Предание об апостоле Фоме

ПРЕДАНИЕ

ОБ АПОСТОЛЕ

ФОМЕ

 

Он пришел в ужас, что ему надо

идти в такие дикие страны.

Но Господь явился ему, утешил,

сказал: «Я буду с тобою».

 

(Из древнего предания)

 

* * *

 

Когда святой Фома, Христов Апостол,

Узнал, в какой ему идти удел,

Он грустным взглядом всех обвёл

и просто

Махнул рукой и на скамейку сел.

 

– Вот никогда бы не поверил сроду,

Чтоб жили люди на краю земли,

И чтоб тому несчастному народу

Мы слово Божьей правды понесли.

Ну, принесём его. И что такого?

Какая будет польза от того?

Ведь никакого языка другого

Там знать не знают, кроме своего.

Слыхал я от заморского торговца,

Как он индийцам бедным объяснял,

Чем козы отличаются и овцы,

Так, право, разум чуть не потерял.

А как же я,

не знающий наречий

Тех диких мест, каких и в книгах нет,

Им объясню отнюдь не человечий,

А Богом заповеданный завет?

Как расскажу им?

От Святого Духа

Имеющие знанье языков,

Ведь даже мы не слыхивали слухом

Тех запредельных возгласов и слов... –

 

Но делать нечего. Фома собрался.

В дорогу взял, как научил Христос,

Суму да посох.

Скоро распрощался

С любимой братией.

И вдаль унёс

Свои сомнения, свои печали,

Свои фантазии о той стране,

Которую, как сон, скрывали дали

В безлюдной и песчаной желтизне.

 

* * *

 

Он долго шёл холмистою дорогой,

От ветра полуночного продрог

И, чтоб согреться, отдохнуть немного,

Развёл у старой пальмы костерок.

И только к небу струйка потянулась,

Пахнуло горьким дымом над песком,

Перед Фомой пространство всколыхнулось,

Как будто бы возник туманный ком,

Но тут же обозначился, сгустился,

И вот уж нищий странник в полный рост

Подходит, вот на землю опустился

Перед костром, –

и это был Христос.

 

– Ну что, Фома, опять стоишь, не веря?

Вновь показать израненную плоть? –

– Нет, нет, Владыка! уж не тот теперь я,

Безмерно верую в Тебя, Господь.

Да только...

– Знаю, знаю! в край далёкий

Идёшь, не представляя, как сказать

И слова по-индийски.

Лишь до срока

Твоё незнанье.

Как начнёт вставать

Над миром солнце, караван богатый

Увидишь ты.

С посланником царя

Индийского сверхважные дела ты

Обсудишь, с ним на равных говоря,

Но этого и сам ты не заметишь.

Он скажет –

ищет в суете мирской

Строителя дворцов, а ты ответишь,

Что ты строитель именно такой... –

 

– О! я, учитель, так сказать и рад бы,

Да строить и хибарку не силён,

Не то что...

– Но не будет в том неправды.

Всё сам поймёшь.

До будущих времён. –

И как возник, так и исчез Всесильный.

А наш Фома до самого утра,

Укрывшись с головой хитоном пыльным,

Заснул, пригревшись около костра.

 

* * *

 

А утром только солнце осветило

Песчаные пустынные холмы,

Дорога ожила и запылила,

И забелели всадников чалмы.

Вельможа из кареты с балдахином

Сошёл и поклонился до земли,

И с этим величавым господином

Они беседу долгую вели.

Посол из дальней Индии поведал,

Что Гундафор, земной и царь и бог,

Ведя великий счёт своим победам,

Решил построить редкостный чертог,

Который бы все римские чертоги,

Дворцы известных кесарей – затмил,

И нужен мастер, опытный и строгий,

Чтоб царское желанье совершил.

 

И вправду, наш Фома и не заметил,

Как чуждых слов звенели бубенцы,

И был их смысл понятен, прост и светел,

А на вопрос: кто он такой? –

ответил,

Что строит императорам дворцы.

 

– О, чудный дар богов! – сказал вельможа,

Пал ниц и руки к небесам воздел.

Фома нарядно был одет и тоже

В карету царедворскую воссел.

И долго-долго за окном кареты

Сменялось море света морем тьмы –

Закаты гасли и цвели рассветы,

И проплывали желтые холмы...

 

* * *

 

Царь Гундафор Фому в столице встретил,

Как никого на свете не встречал.

Приезд трехдневным пиршеством отметил

И милостыню щедро раздавал.

И перед тем, как в дальний край уехать,

Его в таких палатах поселил,

Что люд – как о невиданной потехе

Властителя – об этом говорил.

 

А что Фома? Что архитектор новый?

