«Жарко сегодня!» — подумал Сергей Валерьевич, переместившись из прохладной проходной в раскалённые объятия июля. На работе тоже было жарко: план горел, подчинённые плавились и растекались от одного слова «надо», шеф метал молнии не хуже поднаторевшего в этом Ильи.

 

За грудиной с утра противно ныло. Боль усилилась. «Запишись к кардиологу», — прошептал внутренний голос, но его прервал полукрик-полустон, и не дошедший до врача пациент, схватившись одной рукой за сердце, стал оседать. В голове стучал колёсами поезд, глаза слепил какой-то фонарь, который медленно гас, пока тьма не накинула на него свой платок, как на надоевшего попугая в клетке…

 

Проснулся наш герой на том же месте, где упал, от того, что кто-то заботливый сунул ему под нос майонезную банку с водой: «Попей! А то запарился, поди, в своей шубе». Пить и вправду хотелось. Он начал лакать, смешно заворачивая непривычно длинный язык. Мельком глянул на свои руки и увидел лапы, покрытые рыжей шерстью с грязноватыми, сточенными от беготни когтями. При дальнейшем осмотре был обнаружен лохматый хвост с парой прилипших репьёв, которые удалось скусить без особого труда. Почесал ногой за ухом — вроде удобно. Прошёлся туда-сюда. Остановился у витрины магазина и некоторое время изучал двортерьера средних размеров, стоящего по ту сторону стекла.

 

«Да это я!» — осенило вдруг. И вспомнилась весёлая песня Высоцкого про то, как «мы, отдав концы, не умираем насовсем».

 

Ладно, хоть не паук! Эта мысль грела изнутри и дарила хоть какую-то надежду. Ноги по привычке принесли его к проходной. Мимо шли сотрудники. Пёс заглядывал им в глаза, лаял, вилял хвостом — никакого эффекта! А вот и жена. Люся… Идёт медленно. Взгляд отрешённый. «Грустит», — подумал четвероногий. Подбежал, ткнулся лбом в знакомую маленькую родинку возле коленки.

 

Женщина наклонилась и погладила его, затем достала из сумочки еду и положила на бордюр. Сергей Валерьевич минуту думал, с чего начать: подкрепиться или поухаживать? Выбрал второе, но знакомая фигурка уже исчезла за турникетом, а его охрана не пустила. Вернулся, съел бутерброд с ароматной колбасой. Запивая из лужи, мысленно поблагодарил свою любимую, дворника со шлангом и неведомую религию, давшую возможность… или много возможностей. Потом лёг в тень под деревом и стал ждать вечера, погружаясь в полудрёму и воспоминания…

 

Жили они дружно. Никогда не ссорились. Жаль только, что детей не получилось. Супруга всегда старалась чем-то его порадовать: словом, жестом, маленьким подарком. И он отвечал ей любовью и заботой. От этих приятных мыслей и уютной сытости пёс уснул и чуть не проспал конец рабочего дня. Людмила улыбнулась, когда он снова подбежал и потёрся о её ногу.

 

Встречи и провожания длились неделю, пока настойчивого ухажёра не пригласили в гости. Дома почти ничего не изменилось. Появилась лишь небольшая карточка в рамке с траурной лентой. Бывший хозяин прилёг на коврике в прихожей. «Как хочется остаться!» — подумал он. И жена, угадав его мысли, сказала: «Оставайся! Мне так плохо одной».

 

Прошло два года. Сергей Валерьевич имел вид сытый и ухоженный (почти такой, какой имел в человеческом облике). Люся часто и подолгу разговаривала с ним, подробно пересказывая все события минувшего дня, а он внимательно слушал, смотрел в глаза и выражал эмоции по поводу услышанного: скалил зубы и рычал, если речь шла о несправедливых обидах, по-собачьи улыбался добрым вестям…

 

Летним вечером в трубах послышалось бодрое бульканье — возобновили подачу горячей воды после профилактики. А ночью коврик под «вахтёром» подмок. Виной тому был тонкий, но юркий ручеёк из ванной. «Эх! Не сменил я вовремя трубу!» — подумал пёс и рванул в спальню будить хозяйку: покусывать за палец ноги, тянуть за угол простыню, скулить. Та удивилась, но пошла за ним, перекрыла воду и позвонила в аварийку.

 

На вызов явился сосед Егорыч. Так совпало, что была его смена. После развода он дежурил часто — подменял всех, кто попросит. Работа отвлекала от дурных мыслей.

 

Осмотрел трубы, подкрутил, что надо. Не отказался от чашки чая. Допивая, пробормотал напоследок:

— Зови, если что…

— Приходи сегодня вечером, — сказала Люся. — Два года, как мужа не стало, а мне и помянуть его не с кем.

 

Гость позвонил в дверь ровно в шесть. Букет и одеколон соревновались, кто лучше пахнет. Бутылка дорогого сухого вина соответствовала важности момента. Модный льняной костюм сидел не хуже, чем на киноактёре.

Людмила поставила на стол закуску и достала из холодильника водку, которая сразу вспотела, словно ей одной было жарко и слегка неловко. Посидели. Выпили не чокаясь. Пару раз ткнули вилками в тарелки. Сергею Валерьевичу было приятно, что говорили всё больше о нём и вспоминали хорошее, что Егорыч не лез к Люсе и не нахальничал. Только взял её маленькую руку в свою большую, чтобы унять дрожь, когда жена всплакнула по безвременно ушедшему.

 

Вино до конца не допили, а водку вообще не тронули. Мастер заторопился и сказал: «Сегодня ещё дело есть». Жильцы квартиры не стали его задерживать.

 

Но через несколько дней он зашёл, как бы невзначай, а потом ещё и ещё... Теперь по вечерам жена разговаривала уже не с собакой, а с Егорычем. Пёс иногда слушал, а иногда покидал комнату, чтобы не мешать.

Будь что будет. Лишь бы Люся была счастлива!