Роман с кайфом

Текст не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Автор категорически осуждает производство, распространение, употребление и рекламу запрещенных веществ. Изобразительные описания противоправных действий, являясь художественным, образным и творческим замыслом автора, вовсе не являются призывом к совершению запрещенных действий.

Степанов ворочается на рассохшейся кровати,

из которой он давным-давно уже вырос —

лет пять тому назад им с братом купили по случаю

две импортных кровати, оказавшихся полувзрослыми.

Степанов не помещается, а брату — в самый раз.

На душе у Степанова скребут и гадят чёрные кошки.

Он только что с треском провалил зимнюю сессию,

заикнулся было дома о том, что хочет взять отпуск —

мать собрала на днюху брата всю поселковую родню,

все эти тётки и дядьки сели за стол, выпили, закусили,

стали на все голоса стыдить и увещевать племянника.

Теперь Степанов лежит на куцей старой кровати,

бессмысленно пялится в трещину на пыльном потолке,

вдыхает знакомые с детства домашние запахи —

он готов завыть от ужаса в такт вьюге за окном,

понимая, что он — самый обыкновенный неудачник.

Страх поселился где-то глубоко внутри, под ложечкой,

этакий мерзкий, холодный и скользкий "жим-жим".

Все друзья Степанова исчезают из виду один за одним,

словно листья, сорванные зимним ветром с дерева,

все они обещают вернуться, но всё не так просто.

Восемьдесят четвёртый год, из Афгана везут гробы,

военкомат беспощадно хватает всех отчисляемых.

вернувшиеся дембеля рассказывают об армии ужасы —

порядки там зачастую куда почище тюремных.

Впрочем, Степанов вырос там, где полно стройбатов,

насмотрелся на мытарства бедолаг до кислой изжоги.

Ему самому повезло — закончил школу в шестнадцать,

на приписной комиссии врачи потеряли документы,

пока искали — одногодки благополучно уехали служить,

а Степанова пообещали весной сослать в радиовойска.

Что делать, придётся идти служить — выбора нет.

Есть, конечно, слабая надежда сдать сессию, но…

Как отличник Степанов докатился до такой безнадёги?

Очень просто — всему виною «зелёная-зелёная трава».

С этого места нужно вставить неминуемый дисклеймер —

всё, о чём будет рассказано в этом тексте дальше,

описывается автором исключительно с благой целью,

дабы не повторяли незрелые читатели чужих ошибок.

Как ни странно, в самый первый раз наркота

появилась в молодой жизни Степанова как бизнес.

Как-то летом проживал он у своей бабушки на селе —

большой дом с летней кухней, куры, свиньи,

огромный огород с полным ассортиментом овощей.

Степанов окучивал картошку, поливал плантацию водой,

караулил дом, пока бабуля торговала на рынке.

Однажды позвали его на калитку знакомые пацаны,

предложили денег за бабкину грядку алого мака,

который вымахал всем местным торчкам на зависть.

Юный Степанов не долго думал или совестился —

бабкин мак всё равно бы долго не простоял,

не эти "орлы" порежут красоту на ханку, так другие,

а вот двадцать пять рублей по тем временам

были для советского школьника очень большие деньги.

Потом были экзамены, абитуриентура, колхоз,

в котором Степанов дунул свой первый косячок,

получив невиданные доселе острые ощущения —

то его охватывала фантастическая жуть с шуганью,

то вдруг пробивало на хавчик, на лютый голод,

а уж как давила его бульдозером "Стена",

знаменитый альбом группы "Pink Floyd" — о-о-о...

Степанову страшно понравилась странная субкультура,

в которую неопытный юноша окунулся с головой —

в шестнадцать лет все эти перхающие смешочки,

ушлёпочное поведение, ужимки, странные аксессуары,

непонятные для постороннего человека словечки

казались Степанову забавными и модными.

А сам процесс приготовления вожделенного зелья,

все эти тонкости, утюги, ацетоны, почти алхимия —

кто же не хочет вкусить волшебства и стать магом?!

