СВЕТЛАНА (сказка в стихах). Часть четвёртая.
1.
- И хорошо! На родине! Проснулась.
Зима. Какая всё же благодать.
К окну лицом Светлана повернулась,
Снежинки в нём пытаясь сосчитать.
Лежала фрау, с головой укрывшись.
С Петром обговоривши столько тем,
Вернулась утром. Сразу сном забывшись,
Светлану не тревожила совсем.
Там, за окном уже лежат сугробы,
И ели вату держат на ветвях.
Светло от снега. Впрочем, не особо.
И тени с сединою на бровях
Уходят вдаль: от двери вглубь аллеи,
Как сторожа, стоят богатыри –
Деревья. Себя чувствуешь смелее,
Когда вокруг они – не пустыри.
Поляны отутюжены ветрами,
И шапками вокруг стоят кусты.
Тропинки, что расчерчены следами,
Которые для чтения просты.
Куда и кто прошёл по сей дорожке,
Кто чинно шёл, а кто-то и спешил.
Вот валенок, вот след от дамской ножки
Свой отпечаток сделал – согрешил.
Увидим здесь следы и ножек фрау –
Следов ботфорт с ней рядом не найдём.
Я, впрочем, их разыскивать не стану –
Страничку эту мы перевернём.
Да, фрау с ухажёром прогулялась
По парку этой ночью не спеша.
Петру она в рассказах отдавалась
И излагала, правдой не греша,
Как этот месяц в Фонтенбло прожили:
- Как молодою восхищался князь,
И как они там по дворцу бродили.
Светлана перед мужем, вся светясь,
Им восхищалась и его рассказам,
Когда о королях он говорил
(Обманывала, не моргнувши глазом),
А он про чувства ей ещё твердил.
Медовый месяц – как он был прекрасен,
Но отжурчал любви их ручеёк.
Когда конец для князя стал уж ясен,
Когда уже он совершенно слёг.
Светлана даже тут ему твердила
О преданности чувств. По мере сил
Свою любовь глазами доносила
Любимому, пока он не остыл.
Папа’ был срочно вызван. На кончину
Слетелось отовсюду вороньё.
Спасибо сыну – показал мужчину,
Не уронил достоинство своё.
Они с отцом и князя хоронили.
Надежды тех, кто ждал здесь свой кусок,
Оставили они в его могиле.
Всех покорил Светланы голосок,
Когда она, наплакавшись ночами,
Им трепетно сказала, вся трясясь,
Что ждёт лишь соучастия словами,
Что навсегда останется с ней князь.
И так она всё это им сказала,
Из-под ресниц взгляд бросив ведьмовской,
И тут же завещанье показала,
Написанное мужниной рукой.
Его по форме всем и прочитали –
Сын тут же согласился молча с ним.
Все остальные губы закатали
И разлетелись по делам своим.
Светлана только четверть получала
Наследства князя. А зачем оно?
Довольно, что княгиней она стала,
А остальное, так – не всё ль равно?
Внушила всем свои святые чувства
К усопшему – как было не внушить.
И показала высшее искусство,
Какой женой, пусть месяц, можно быть.
Она – святая! – все заговорили.
И первым сын (он получил своё!).
А мы могилу дважды навестили,
И вновь сюда, где ждёт житьё-бытьё!
Такой души ещё я не встречала,
Какую сотворила же сама –
Все похороны Света промолчала.
Все думали: а не сошла ль с ума?
Она ходила даже еле-еле,
Не замечая ничего вокруг.
Сочувствия со всех сторон летели,
Все, как могли, поддерживали дух.
Но как она внутри себя смеялась
И потирала руки, веселясь,
Но сумрачною ведьмой оставалась –
Её бы даже не признал сам князь.
Как можно было так себя состарить,
Что я – и та – поверила бы ей.
Смогла она лицом в грязь не ударить,
Влетела в круг княгинь и круг князей.
Ах, как довольна я своим твореньем.
Яге спасибо – тоже помогла,
Старушка мне, одним своим движеньем.
Такие вот, любимый мой, дела.
- Вы, фрау, так гордитесь ученицей,
Точнее – телом с Вашею душой.
А не боитесь – может так случиться –
Пойдёт она дорогою другой.
И крепко ль вас душа её связала?
Не изберёт ли Света новый путь?
Ведь действо своих чар она познала –
Так, что же стоит Вас ей обмануть?
Не сотворили ль Вы себе кумира,
Способного на собственную жизнь?
Что станет повелительницей мира
И бросит Вам: - Старуха, отвяжись?
- Рисуешь неприглядную картину,
Петруша. Но суть действа такова,
Что я для Светы тку всю паутину,
Она же в ней и держится едва.
