Эдем

Помню, как весело было в прахе земном, душой наделённом,

рассиживаться в Эдемском саду под опавшим клёном,

междометием членораздельным портить божеский нарратив,

высказываясь против резекции рёбер тому, кто всех породил.

…Спрашивал я про Женщину местных – молчали карелы и чудь,

отсутствие производного от ребра никого не смущало ничуть,

древо Познания Добра и Зла, казалось, никогда не завянет.

Животным и птицам давали названия, лопая фрукты, славяне:

хвостато-зубастых серых назвали волками, тире не работа,

(позорный подвид волков отписали тем, кто по фене ботал);

фламинго, в частности, розовый – за детьми закрепили заката,

лося – за разделом обсценной лексики: смотрелся сохато.

…Недостаток бессмертия – ни повеситься, ни утопиться.

Какая в Эдеме поэзия! Вокруг ни одного стихописца,

любовь из образа и подобия – на одной стороне медали;

(про ненависть не подумал Создатель, и слова такого не дали).

…Мысли о Женщине доставали меня, в движении и покое,

хирургия и любопытство на чашах весов, это что такое?

Дух провидения склонял к операции: «Адам, согласись,

почувствуешь себя человеком от губ её сексуальных, и сись!».

Я размышлял, взвешивал все pro и contra упорно, долго.

Сдерживали перспективы создания архисложной души и морга,

появления логики, исходя из которой, ты всяких логик лишён,

и большая цена вопроса – ребро – для рождения первой из жён.

И однажды, о, горе мне, горе, – я сломался и согласился.

Я чувствую себя человеком, ещё бы: такая прелестная Киса,

а недостаток ребра – поэзией компенсирую, и вином.

…Как оно будет, когда всё кончится, в прахе земном?