Огромный ларь с деньгами получив,

Стал проповедовать Господне слово,

О стройке как бы вовсе позабыв.

Чуть утро, он в хитоне шёл на площадь,

Христовы мудрости преподавал,

А тем, кто был в толпе одет поплоше,

Царёвы драхмы горстью раздавал.

И вот уже на проповеди гостя

Стекался местный и пришедший люд –

Так спеющие хлебные колосья

Стеною перед путником встают.

Неслыханные мысли и идеи

Они ловили сердцем и умом,

Пока ещё и думать не умея

О бесконечном бытии своём.

 

* * *

 

И вот с тех пор уже прошло два года,

Бежали дни, как буквы при письме.

Великий царь из дальнего похода

Послал гонца апостолу Фоме.

Тот прискакал и сразу же с порога

Воятелю о деле говорит:

Закончить, мол, какую часть чертога

И за какие деньги предстоит?

А наш Фома с поклоном:

дескать, малость;

И сводится всё дело к одному –

Лишь только крышу завершить осталось,

В треть суммы той, что выдал царь ему.

И вот гонец везёт сундук с деньгами,

Раскланялся и вновь пустился в путь.

И снова побежали дни за днями,

И, не обеспокоившись ничуть,

Воитель наш по-прежнему не строил

Дворца,

а не за жизнь и не за страх

Старанья и усилия утроил

В апостольско-учительских делах.

И уж не только те, что рядом жили

В столице, или около, окрест,

Фому послушать люди приходили

Из самых отдалённых, тёмных мест.

Бывало, по неделям ночевали

Кто сможет где,

а утром неспроста

На площадь шли, чтоб, позабыв печали,

Услышать слово мудрое Христа.

 

И вот в одно святое воскресенье –

Недаром он страдал, дышал и жил! –

Фома-апостол таинство крещенья

Впервые в водах Ганга совершил.

И окрещённый, позабыв про старость,

Всех встречных обнимал и целовал:

– Ах, радость!

Ах, какая в сердце радость!

Всю жизнь прожил, а радости не знал...

 

* * *

 

Но кто-то из царёва окруженья

Донёс владыке, что его Фома

Все деньги раздаёт без назначенья;

Дворец не строит; спятился с ума;

И всё вещает глупому народу,

Что человек бессмертен;

что душа

Его живёт, не зная смерти сроду;

Ну, словом, нету прока ни шиша

От архитектора...

И сам владыка,

Прославленный в сраженьях Гундафор,

Войска оставив, разозлившись дико,

Летит к себе домой во весь опор.

Приехал.

И огромную столицу

Всю объезжает вдоль и поперёк.

И вправду нет дворца!

Такое снится

В кошмарах лишь.

И гневный царь изрёк:

– В темницу! В цепи! И того посланца,

Что с ним приехал, – в цепи! и в тюрьму!

И возвращенья моего дождаться!

Уж дам я выход гневу своему!..

 

* * *

 

Но только бедных в цепи заковали

И бросили в острожный каземат,

Как поговаривать в столице стали, –

Что слёг нежданно Гундафоров брат.

И чем его усерднее лечили,

Чем волховали более над ним,

Тем был он хуже, и врачи решили:

Любимец Елизар неизлечим.

И вправду, вскоре брат церёв скончался,

И Гундафор пролил немало слёз

И к брату из далёких стран примчался,

Чтоб душу проводить в небесный плёс...

Он обо всём забыл в великом горе,

Совсем забыл про пленников своих,

Скорбел, забросил все дела,

но вскоре

Нежданно выпал случай вспомнить их...

 

* * *

 

А между тем, душа церёва брата

Была в небесный рай вознесена,

И ангел ей показывал палаты

Для Царства Вечного.

И вот она

Одной из них так радостно пленилась,

Так ей пришлось небесное жильё,

Что ангелу светлейшему взмолилась

Душа земная:

– Лишь одно моё

Желание исполни, ангел Божий!

Как минет срок, в чудесной из палат

Позволь мне жить,

пусть где-нибудь в прихожей,

Я, грешный дух, и здесь служить бы рад. –

 

Но так ответил ангел:

– Только брат твой

Здесь будет жить,

ему строитель наш

Создал чертог за славный подвиг ратный

И милость к бедным...

– Слушай, а не дашь

Ты мне такой возможности, пресветлый,

Чтоб я воскресла брата упросить

По-свойски уступить дворец заветный

За ценности, что довелось скопить?

– Господь тебе возможность даст такую. –

Душа пойти решила до конца:

– Тогда открой уж тайну и другую:

Кто был воятель чудного дворца? –

– Изволь, открою за характер стойкий.

