Эдем
Помню, как весело было в прахе земном, душой наделённом,
рассиживаться в Эдемском саду под опавшим клёном,
междометием членораздельным портить божеский нарратив,
высказываясь против резекции рёбер тому, кто всех породил.
…Спрашивал я про Женщину местных – молчали карелы и чудь,
отсутствие производного от ребра никого не смущало ничуть,
древо Познания Добра и Зла, казалось, никогда не завянет.
Животным и птицам давали названия, лопая фрукты, славяне:
хвостато-зубастых серых назвали волками, тире не работа,
(позорный подвид волков отписали тем, кто по фене ботал);
фламинго, в частности, розовый – за детьми закрепили заката,
лося – за разделом обсценной лексики: смотрелся сохато.
…Недостаток бессмертия – ни повеситься, ни утопиться.
Какая в Эдеме поэзия! Вокруг ни одного стихописца,
любовь из образа и подобия – на одной стороне медали;
(про ненависть не подумал Создатель, и слова такого не дали).
…Мысли о Женщине доставали меня, в движении и покое,
хирургия и любопытство на чашах весов, это что такое?
Дух провидения склонял к операции: «Адам, согласись,
почувствуешь себя человеком от губ её сексуальных, и сись!».
Я размышлял, взвешивал все pro и contra упорно, долго.
Сдерживали перспективы создания архисложной души и морга,
появления логики, исходя из которой, ты всяких логик лишён,
и большая цена вопроса – ребро – для рождения первой из жён.
И однажды, о, горе мне, горе, – я сломался и согласился.
Я чувствую себя человеком, ещё бы: такая прелестная Киса,
а недостаток ребра – поэзией компенсирую, и вином.
…Как оно будет, когда всё кончится, в прахе земном?
