 

Небольшое, в два этажа и точно игрушечное, здание больницы, пряталось в кривом Московском переулке. Над ним вязы свивали и развивали узлы серых во мраке ветвей. Новые дома, гвоздями вбитые тут и там, стеклянными башнями склонялись, пытались разглядеть малюток, копошащихся у земли.

Прежде это была церковь, посвящалась церковь просто- всем скорбящим. Да так и звалась "Церковь всем скорбящим". В опустевших стенах после десятилетия борьбы, была открыта библиотека, за ней последовал архив и магазин продовольственных товаров.

Нет, простите, магазина здесь не было. Каменотесы звонкими молотками срубили неровности и барельефы, сделали фас и профиль здания плоским и простым, что площадь пустыря, после работы там трактора. Странную, не всем понятную роспись стен штукатуры закрыли слоями белой штукатурки. Пробовали восстановить часть рисунков, да вдруг и оставили то безнадежное дело. Строительные леса разобрали, краски вывезли для выполнения иных работ. Восстанавливать то оказалось почти нечего. Бледные тени, мусор, несколько чёрточек и точек прошлого. Можно было написать новое, но никто не знал что.

Помещалась здесь клиническая больница, отделение паразитологии и токсикологии. Больница уже созревшим птенцом прицы рух вырастала из тесных стен, давила на них, рвала на части, сдвигала в стороны кирпичи и блоки. И она не могла сдвинуть их. Не умела, может, у неё не было сил? Думали уже, снести напрочь старье и строить на освобожденном месте новое здание. Из стекла и бетона. Но врачи, больные, все оборудование, весь теплый больничный воздух, пропитанный запахом мочи, лекарств, смерти, все это пока умещалось здесь.

Место оказалось шумное. Больные, кто мог, ходили взад-вперед по коридору, студенты обсуждали работы и выбранные объекты исследования. Мастер ремонтировал проводку, сверлил потолок, белый мел сыпался на голову всякому неосторожному. Телевизор бубнил в холле, выбрав свою громкость так, чтобы и тугоухий оставался даволен. Но все вдруг смолкало, лишь являлся, точно древнее грозное божество в свой храм, руководитель больницы и начальник кафедры. Больные без лишних просбь со стороны медперсонала уходили к себе в палаты. Медики раскрывали журналы, рабочий выключал беспокойную дрель, шел пить чай в полуподвальное помещение.

Профессор проходил через коридор первого этажа, поднимался по лестнице на второй этаж. Шаги звучали шагами командира корабля. На втором этаже, миновав пост медсестры, он входил в палату интенсивной терапии. Здесь понуро, стояли две капельницы. Одна из них склонила голову у постели девочки в голубом китайском халате. Ещё вчера девочке было много лучше. Но теперь здоровье неуклонно ухудшалось так, будто вода торопливо стекала из опрокинутой бутыли. Минута, другая и бутыль останется пустой.

-Как ваше самочувствие, леди-спросил он и девочка только слабо шевельнула запекшимися губами.

Чтоо?- переспросил он, склонив большую, почти голую голову. Белый халат пах чистотой и мылом.

-хорошо...

Что же, это прекрасно. Вот понять бы только, чем же ты отравилась, голубушка...-он щупал печень, под его рукой тело девочки сжималось от боли.

-баночка... Она закашлялась и вспоминая что случилось с ней склонилась, с края постели, как бы мучимая тошнотой. Но желудок давно был пуст.

-что за баночка? Ты не путаешь зайка?

-Нет, не путаю. Мы с папой в номере баночку нашли.

-с чем баночка- то? Вот что- он движением руки подозвал молодого врача, тот подошёл торопливо. И он велел негромко, но достаточно отчётливо, пока больная ещё собиралась с силами для ответа, -анализ мочи запиши на следы таллия. И ещё раз общий анализ крови.

 

Продолжение см. "Нет совершенства"