月野 うさぎ
По вечерам он крутил Луну.
Заглядывал ей за спину,
бормотал «ну-ну» и
высматривал кролика в
белой курточке
с моноклем.
Уши горели, руки мокли.
Луна превращалась в месяц,
складывалась в года и
утекала жизнью сквозь пальцы.
Он цитировал Лао Цзы
и сетовал, что рассветы
приходят рано,
что у июня месяца
бок рваный.
Что виною всему заря.
Он был уже не мальчик
и понимал, что все это
зря. Но снова и снова
подглядывал за Луной.
Она же смущалась,
шла румянцем,
но так и не поворачивалась
к нему спиной.
Ночную прохладу сменял
зной.
Голову серебрил иней.
Страсть по обратной стороне Луны
становилась сильней.
И синей
птицей казался пролетающий
по своим делам воробей.
Луна же,
не моргая, смотрела на него
своим жёлтым кошачьим глазом,
но так и не повернулась,
не пошевелилась.
Ни разу.