Весной, сдав кое-как досрочно второй семестр,

Степанов загремел в совхоз командиром отряда на АВМ,

была такая страшная штука, агрегат витаминной муки,

выматывавший силы неуклонно и мучительно.

Забытые всеми, студентики яростно махали вилами,

тарили бумажные мешки с тёплой зелёной мукой,

единственной отдушиной была трава-балдеечка,

от которой боль и безнадёга на время притуплялись.

В одну прекрасную ночь напарник Степанова Колян,

милый добрый мальчик с доверчивыми глазами,

перебрав зелёного зелья, запалил склад с мукой,

понабежали тушить селяне, работу на АВМ остановили.

Степанов от души радовался временной передышке,

смотрел на пожар, хохотал и тихо плакал от счастья...

Потом окутала землю тёплая разноцветная осень,

начались новые, совсем незнакомые предметы —

было самое время учиться, встраиваться, вникать,

но Степанова понесло, как кораблик по мутной воде.

Он попал в плохую компанию, стал прогуливать пары,

уверовав в свои силы, откладывал учёбу на потом,

утешал себя, мол, возьму отпуск, пропущу год —

но притуплённое сознание чуяло грядущую беду.

Хорошо ещё, что всё ограничивалось одной травой,

хотя пробовал Степанов много чего интересного.

Теперь он лежит на скрипучем «прокрустовом ложе»,

пытаясь понять, как жить дальше ему, бедному «торчку» —

расстаться с приятным зельем никак не получается.

Всё понимаешь, зарекаешься, а толку никакого —

надо бы бежать куда подальше, но от себя-то как убежишь?

Однако за неделю привычной домашней обстановки

голова Степанова немного проветрилась от дурмана —

он возвращается в общежитие на неделю раньше,

попросту сбежав из дома, чтобы не терять время.

Степанова распирает от накопившейся энергии,

да вот надолго ли ему хватит этого запала среди «торчков»?

В тесной комнате они живут впятером — сам Степанов,

его однокурсник, смурной и странный тип Андрюха,

тоже работавший прошлым летом на АВМ в совхозе,

ещё тот самый Колян, спаливший совхозный амбар,

тот умудрился завалить вообще все предметы семестра.

Его тёзка, усатенький великовозрастный Колюня,

бывает в общежитии всё больше наездами и молча.

Светлое пятно в этой компании — Серёга Солдаткин,

старшекурсник, живший учёбой, лыжами и Высоцким.

Праведник Солдаткин приехал откуда-то с Сахалина,

он занимается спортом, учится, экономит денежку,

чем и объясняется его праведный образ жизни.

Серёга человек не жадный, но практичен и недоверчив,

при этом, однако, весьма любопытен до всякой ерунды,

в нём таится великий учёный-экспериментатор,

как-то он купил бутылку коньяка просто для проверки,

действительно ли сей нектар богов пахнет клопами.

Солдаткин в комнате один — все разъехались по домам.

Он искренне радуется возвращению Степанова.

Хотя Серёга и недолюбливает их весёлую «наркотроицу»,

но к Степанову относится почему-то по-доброму,

а потому вникает в его проблемы с учёбой и даёт советы,

самый первый из всех — срочно перейти на ночную жизнь.

Отныне они встают в десять вечера, садятся за учёбу,

потом отвлекаются на постирушки или уборку, пьют чай,

снова учатся, в девять утра бегут в местную столовку,

потом занавешивают свободным одеялом окно и спят.

Солдаткин учит молодого товарища хорошей штуке —

при полном отупении минут двадцать стоять на голове.

Смена среды сильно повлияет на психику Степанова —

он вынужденно перестаёт общаться со старыми дружками,

дороги их поневоле расходятся, образ жизни разнится.

Мотивации море — сколько таких отчислено, не сосчитать.

Через много лет Степанов поймёт истинную причину того,

как ему удалось вылезти тогда из этого вечного «вчера»,

а тогда он просто упивается свежестью и чистотой сознания,

ненавидя и Андрюху, и Колюню — у «торчков» нет принципов,

они могут украсть у товарища, обмануть — всё ради кайфа.