Стремится быть княгинею Великой –
Опять же, я ей мужа подберу.
Да, может быть Светлана многоликой,
Но только я веду её игру.
- Оставим. Фрау, эти Ваши планы.
Я – слушатель, я – зритель: жду от Вас
Я скоро продолжения Светланы
Судьбы. Вы мне доскажете рассказ.
2.
Итак, зима за окнами стояла.
Светлана же стояла у окна,
Снежинки пролетавшие считала,
И ожиданием она была полна.
Почувствовала фрау шевеленье
Под одеялом девушка спиной.
Из уст её упало изреченье,
Как-будто бы лишь для себя самой:
- Я тоже бы влюбилась в приведенье,
Когда оно случилось бы царём.
- Ты молода и наберись терпенья.
Мы из князей Великих подберём, -
С постели фрау ноги опускала,
Снимала с головы ночной колпак,
На ощупь свои тапочки искала,
Но что-то не могла найти никак:
- Великий князь… Великая княгиня…
Пожалуй, что всё движется к тому –
Когда Светлана, свой аркан накинешь,
Тогда тебя уже я восприму,
Как твой… скорее, мой счастливый случай,
Что может тучи гордо разорвать.
Я, Света, была менее везучей
И о себе мне нечего сказать.
- Но Пётр Ваш. Его всю жизнь любили.
- Не видимость ли это лишь одна?
- Зачем себе его Вы возвратили?
- Превратностями, Света, жизнь полна.
Сама себе любовь к нему внушила:
Смогу ль у Воронцовой отобрать?
В конце концов, сама и полюбила –
И не на кого более кивать.
Мне это чувство было не знакомо –
Что значило для ведьмы – полюбить?
На шабаше кусочек съесть скоромный,
Любовника поджарив, - и забыть.
А этот приведеньем оказавшись,
Для шабаша никак не подойдёт.
- И Вы, с собою прежнею расставшись,
Решили, что любовь своё возьмёт?
Скажите же – она не отпускала,
На протяженьи жизни, никогда?
И лишь кандидатуру подбирала,
Которой бы не нанести вреда?
Себе когда-нибудь Вы признавались,
Что ведьмой стали вопреки себе.
Всегда в душе с любовью оставались,
Лишь подчинились Вы своей судьбе.
- Светлана, поутру ты заблудилась –
К чему сейчас, скажи, весь твой допрос?
Ведь ты и так прекрасно потрудилась:
Твой муж на блюдце титул преподнёс.
Теперь уже по праву ты – княгиня,
И можешь даже жить в особняке,
Который муж навеки твой покинул.
- Ах, фрау, Вы опять о пустяке?
Живу с отцом…
- Которого не видишь.
Он всё в разъездах, всё по городам.
- Но кто же деньги зарабатывает сидя?
- Ну, хорошо! Не ссориться же нам?
- А про любовь я, фрау, говорила
Не потому, что чувствую её.
Мне в голове сознанье начертило
О ней вдруг представление своё.
Любовь – не чувство, только вожделенье,
И способ мужа нужного купить.
Достигнуть своего – одно стремленье.
Ну, удовольство можно получить.
К мужчинам никаких чувств не питаю –
И почему-то страшно это мне.
Я за людей их даже не считаю,
А как картинки на моей стене.
- Но ты же, Света, этого хотела?
- Увы, желала только ведьмой стать.
- Но ведьмы – лишь охотницы за телом.
И этот круг тебе не разорвать.
Для Дьявола они сбирают души.
Они их прямиком спускают в ад.
И можешь даже ты меня не слушать –
Другие тоже это говорят.
Желаешь, у мадам давай-ка спросим
Про это – в шкуре ведьмы каково?
Увидишь – ведьмы пользуются спросом –
Мадам же вот добилась своего?
- Ну, да. Она в себя влюбила нежить.
Хоть Леший мне и нравится самой,
Но душу деревянную понежить –
Я перспективы не хочу такой.
- Зима, наверно, действует на нервы.
Давай-ка, Света, к завтраку сойдём.
Вопрос твой в моей жизни был… не первым.
Ответ же я нашла лишь во втором.
- Не поняла!
- И хорошо! Подумай.
Когда-нибудь ты это и поймёшь.
Всегда была ты девицею умной,
А с возрастом и опыт наберёшь.
И фрау со Светланой вниз спустились.
В столовой остальные собрались.
- Вы что-то, дорогуши, припозднились –
Мы есть, чуть было, уж не собрались.
Княгиня, Вами внове восхищаюсь –
Вы хорошеете, скажу, день ото дня.
Мадам, и Вас, конечно, я касаюсь –
Вы все прекрасны утром для меня.
