Каллы и Кали
Аглая была девушкой практичной.
Не желая смириться с тем, что все от нее чего-то ждут, с маху решала проблемы современными методами. Мать ворчала, что окна не мыты, хотя уже давно не холодно, что она, Аглая, не может прибраться в кухне вместо того, чтобы торчать у компьютера, что дочь так и не научилась печь пироги… Аглая выписывала по Интернету посудомоечную машину, приглашала специальную девушку из службы «Муж на час»- были там и дамы, заказывала пиццу на дом в самом лучшем ресторане.
Но вот чего Аглая так и не смогла сделать, чтобы мать, да и вся родня была ею довольна, так это найти себе мужа.
- Нет, конечно, можно прожить, как тетка Тамара, одной всю жизнь. Так у Тамары хотя бы талант был. Книги писала. Тут уж не до семьи. Но ты? – вопрошала мать, когда у Аглаи как раз было хорошее настроение. И оно, естественно, тут же портилось.
Наконец-то Аглае дали на работе отпуск, и она стала думать, чем заполнить свободные дни, ибо свобода эта была для нее тягостна. Как раз был тот редкий случай, когда работа являлась по совместительству еще и увлечением. Аглая дегустировала вино. Каждый проведенный вне работы день она считала потерянным временем.
И тут, как всегда, вмешалось провидение, которое явилось в виде подруги, в последний момент передумавшей ехать за границу. А именно – Индию. Это был вообще-то маршрут на любителя, но подруга Аглаи была человеком не менее увлеченным – она пыталась найти корни славянской культуры в древнесанскритской цивилизации.
- Понимаешь, - с жаром объясняла она Аглае, - мы с индусами – почти одно и то же племя! Возьми их некоторые слова и ты тут же найдешь похожие в нашем языке.
- Слышала что-то подобное. Но, кажется, речь тогда шла об английском, - Аглая имела в виду знаменитые выступления Михаила Задорнова, который находил комичное сходство отдельных русских и английских слов.
- Что ты! – восклицала подруга, - Задорнов – это же дилетант! А у меня научная теория. Но вот поехать никак не могу.
О причине она умалчивала, но Аглая и так догадалась. Уже несколько лет подруга посвящала свое время не только науке, но и некоторым особям мужского пола, причем за некоторых из них она даже собиралась замуж. Но найдя у претендента на скрашивание ее свободного времени какой-то совсем уж мелкий недостаток, бросала всякие попытки.
А тут наклевывалось что-то необычное. Молодой человек был из очень приличной семьи. Такой, где каждый шаг сурово регламентировался и на нарушение семейного этикета любому ее члену тут же указывали. Что, естественно, влекло неотвратимое наказание. Но не розги или что-то вроде стояния в углу. А возможность в течение какого-то времени высмеивать каждый шаг провинившегося, перемежая это периодами глухого бойкота. В семье такое считалось признаком высокой культуры.
- Мы же не первобытные люди! – говорила мать.
- И не сермяжные крестьяне с их портками и портянками! – вторила тетка.
Отец глубокомысленно молчал. Он считал, что молчание придает значительности.
Но молодой человек вырос на удивление душевным.
С детства, будучи не по годам умен, понял, чего не хватает его родителям – уверенности и признания их достоинств. И он ушел во внутреннюю эмиграцию – молча выполнял, что ему велят, не высказывался ни по какому поводу – даже если речь шла о том, сколько сахару положить в чай. Душу он отводил со своим другом – сыном полицейского Эдуардом. У того в голове застряла масса всяких интересных историй, а некоторые из них он даже услышал от своего отца.
(Продолжение следует)
