Другая война
Черное солнце взошло над Европой,
Чьё влиянье и мощь есть рассадник чумы.
Но на восток с нескрываемою злобой
Партийный орёл всё смотрел с высоты.
Нацизм был готов к этой расовой битве:
Пропагандой объята была вся страна.
Солдат погружали с головой в фанатизме:
«Россия исчезнуть должна навсегда!»
«Крестовый поход» на Восток был продуман:
Под идейным мотивом провести Холокост.
В партийных верхах весь процесс был задуман
Под ужасным названьем: «Генеральный план Ост».
Навсегда сохранится на устах у народа
Та злосчастная дата начала войны.
Двадцать второе июня сорок первого года,
День наступления нацисткой орды.
Они продвигались всё вглубь от границы,
Самолёты бомбили жилые дома.
Желали скорей добежать до столицы,
Без пощады кромсая и любого громя.
Хоть на фронте гремели жестокие битвы,
В оккупации обстановка не лучше была:
Тысячи граждан жестоко убиты,
А многие сёла сгорели дотла…
Палачи из СС, что полны фанатизма,
Проявляли жестокость наравне дикарю:
Слепо верные идее нацизма,
Истребляли невинных в Бабьем Яру.
Место, близ Киева, стало могилой
Для сотни тысяч невиновных людей.
Три года фашисты людей здесь казнили,
Пока город не вырвали из рук тех чертей.
Евреи страдали от немецкого гнёта,
Они были целью номер один.
Повсюду на них объявили охоту,
Порождая убийства, расстрелы, садизм…
Нельзя не сказать про судьбу Ленинграда,
Что стойко держался в окружении врага.
Восемьсот семьдесят два дня шла блокада,
Победа в которой была дорога.
Отрезанный город от любого снабжения,
Предполагалось бомбить и крушить.
Фюрер же требовал его разрушения:
«Ленинград без пощады с землею сравнить!».
Финляндия с севера держала блокаду,
Германия с юга обстрелы вела.
Вместе они исполняли браваду,
Границу с друг другом попутно деля.
Но даже в условиях жуткой осады,
Стойко сражался советский народ!
Среди смерти от голода и канонады,
Твердо блокадники зрели вперёд!
Но город не падал. И Москва не взята.
В Сталинграде вся армия в плену у врага!
Поражение в дали обжигало глаза,
А страхи и ярость пробирались в сердца…
Благородная ярость, что пылала в народе,
Всё сильнее и больше опаляла врага!
С фашистским зверьём мы сведём скоро счёты,
К суду привлечём каждого палача!
Но зверь без пощады отступать не хотел.
В своё логово брал всё что мог унести:
Землю, людей, но, а что не успел,
Убивал и сжигал на своём всём пути.
Партизаны повсюду мешали нацистам,
Могли быть в лесу, хоть в любой из общин!
В наказание за это, что присуще садистам,
Сжигали народ, например, как Хатынь.
Сто сорок девять живущих в деревне,
Все как один, умирали в огне.
А на остатках избушек истлевших
Трубы печные стоят в тишине.
И таких деревень было много в Союзе.
Каждую видел советский солдат:
С каждой испытывал крепкие узы,
Когда слёзы из глаз ручейком побежат…
Ещё встретит солдат жуткий лагерь на входе
У которого надпись: «Арбайт махт фрай».
Узников встретит, чья жизнь на исходе,
В чьих ушах до сих пор откликается лай.
Майданек, Освенцим, Дарницкий лагерь,
Их было много – но суть лишь одна:
Фабрики смерти, по-иному – концлагерь,
Убийствам невинных посвящена.
Не успели нацисты исполнить проекты,
Отраженные в планах, такие как «Ост».
Но народ ощутил на себе все эффекты,
Которые в будущем продолжил бы «гость».
Партийный орёл, к счастью, будет повержен,
А чёрное солнце светит последние дни.
И верх над нацизмом будет одержан,
Когда Знамя Победы украсит дом вечерней зари.