- Что значит – утром? – у мадам слетело.
- А значит – вид Ваш для подъёма сил!
Увидев Вас, чтоб рисовать хотелось!
Один Ваш вид Ван Гога вдохновил!
Светлана. Мне мадам поднадоела,
В виду имею – только, как модель.
Замылился мой глаз. Ведь ты хотела,
Чтоб я писал тебя, твою постель…
- Нет, я хотела, чтобы в будуаре
Меня запечатлел ты на холсте.
- И что? Сейчас как раз Ван Гог в ударе!
- Нет, что-то мысли у меня не те.
Лицо моё не будет вдохновлённым.
- Мы можем с тела твоего начать.
Дашь выход своим мыслям потаённым,
И личико мы сможем дописать.
- Подумаю, Винсент!
- Оставь Светлану!
Хочу заказ тебе другой я дать, -
И, наклонившись к его уху, фрау
О чём-то стала Лешему шептать.
Кикиморы: - Могли бы удалиться!
- А лучше, так немного подождать.
- Едой нам не даёте насладиться.
- Кто может мне печенье передать?
Погода улучшений не сулила.
Зима. Она на то ведь и зима –
Округу снова снегом завалило,
Весь день кружила вьюга-кутерьма.
Трещал мороз, камин горел в гостиной –
Вся братия вокруг и собралась.
Велась беседа перед ночью длинной…
И строчка вслед за пёрышком вилась.
3.
О чём же фрау с Лешим говорила?
Да всё о том же – как им дальше быть?
Направить фрау Лешего решила
На раут во дворец и раздобыть
Там сплетни, чтоб с Великими князьями
Какой-то связью, но обзавестись.
Там встретиться мог с близкими друзьями
Ван Гог и побеседовать за жизнь.
Кто из князей находится в столице,
Себе какую выбрали стезю,
С кем просто можно дружбой заручиться,
К кому-то подобраться, как к ферзю.
Во-первых, что должны быть молодыми.
Ну, пожилых оставить про запас.
Вопросы эти были не простыми –
У Лешего уже намётан глаз.
Ван Гог в столице был уже известен,
Во многие семейства даже вхож –
На рауте сей персонаж уместен:
- Мадам на раут ты с собой возьмёшь?
- Конечно же, она французский знает,
И, вообще, я к ней уже привык.
В беседе пусть вниманье отвлекает
И помогает мне чесать язык.
- Возьми с собой отдельные полотна.
Быть может, разрешат и показать.
Подружек захвати своих болотных –
Вниманье тоже будут отвлекать.
- Разбавим раут мы болотной жижей.
А, может быть, «Купанье» прихватить?
Сойдёмся с высшим светом мы поближе.
- Подумаю, как лучше поступить.
- Давненько у Яги не гостевали!
Да и по лесу своему тужу.
Завяжемся, тогда уже едва ли
Смотаемся.
- Светлане предложу.
Пока и время вроде дозволяет –
Мы бабушку успеем навестить.
- Она уже, наверное, икает.
С Горынычем смогу винца испить.
Три головы, эх, друг мой разлюбезный,
Изволит Леший по тебе скучать.
- Опять домой воротишься болезный?
- Вы домом стали это называть?
Хотя для Вас и нет уже другого.
В Светлану Вы вцепились, словно клещ.
- Ну, не скули. Для друга дорогого
Мы коньячку захватим.
- Это – вещь!
А, впрочем, что Змей в этом понимает?
Он предпочтенье браге отдаёт.
- Он вкуса коньяка ещё не знает!
- Клоповник – скажет!
- Вдруг наоборот!
Что мы гадаем? Разберёмся.
Пойду Светлану я предупрежу.
- Эх, чувствую, опять напьёмся.
Пойду своим о радости скажу.
Какая красота. Наш лес одет зимою.
Деревья в шубах царственно стоят.
Перина на земле в стежках следов порою.
И – тишина, стволы одни трещат.
И всё покрыто воздухом морозным –
Хоть нож бери, и ткань тугую режь.
Зима – и лес каким-то безголосым
Нам кажется. Но как красив и свеж.
Избушка снежной шапкою накрыта,
Дым из трубы – подпорка небесам,
Полна поляна снегом, как корыто.
А из-за двери слышно голоса.
Она открылась, из неё наружу
Яга шагнула, а за нею Змей:
- Сегодня я не обещаю стужу.
Сегодня будет, даже потеплей.
Я чувствую, что будут у нас гости.
- Бабуля, у тебя хороший нюх.
- Не нюх, а что-то ноют кости –
Предчувствуют, вишь, встречу двух подруг.