Его построил тот, кто странным слыл;

Создал на деньги,

кои на постройку

Хором от Гундафора получил... –

 

И ангел душу возвращает в тело,

И Елизар с улыбкой на лице,

Раскланиваясь встречным то и дело,

Является живым

в земном дворце.

 

* * *

 

О, как царёво сердце было радо

Родного брата встретить и обнять!

Они ходили по аллеям сада,

Садились на скамейки

и опять

Ходили, и ходили по аллеям,

Смеясь и плача, и клянясь в любви.

Царь говорил:

– Ценить мы не умеем

Друг друга.

Все сокровища мои

Себе бери, а мне, мой друг, довольно

Того, что ты со мною и здоров... –

 

Тут сердце Елизара сжалось больно.

Среди палат небесных и дворцов

Он вспомнил брата вечную обитель

И вдруг подумал, ревностью объят:

Уж если не её он будет житель,

Так лучше уж тогда в кромешный ад.

 

И, не теряя времени напрасно,

Перед царём такую речь ведёт:

– Не знаешь ты, какой дворец прекрасный

Тебя, мой брат, в Небесном Царстве ждёт!

И ни за что не скажешь, о владыка,

Кто это чудо выстроил тебе...

Тот самый иноверец-горемыка,

Что до сих пор в цепях

и чьей судьбе

Не позавидуешь...

– Фома-обманщик?!

Безбожный говорун и страшный лжец?

Который из моих хранилищ ящик

Растратил денег?..

– Брат мой и отец!

Послушай, успокойся, здесь такое

Загадочное дело...

Сей Фома,

Бесспорно, знает волшебство большое,

И силой непомерною сума,

И речь его, и посох обладают.

Чьи деньги он несчастным раздаёт,

Тому в раю хоромы возникают,

И тот в чертогах вечность проведёт.

Я знаю это. Твой дворец я видел.

И вот прошу – отдай его в обмен

За все мои богатства!..

– Ах, обидел

Меня ты, брат...

Дворца небесных стен

Я вовсе недостоин.

И тебе я

Готов всё это просто подарить,

Но, право, без строителя не смею,

Об этом надо бы Фому спросить...

 

* * *

 

И вот Фому приводят из темницы.

Как будто бы прошли десятки лет.

Он был чернобородый, темнолицый,

А за решеткой светел стал и сед.

– Что, государь мой? – первым речь он начал. –

Ты хочешь брату подарить дворец,

Который в результате передачи

Твоих сокровищ нищим и, тем паче,

Утратившим горение сердец,

Я выстроил

по доброй воле Божьей

В Его великом Царстве всеблагом?

Но по-другому сделать это можно.

Креститесь –

и Господь воздаст потом...

 

* * *

 

И братья наши в тот же день крестились,

И Дух Святой вселил в них благодать,

И так они сердечно изменились,

Что и родным их было не узнать.

Царь Гундофор с соседями своими

Мир многолетний тут же заключил.

И продолжал богатствами земными

Делиться с теми, кто убого жил.

И первый православный храм построил

Заместо римских каменных палат,

И званием высоким удостоил

Фому – он стал ему как старший брат.

А младший брат царя, продав именье,

Ходил с Фомой-апостолом всегда,

Собравшейся толпе на удивленье,

Без жалости малейшей, дочиста,

Из тяжкой ноши драхмы раздавая

С поклоном,

видно, смог уже понять,

Что это честь ему была большая –

Деньгами голь людскую одарять.

 

* * *

 

Вот так три брата в Индии и жили.

Но вскоре наступил условный срок,

И Елизар скончался.

Отслужили

Ему заупокойную.

И Бог

Послал пресветлых за его душою.

И прежний ангел снова показал

Обители.

Но вот перед одною

Просил остановиться и сказал:

– Дворец готов. Как ты его находишь?

Как залы, переходы и дворы? –

– Да уж не перед братовым ли водишь

Меня дворцом?

Он, правда, с той поры

Ещё стал больше и ещё чудесней. –

Но ангел сделал лёгкий жест рукой:

– Нет, этот поновей, поинтересней

И побогаче будет, – это твой... –

 

И что за буря чувств в душе вскипела!

Зачем он лучше братова?

зачем?

Совсем не в красоте, не в славе дело,

И не в ненужной гордости совсем.

Вот им бы оказаться в той беседке,

Над тем хрустальным,

с лебедем,

прудом,

И говорить по-братски, по-соседски,

Спокойно и раздумчиво о том,

О чём они, покуда вместе были,

Счастливо обсуждали взор во взор,

Да легкодумно не договорили,

И не продумали до этих пор...

 

Но ангел, всё почувствовав, конечно,

Продолжил рассуждений слабых нить:

– Ах, милая! У вас в запасе вечность,

Чтоб вам достойно всё обговорить...