РЕКВИЕМ МОЦАРТА

Бесёнок мелкий, юркий и проворный,

Смешливый очень, в водопаде слов,

Сказал папуле с горечью притворной:

– Я, Божье Чудо! Будь на всё готов!

 

И, тихо замер перед клавесином,

Под колким взором строгого отца –

И этот разговор отца и сына,

Быть может, был реален до конца.

 

А музыка по клавишам бежала,

Жила сама, сверкая и шутя.

За нею отрешённо наблюдало

Тщедушное и бледное дитя…

 

Нелёгкая придворная карьера,

Коварство, зависть чёрная и лесть,

И если есть для гениальных мера,

Она, конечно, высшая и есть.

 

Ведь гений, он и в смерти гениальный,

Смерть в старости – банальна и скучна.

А он горел и знал: ему, реально,

Иная будет скоро суждена.

 

О крикнул Смерти: – Эй! По мне грустила?

Увяз в грехах, приди, меня спасай.

Откликнулась она и попросила:

– Приблизь, Пигмалион, меня! Дерзай,

 

Неистовым трудом и в озареньях.

Я чёрной розой в траурном саду,

Коли тебе достанет вдохновенья,

Коль реквием создашь себе – приду.

 

Приду к тебе, когда услышу чудо –

Возвышенную песнь твоей любви,

Услышу неоткуда, отовсюду,

Ты только напиши, ты позови.

 

Тебя представят жертвой отравленья,

А ты поймёшь, как я с тобой нежна!

И ты поймёшь: я – тоже откровенье,

Я – есть любовь. Любовь, совсем, до дна…

 

В осиновом гробу в декабрь унылый,

Лежал он белокурый, молодой,

А хор звучал с нечеловечьей силой

Под первою вечернею звездой.