- Гляди, бабуля, вон над деревами…
- Ну, наконец, родимые летят.
Змей улыбнулся всеми головами –
А как же, по застолию собрат
К нему спешит. Светлана опустилась,
Из-за неё Кикимора сошла.
Компания за ними приземлилась.
- Ну, наконец-то, долго вас ждала.
- Привет Яге! А где тут мой Змеюка?
Встречай-ка, братец. Как твои дела?
- Да, понимаешь ты, какая штука –
Бабуля-то пока не родила!
Тут со смеху все так и покатились.
И Леший тоже шутку оценил.
За дверью постепенно очутились.
- Скажи-ка, Змей, мне, а коньяк ты пил?
- Пью всё!
- Ну, это-то я знаю!
И всё-таки?
- А что за дребедень?
Сам знаешь, что предпочитаю.
Давай, попробую. Налей-ка, старый пень!..
Ну, что? Скажу, что пахнет он клопами.
- Да, нет. Клопы же пахнут коньяком!
- Мне всё равно. Но только между нами –
Клоповий запах больше мне знаком.
Сидели хорошо. Бабуля встала:
- Хотелось бы мне этот тост поднять
За Змея. Я тут так смеялась.
Короче, не могу не рассказать.
Тут в лес нагрянули к нам баре.
Решил Горыныч их пугнуть.
Шалун! Как раз он был в ударе.
И вот отправился он в путь.
А баре были на охоте,
С собою взяли мужиков.
Горыныч ждал их на болоте.
Скажу я вам без дураков –
Спектакля лучше не видала:
Вдруг на тебя из-за кустов
Светящиеся два моргала
И с чёрной бездною зрачков.
Они и сели. А Змеёныш
На них и с дерева глядит
Второй главою. Знал, гадёныш,
Какой они все примут вид:
Кто заикал, кто обтрухался,
А кто в беспамятстве…. Постой!
А Змей в трухлявый пень забрался
Своею третьей головой.
Потом, как рыкнет сразу всеми.
Что началось – не передать:
Рвануло так всё вражье племя –
Где было Змею их догнать.
Он стал един в трёх ипостасях,
Когда к опушке их пригнал –
Компания обосралася.
Такой вот пахнущий финал.
Не бойся, Леший, мы со Змеем
Твой лес родимый соблюдём.
- Да, веселиться мы умеем, -
Сказал Горыныч, - мы могём!
- Ну, что ж, спасибо вам за службу!
Что удобряете мой лес.
Ну, что, Горыныч, пьём за дружбу! –
И целоваться с ним полез.
Была зима и лес дремучий
Снегами белыми накрыт.
Нам рассказав про этот случай,
Перо всё точкой завершит.
4.
- Скажите, фрау, ведь недаром
Мы с Вами ездили к Яге.
Двух зайцев мы одним ударом –
При нашей лёгкости в ноге:
И отдохнули, и – сравненье
С тем местом, куда зван Ван Гог.
Точней – противопоставленье,
Увидеть разницу чтоб мог.
За завтраком текла беседа
Ван Гога с фрау, за столом:
- Что ж, кучерявый непоседа,
И по салонам мы пройдём.
- Сравню дворец с чухонским лесом.
А ты, Светлана, что молчишь?
Ты в «свете» обладаешь весом?
Иль с краешку пока стоишь?
- Не все, но на меня косятся –
Пока не стала я своей.
Мне стоит только показаться –
Я тут же цель для их речей.
Но разговоры поутихнут –
Ты лишь «Купание» представь.
- Да-а! Вот поднимется шумиха,
А мужики к Светлане – вплавь.
И фрау там – на заднем плане,
С совой, последний шлёт привет.
- Не в очередь ли, Леший, встанет
К картине той весь высший свет? –
И фрау хитро подмигнула
Светлане, подняла бокал.
Глазами та в ответ блеснула,
И взгляд для фрау всё сказал.
- Сегодня днём – я приготовил –
Отправим мы картину во дворец.
А вечером на рауте наловим
Мы на «Купанье» множество сердец.
Кикиморы: - Но там не будет танцев!
- Придётся нам опять читать стихи!
- Вот именно. Опять нам петь романсы?
- Но мы и в этом тоже не плохи.
Мадам сидела, отпиваясь чаем,
И слушала в пол-уха разговор:
- Хоть раут мы от бала отличаем!
Модели-то у нас? Винсентик, каково?
- Мадам, заметьте, чьё в них воспитанье.
Я, кстати, столько в них уже вложил!
Не к месту было Ваше замечанье!
- Ну, вот, Винсент, меня и осадил!
- Ещё поссорьтесь! – им сказала Света. –
Не у одних вас головы болят!