Ощутив через неделю уверенность в собственных силах,

Степанов бросается в бой — ему, протрезвевшему, везёт,

он довольно легко ликвидирует свои задолженности, но...

Но тут на горизонте возникает теория вероятностей,

которую преподаёт некто Илья Семёнович Честницкий.

Предмет Ильи Семёновича, прозванного Чесноком,

суть мечта любого наркомана — желающий да убедится.

У Степанова сдать "тервер" нет никаких шансов —

мало того, что он ничего не понимает в этой каббале,

Честницкий, похоже, реально наслаждается тем,

что студент бродит тенью за ним по аудиториям:

— Зачем вам это всё, юноша? Идите уже себе в армию!

Только с девятого захода Степанов сдаст экзамен.

После длительного и занудного внушения о том,

что предмет надо уважать, лекции следует посещать,

чтобы как минимум знать лектора в лицо и по имени,

Честницкий смилостивится над ним, несчастным:

— И будет вам, эээ... Степанов, счастье в три балла.

Но случится это не скоро и совсем не просто так.

Трава-отрава так или иначе возникает ещё много раз

в развесёлой студенческой жизни Степанова.

А как иначе выдержать все эти «яростные стройотряды»,

где кругом тайга, комары и песни-танцы под гитару?

Наступает иное время — фарцовское, делюганское —

самые предприимчивые меняют у селян на траву

джинсы, магнитофоны, фотоаппараты, часы, золото,

потом везут её мешками в город — для перепродажи.

Бизнес рискованный, коварные русские крестьяне

частенько отбирают у городских товар и крепко бьют.

На последнем курсе их ВУЗ снова отправят в колхоз,

поля которого расположены на самой границе с Китаем,

в погранзоне растёт дурь высотой с кремлёвские ели,

там в местной бане Степанов однажды накурится так,

что начнёт вдруг понимать азербайджанский язык.

Но курит он теперь не так, без полного погружения,

без прежнего юношеского задора и фанатизма,

теперь Степанов знает, что с травою шутки плохи.

Конечно, она раскрашивает мир и меняет сознание,

но развитию юных умов точно не способствует.

Однако по книжкам, конечно, всего этого не понять,

на горьком личном опыте Степанов с годами поймёт,

что настоящий кайф приносят ему не трава, не власть,

не деньги и не огненная вода, а обычное творчество —

от вынашивания идеи до процесса её воплощения.

Андрюху отец-полковник лично отправит в армию,

Колян-молодой украдёт у Коляна-старшего куртку,

однако забудет о содеянном, придёт в ней и будет бит,

потом выцыганит у Степанова сто рублей на джинсы,

обещая привезти через неделю, и пропадёт навсегда.

Серёга Солдаткин станет аспирантом в Плехановке,

потом деканом факультета в их альма-матер,

пришлёт Степанову на свадьбу постельное бельё,

тот всё хочет заехать, пообщаться — но, увы, замотается.

А потом будет и взлёт карьеры, и жёсткая посадка,

после такого не хочется выглядеть кем-то наподобие

бедолаги Косого-Крамарова из комедии «Джентльмены удачи»,

которому нечем гордиться перед одноклассниками, кроме:

«Украл, выпил — в тюрьму! Романтика!»

ЗЫ.

Как-то раз в самом начале отвязных девяностых

самолёт со Степановым сядет в Красноярске.

По причине того, что аэровокзал ещё достраивают,

транзитных пассажиров в накопитель не повезут,

просто выпустят на полосу погулять у самолёта.

Степанов отойдёт в кустики, приглядится, обмирая —

вот же она, родненькая! — руки так сами потянутся.

Он стоит, улыбается как дурак и общипывает кустики,

лихорадочно рассовывая собранное по карманам.

Неподалёку пристраивается ещё один пассажир,

они глянут друг на друга и захохочут в голос.

Всю оставшуюся дорогу до Хабаровска

блаженная истома корёжит тело Степанова

в сладостном предвкушении давно забытого кайфа...

А дурь окажется беспонтовая, домашняя — не покатит.

На фото слева и отдельно С.Н.Солдаткин. В центре – Колюня-старший.