Ссора

 

Этой дружбе было без малого двадцать лет. Даже установились свои традиции – каждую пятницу встречаться в бане на Пресненской. Витёк – Виктор Викторович Пронькин, на минуточку – типичный «табельный», даже пробы ставить негде: и по лицу, и по рукам, да и по профессии – автомеханик – видно. А его другом с двадцатилетней выдержкой был (да, я верю, что и остаётся) Яков Израилевич Гольдберг – тоже пробы ставить негде, и так с ним всё ясно: нос крючком, глаза на выкате, губы пельменями и быстрая речь. Витёк называл его просто Яша, и в телефоне он так значился среди контактов. Работал Яша старшим научным сотрудником в большой государственной библиотеке в центре Столицы. Недавно защитил диссертацию, был горд собой и делился своей радостью с другом в бане.

Познакомились они в автомастерской, куда Яша – тогда ещё молодой учёный–филолог – пригнал машину, чтобы «переобуться». Слово за слово, и Яша уже рассказывал Витьку какие–то истории из «золотого века» Европы. К тому моменту Яша успел представиться и в доказательство протянул визитку, а Виктор подумал про себя: «Кто о чём, а эти опять о золоте». Но рассказы были интересные, и Виктор цвёл в душе. «Вот приду домой и Лилечке расскажу. Спросит откуда знаю? Совру, что книжку в обеденный перерыв прочитал».

Лиля, жена Виктора, была в восторге, а сам Виктор проникся к Яше уважением. Уж очень он ценил домашний уют. Так завязалась их дружба, а вскоре познакомились и сдружились между собой их жёны – Роза и Лиля.

 

* * *

 

В эту пятницу они снова встретились в бане и сейчас, после парилки, отдыхали в закуточке в компании двух кружек холодного пива и чипсов. Воблу никто из них не любил.

– Как у тебя дела? Клиентов много?

– Да, нормально. Машин много и клиентов прибавилось. Не жалуюсь, Яша.

– Ну, а что больше доход приносит ремонт или обслуживание?

– Обслуживание. А если делать на совесть, то и наплыв идёт. Земля же слухами полнится.

– Ну, а дома как? Как Лиля? Они с Розой куда–то собирались.

– Да? Я не знаю. Утром была в хорошем настроении, поесть мне собрала. Звонила.

– Вот до чего же ты противный человек, Виктор. Ну хоть бы у меня поинтересовался как дела? Просто из вежливости.

– Так ты мне и расскажешь, как у тебя дела? Не тот ты народ, Яша.

– Вот ты сейчас меня оскорбить или обидеть хотел?

– Объясни разницу.

– Обидеть – это так: слово вырвалось. Извинился и проехали, а оскорбить… это требует искупления перед прощением.

– У тебя что–то с машиной не в порядке? Приезжай, посмотрим.

– Завтра заеду. Значит оскорбить хотел. Спрашивается – зачем?

– Яша, золотой ты мой человек, расскажи мне, пожалуйста… что у тебя новенького?

– Вот! Значит – завтра в десять. Новенького у меня много. Мою статью приняли в большой журнал! Я эту де Сталь так расписал, так расписал… в общем от сотворения мира.

– Ты с этим шёл, чтоб в бане пивом насладиться?!

– Ничего ты не понимаешь. Она же феминистка матёрая, хищная, а я всю подноготную от сотворения Мира к ней подвёл и вселил. Научно, конечно.

– Подожди. Давай ещё по одной закажем. Не осилю я столько знаний на остатках в кружке.

– Да, давай. Заказывай. Искупай вину за оскорбление малой толикой.

– Вот за это вас… и не любят.

– Ты опять? Тогда и фары за одно завтра отрегулируй.

 

* * *

 

Взяли ещё по одной.

– Ну так вот. Кто, по–твоему, сотворил Мир?

– Так известно кто – Виктор в доказательство этого очевидного факта поднял глаза к потолку.

– Типичное заблуждение. Тот, что выше потолка и вообще выше всего – создатель всего сущего, вселенной, наконец, а Мир – это среда обитания всего живого и его создавали сами твари в каждой паре. Смекаешь?

– Это ты теперь меня обидеть хочешь или оскорбить? Какие мы с Лилей твари? Что буровишь?

– Это фигура речи! Ладно, сейчас я принесу по одной. Без обид. Жди.

 

* * *

 

Яша дождался своего выхода. Теперь он разовьёт ещё раз свою теорию и насладится триумфом собственных мыслей, возвысится над всем этим житейским и тленным. Заодно прихватил в буфете солёненьких орешков и… леща.

 

* * *

 

– Я постараюсь тебе объяснить на простом, доступном языке.

– То есть считаешь меня дураком?

– Нет, не дураком, а хорошим, надёжным, рукастым автомехаником, которому я завтра с лёгким сердцем в десять утра доверю свою колымагу.

– Теперь всё правильно сказал.