Винсент, проверь наличие билета.
Кикиморы! А выпьем за котят!
Кикиморы: - Да-да! За наших чёрных!
- Четвероногих, ласковых друзей!
- Гулящих, дрессировке непокорных!
- И так похожих на мужей!
И озорно взглянули на Ван Гога.
Мадам на них, и цыкнула в сердцах.
С их стороны в ответ раздался хохот:
- Винсент, что палка – та о двух концах,
И он – один адепт сидит в Париже,
Картины там он пишет втихаря;
Второй же – здесь, к своим моделям ближе,
Недалеко от русского царя.
Шушукались модели меж собою,
Ван Гога разложив в своих речах.
- Кикиморы, сейчас вас успокою, -
Им фрау всё сказала в трёх словах.
Днём отдыхали. Сидя в галерее,
Светлана с фрау разговор вели:
- Тебе, Светлана, нужно быть смелее,
Чтоб заподозрить фальши не могли.
Нахальной быть, конечно же, не надо,
Заносчивой, тем более. А быть
Самой собой. Не станет нам преградой
Всё то, о чём там будут говорить.
- Хочу я в мужнин особняк заехать –
Себя поближе свету поднести.
Общенье сделать для себя утехой
И ближний круг какой-то завести.
- А, может быть, салон с тобой откроем?
- Нет, фрау, это будет всё потом.
Мужчин сначала в очередь построим,
Себе друзей для сердца заведём.
Тогда уже мы сможем сделать выбор
Кого, куда пристраивать из них.
Подумали о друге лучше Вы бы.
- Кого же выбрать мне из вас двоих?
Тебя не брошу и его оставить
Я одного надолго? – берегу!
Опять же здесь делами кто-то править
Остаться должен. Как я всё смогу?
- Ну, будешь наезжать сюда к Петруше.
Надеюсь, он от горя не умрёт?
И, кстати, можешь здесь его и слушать,
А не в подвале…. Фрау! Вот!
А Пётр нам сыграть не согласится?
- Застала, Света, ты меня врасплох.
- Когда сегодня Леший возвратится,
Попросим, чтобы он Петру помог.
Надеюсь, что они договорятся –
В искусстве оба понимают толк.
- Я думаю, что стоит постараться!
- Да, в этом деле Леший старый волк.
Ван Гог, мадам, кикиморы собрались,
Светлана с фрау вышли провожать.
Пока в санях сидельцы размещались,
Всё продолжала фрау наставлять –
Особенно Ван Гогу доставалось:
Чтоб за картиной лучше он следил,
Чтоб всем подряд она не открывалась,
А он запоминал по мере сил,
Кого взяла картина за живое,
Кому уже отмерила свой срок.
«Ну, ты же знаешь, там, про всё такое –
Ты ж сам и рисовал её Ван Гог!»
Уехали. Великосветский раут
Их ожидал сегодня во дворце.
И долго вслед саням смотрела фрау,
С загадочною миной на лице.
Подруга с нею рядышком стояла,
Снег белый падал на её манто.
Светлана в муфте руки согревала
И складывала пальцы в ней крестом.
Желала она Лешему удачи,
Надеялась на лучшее сама.
Вдали уже замолк и лай собачий.
Светлана вновь заметила: - Зима!
Скорей уже она бы миновала –
Весна и лето больше по душе.
И, развернувшись, к дому зашагала,
На небо глядя, фрау протеже.
==========================
/Письмо автора к фрау/
Я Вам пишу, хотелось поделиться:
«Светлана» захватила снова в плен.
Хотелось от неё мне откреститься,
Ведь начинал совсем с других я тем.
Но ведьмина рука вдруг потащила,
И дьявольским хвостом вычерчивала путь.
Поэма поворот свой совершила,
Обратно не даёт мне повернуть.
Её рука моей рукою движет
И строчки друг за другом на листе
Ложатся и «Светлана» время лижет,
След оставляя Лешим на холсте.
Бывают так стремительны движенья,
Что успеваю только наносить.
Не признаёт моё сопротивленье
И дальше тянет этой сказки нить.
Весёлые Кикиморы-подруги
Мной понукают из болотных дрязг.
А я стою, в очерченном мной круге,
И чьих-то челюстей лишь слышу лязг.
Что характерно, ночью поднимают
И вкладывают в руку мне перо,
И мыслями мозги мне забивают,
А сами улыбаются хитро.
О чём писать подскажут и исчезнут –
Сам знаешь ты сегодняшнюю суть.
И с ручкой уже спорить бесполезно –
Она сама прокладывает путь.
Что за бардак во мне сейчас творится,
Порядка не могу я навести.
Уже я не могу не подчиниться,
Но как свободу снова обрести.
Вот и сейчас сижу, пишу я ночью
И Вам всё выворачиваю я.
Душа моя опустошиться хочет.
Теперь уже ей мало света дня.
Как это всё ещё бумага терпит?
Не всё равно ли будет ей потом:
Исписанной ли быть до полусмерти,
Или остаться девственным листом?
И на себя возьмёт мои потуги,
Отдавшись ночью моему перу.
Ей не забуду этой я услуги.
И Вам пошлю всё это поутру.
===========================
5.
И всё-таки Светлана разрешилась
От бремени, так надоевших, дум.
Морозной ночью по небу носилась,
В ушах лишь слыша ветра свист и шум.
Отбросив всё, дарила в поднебесье
Себе свободу, радостно крича,
Сидела на метле, как будто, в кресле,
А город спящий тень не замечал.
Она пропала в чёрном небосводе,
Своей судьбы превратности забыв,
И наслаждалась сладостью свободы,
Себя от света на ночь отлучив.
Светлана среди вьюги затерялась,
Глаза прикрыв снежинками ресниц.
Она своей свободе отдавалась,
Стирая все условности границ.
К Петру сегодня фрау улетела,
Оставила Светлану отдохнуть.
Сначала взять с собой её хотела,
Но передумала – потом когда-нибудь.
В особняке княгинею Орловой
Светлана в Петербурге зажила.
Пусть в свете и была фигурой новой,
Знакомства кое с кем уже свела.
И вот она над городом летала,
Отдав себя на волю всем ветрам.
Другая тень вдруг сбоку замелькала.
Светлана пригляделась: «Ба! Мадам!».
Не видя, та перед собой глядела,
Круги вонзая в снежной ночи мглу.
Светлана к ней чуть сзади подлетела
И ухватилась крепко за метлу:
- Мадам, что с Вами? Или что случилось?
Гляжу на Вас – Вы спали вдруг с лица!
Луна горит – ещё не закатилась
- Винсента же спустила я с крыльца:
Ван Гога, Света, к Лешему послала!
Себе ты это только вдруг представь!
Ему в лицо я это и сказала,
А он в ответ: «Ты гонора убавь!».
Я не сдержалась – он считал ступени,
Встал, отряхнулся. Больше не грубя,
Вдруг бухнулся в сугробе на колени:
«Мадам, спасибо, вспомнил я себя!».
За разговором в особняк вернулись,
В библиотеке разожгли камин.
Вина в бокалах губы их коснулись –
Здесь в глобусе довольно было вин.
Давно уже с мадам не говорила
Светлана откровенно по душам –
Пред нею фрау всё собой затмила.
- И чем же завершилось всё, мадам?
- Да, как всегда – кикиморы подмышку –
Их путь один, наверно, в ресторан.
Опять там Леший с горя хватит лишку,
А у меня в мозгах сплошной туман.
- Мадам, в себя Вы Лешего влюбили.
Я вижу – он не равнодушен к Вам.
Вы чувствовать Ван Гога научили,
Готов он к Вашим всё сложить ногам.
Не обижайтесь – Вы душа простая –
А, значит, Ваши чувства все чисты.
И он для вида Вас не замечает,
И злит Вас лишь для чувства полноты.
Не может сам ещё в него поверить,
Что у него оно вдруг может быть.
А так как он не может лицемерить,
Он сам себя и начинает злить.
- А как же, Света, все его модели?
- Кикиморы в нём видят вожака –
В лесу узнать его уже успели,
А здесь лишь флирт и тот для Вас – слегка.
Им Леший нужен в роли лишь Ван Гога,
Которого здесь знает высший свет,
Которому везде дана дорога,
А им туда дороги-то и нет.
Представьте их болотные душонки,
Попавшие в столицы суету,
Когда тебе – или стоять в сторонке,
Или – когда у всех ты на виду.
А тут – Ван Гог – в столице знаменитость,
И ты, как приложение при нём,
Тем более, его души открытость –
Уже нам гарантируют приём.
- По целым дням он их с собой таскает.
И кто ещё бывает вместе с ним?
- Не бойтесь, он про Вас не забывает.
Мы – женщины – все большего хотим.
А он – художник. Вы не забывайте –
Поверил в это Леший даже сам.
Почаще перед ним, мадам, мелькайте.
- Я никому Винсента не отдам!
Он мой! Я это чувствую, и всё же
В глаза ему боюсь я всё сказать.
Как это на меня, увы, похоже.
И вот письмо решилась написать.
Светлана, я прочту тебе посланье
И, будь добра, меня ты рассуди –
Я наконец-то, делаю признанье.
А, впрочем, на, сама его прочти.