 

* * *

 

Яша начал свой рассказ.

– Де Сталь – это тётка такая во Франции, в Швейцарии, да и по всей Западной Европе прошвырнуться успела. А уж мужиков сменила – как ты манжеты и сальные прокладки. Представляешь?

– Путана что ль? И что ты в ней нашёл? Зачем она тебе? У тебя Роза, дети.

– Ты меня вообще слушаешь?

– Просто я был о тебе более лучшего, что ли, мнения.

– Так, ясно. Ещё по одной. Я схожу.

 

* * *

 

– И вот я в защиту этой де Сталь написал статью, где ясно, логично и с отсылкой к первоисточникам доказываю, что она не сама такая, а носитель вируса феминизма, возраст которого старше самого человечества! Представляешь?

– Обещал простыми. Думал раскаиваешься. Как я Розе в глаза теперь смотреть буду?

– Роза здесь вообще не при чём. У Розы свои заботы. Да и на даче она сейчас.

– Она на даче, а ты с какой–то тёткой целыми днями пропадаешь? Может мне тебе тормоза подрезать? Поплачет Роза, но хоть о позоре не узнает.

– О чём ты вообще, Витёк? Я доказал, что де Сталь воспроизводила, то есть возрождала своим образом жизни самую первую женщину на Земле.

– Еву что ли?

– Нет, не Еву. Ева по сравнении с ней сущий ангел во плоти.

– А кто ж тогда?

– Не поверишь. Лилит.

– Ты это… не трогай Лилю. Я за себя не ручаюсь.

– Да причём тут твоя Лиля? Такая бестия: рыжая, созданная из огня и глины. Непокорная, гордая, властвующая над родом людским, который представлен одним единственным мужчиной.

– И этот мужчина я! Я! А ты… мне стыдно за тебя, Яша. Как ты мог? Ты же мой друг!

– Знаешь, что – прекрати. Я статью о ней написал и её приняли в большой журнал!

– Ещё и опозорил.

– А Адам тогда причём? Тебя это не смущает?

– А что Адам? Какой Адам?

– Тот самый.

– И что?

– Не давала она ему.

– А другим?

– А других тогда не было.

– Точно знаешь? Посмотри в глаза. Говори, как есть!

– В том–то и дело, что не было.

– И я знаю, что не было. Ох, ну ты, Яша, закрутил. Ещё по одной. Иди ты. У меня ноги ватные.

 

* * *

 

– В общем, ушла она с Богом из мест обетованных и понеслось. Я там в статье подробно описал это явление с отсылкой к «Бытию» и к более древнему писанию – «Книге Сияния».

– Что понеслось?

– Как что? Сам понимаешь – выполняла завет: «Плодитесь и размножайтесь». И без всякого яблока сообразили, что к чему.

– Значит просто не любила она этого Адама. Чем–то он был ей неприятен. Он цветы ей дарил? Ты же говоришь, что садовником работал.

– Про цветы не знаю.

– Я своей Лилечке всегда дарю цветы. И духи два раза покупал на свой вкус. Ей они понравились.

– Да, конечно… Понравились. Ты же мужские ей купил и подарил.

– А ты откуда знаешь, ты там был?

– Так Роза смеялась. По–доброму. Там на упаковке написано for men.

– Ну, для людей. Всё правильно.

– Вот. А она woman. Сечёшь разницу?

– Не человек что ли? Ну и замашки у тебя, Яша. Двадцать лет такого в тебе не замечал, а как ты спутался с этой бесстыдницей де Сталь, так и Розе изменил, и на Лилю поклёп возвёл. А ещё друг называется.

– Так, Витёк, ещё по одной и я звоню Лиле.

– С чего это ты будешь звонить моей Лиле?

– Да чтобы забрала нас отсюда, пока мы не начали этнический конфликт на почве разного толкования исторических событий, погружённых во тьму истории.

– Скажи честно. Было у вас с ней что–то или нет?

– Да, было. Диссертацию написал, потом статью. Как мне её не любить? Ты пойми, я долгие годы занимаюсь этой темой: истоки феминизма и его влияние на современное общество. Ты пойми, мы влюбляемся в предмет нашего исследования, проникаем глубоко в него, а все эти труды и статьи – это наши дети. Мы любим их, пылинки сдуваем в буквальном смысле слова. Звоню.

– Звони, звони.

– Лиля? Это я, Яша. Мы тут перегрелись немного с Витей. Забери нас, пожалуйста. Я пытался статью свою пересказать простыми словами – и чуть два раза в глаз не получил. О чём статья? Да о Лилит. А он решил, что о нас с тобой. Только Розе не рассказывай. У неё без всяких "чуть". Приезжай. Целую… Ну, что, Витя, ещё по одной? Я плачу и плачу. И кто из нас тот самый народ?

– А думаешь, нам русским, легко простачка включать?

 

 

Четверг, 20 октября 2022 г.