Взяла Светлана у мадам бумаги,
Исписанные вдоль и поперёк,
Помеченные все следами влаги –
На чувства её чистые намёк:
«Мой друг! Вот Вам и написать решилась,
Сама не знаю как! Рука дрожит.
Вокруг меня всё сразу изменилось,
Когда хотела нанести визит.
Подумала – и головокруженье,
Лишь стоило подумать мне про Вас.
И тут уже я приняла решенье
Вам написать сегодня и сейчас.
Вы знаете моё к Вам отношенье,
Тем более, помолвка уж была,
Но я гляжу на Ваше поведенье –
Земля перед глазами поплыла.
Я Вам пишу не о себе напомнить –
Нас судьбы с Вами так и так свели.
Признаюсь Вам, моей души паломник,
Что Вы её уже насквозь прошли.
Оставить след смогли в ней в одночасье,
А душу захватив мою в полон,
Вы стали вдруг всё разрывать на части,
Не слыша, к сожаленью, её стон.
Багаж большой за нашими плечами.
Но что же делать? Такова судьба.
Я не умею всё сказать словами –
Проиграна любви моя борьба.
От Вас я не сумела отказаться –
Хотелось счастья мне на склоне лет.
Решила я течению отдаться,
И мне уже назад дороги нет.
Я Вас люблю! О, как давно хотела
Кому-нибудь я это, но сказать.
Как девица, на Вас гляжу несмело,
Приходиться и глазки опускать.
Но я – люблю, и быть хочу любимой,
Поэтому сегодня и пишу.
Ведь лучшие года проходят мимо,
А я до сих всё в девицах сижу.
Мой друг, теперь Вы можете, я знаю,
Меня уже и вовсе презирать,
Но я, Винсент, Вам всё же продолжаю
Души своей признание писать.
И ежели досюда дочитали,
Я вправе ожидать от Вас ответ.
Меня другим Вы не предпочитали –
Я даже этот знаю Ваш секрет.
На лучшее я до сих пор надеюсь.
Надеюсь, с Вами будем вместе вновь.
В душе воспоминаниями греюсь
И верю в нашу вечную любовь.
За сим прошу прощения за время,
Которое пришлось мне уделить.
Вы знаете, я не люблю полемик –
И Вы должны судьбу мою решить».
Прочтя письмо, Светлана помолчала.
Потом сказала: - Вас не мне судить.
Не начинайте всё, мадам, сначала,
А продолжайте, как и прежде, жить.
Опять скажу – Вы чувства пробудили
В своём Винсенте – Вам уже «ура!».
И далее скажу – всё в Вашей силе,
Наступит процветания пора.
Две женщины сидели у камина,
Рубцы врачуя у сердечных ран.
Любви была открытая долина
В глазах одной, в глазах другой – туман.
А за окном опять метель кружила
И снегом набивала свой матрас.
Моя рука вам строчки выводила –
Мне фрау продолжала свой рассказ.
6.
Вперёд немного с вами заглянули,
События чуть-чуть поторопив.
Они для фрау быстро промелькнули,
Любви свою дорогу уступив.
Она мадам подругою считала,
Поэтому её и предпочла,
И о письме Винсенту рассказала,
Которое уже нам и прочла.
Теперь мы с вами и назад вернёмся,
Раз удовлетворили фрау блажь.
Как говорят – текучкою займёмся,
Расскажем вам про Лешего вояж.
Вернулся Леший в особняк Светланы
С Кикиморами утром на санях.
Был гостем он сегодня долгожданным,
Тем более, что был и при вестях.
Они ночь провели в доходном доме,
Оставили картину тоже там.
Но оказалось, что вернулись кроме,
Свой гонор показавшей вдруг, мадам.
Заставила она считать ступени
Винсента – это знаем мы уже.
И на лице того сгущались тени,
Борьба велась отчаянно в душе.
Ворвался в особняк наш Леший вихрем,
Чрезмерною весёлостью сквозя.
Кикиморы же поведеньем тихим
Отметились, но прятали глаза.
Винсент лакеям быстро сбросил шубу,
К Светлане он по лестнице взбежал,
Припали к её ручке его губы –
Себе он редко это позволял.
И тут же к фрау, что стояла выше,
Винсент, светясь улыбкою, взлетел.
Кикиморы, заботясь о престиже:
- Ах, фрау, Леший долго так терпел!
- Хотел он Вас засыпать новостями!
- Ах, этот раут выше наших сил!
- Романсы пели мы перед гостями!
- Пока Винсент картину не открыл.
Светлана им сказала: - Тараторки,
Чуть погодя. Давайте в зал пройдём.
Лакеи, отворив пред ними створки,
Их в зал пустили чрез дверной проём.
Горели свечи и дрова в камине,
За окнами стояла полутьма.
Ждала рассказа фрау о картине
И даже в нетерпении весьма.
Но все сначала за столом расселись,
Как принято в воспитанной среде.
Когда немного все уже наелись,
Отдав хозяйке должное в еде,
Тут фрау нетерпенье проявила –
Винсент опять тянулся за вином –
И всё его с рассказом торопила.
А он: - Сейчас на грудь ещё возьмём
И будет, фрау, уже всё в порядке,
О рауте я Вам всё расскажу. –
В бокал налил себе портвейн он сладкий, -
Сейчас… ещё немножко поцежу…
Кикиморы: - Вы, фрау, успокойтесь!
- Винсент уже там сделал выбор свой!
- И, кстати, фрау, за него не бойтесь!
- Мы выбирали вместе, всей гурьбой!
- Ну, если вы за нас там всё решили,
Тогда уже спокойна быть могу!
- Мы там фурор картиной совершили!
- И не остались у мужчин в долгу!
Винсент, портвейн во рту своём смакуя,
Кивал на замечания подруг.
Потом изрёк: - Светлана, Вас могу я
Поздравить, завершился жизни круг.
Вы успокойтесь, лишь в виду имею –
Нашёл кандидатуру я для Вас.
Теперь надежду трепетно лелею,
Что не замылен у Винсента глаз.
Там для себя составил партитуру:
Я был там не случайный ротозей,
А выбирал для Вас кандидатуру
Из всех Великих, бывших там, князей.
Сергей Михайлович там был, я видел.
Но Вам скажу, во-первых, он женат,
А, во-вторых, он нас – мужчин – обидел:
Он к женщинам любовью не богат.
Жена страдает, что ему не важно,
Лишь удовлетворить бы естество.
Хотя на поле брани и отважный –
С мужчинами он делит торжество.
Его брат Николай постарше будет –
Его я, кстати, рекомендовал –
Скажу, и об искусстве здраво судит,
Со мной беседу даже поддержал.
Заметил я, как пожирал глазами
Светлану он на полотне моём.
В приватном разговоре между нами
Признался, что уже в неё влюблён.
Заметил там ещё я Алексея –
Из Александровичей – этот про запас.
Он тоже что-то про любовь проблеял,
Отвлёк от разговора только нас.
Мы с князем Николаем поболтали.
Я наблюдал – но блеск не гас в глазах,
Свой взор они к картине возвращали,
И трепет слышал я в его речах.
Он почему-то даже стал рассеян
И отвечал порою невпопад.
Любовный дух картиной был навеян –
Светлану видеть будет очень рад.
Он, кстати, воевал и – отличился.
Разбили армию тогда… Мухтар-паши…
Был награждён, но этим не кичился.
Короче, посидели от души.
Сейчас вот академию кончает.
Он молод, холост, словом, всё при нём.
И главное, что видеть Вас желает
Светлана. Неужели не рискнём?
У фрау глазки сразу загорелись,
Проснулась в ведьме старая мечта –
Как долго мысли около вертелись,
Как быстро покорилась высота.
Но шкуру неубитого медведя
Светлана не хотела здесь делить –
Решим всё там, когда к нему подъедем;
Сначала приглашенье получить.
- Он к нам, иль мы к нему нагрянем?
Как лучше, я не знаю, поступить?
- Ах, Света, торопиться мы не станем.
Всё надо хорошенько обсудить!
И фрау встала, как поставив точку –
Кто здесь княгиня? Кто хозяйка здесь? –
Затеяла ли фрау проволочку?
А может просто, показала спесь?
Светлана почему-то покорилась,
И тоже поднялась из-за стола,
С компанией кутящею простилась,
И вслед за фрау к двери поплыла.
Сказала фрау: - Отдохни, Светлана.
Всегда нам лучше думалось с утра.
Не будем начинать мы слишком рьяно.
А я пока что навещу Петра.
Главу на этом с вами завершаем:
Княгиня ночью вылетит в трубу,
Мадам там встретит, как уже мы знаем,
И будет с ней решать её судьбу.
7.
Винсент, скажи, - Светлана повернулась, -
Случилось что опять у вас с мадам?
Мне кажется, судьба вам улыбнулась.
Но раут этот – что случилось там?
- Как думаете, что могло случиться?
Быть может, зря мадам туда пошла?
Пришлось мне возле женщин покрутиться –
Мадам, конечно, ревность извела.
Не совладав с собою, как ни тщилась,
Нас бросила – её я потерял.
А дальше без неё уж всё вершилось,
С моделями лишь я покинул зал.
Стояла Света у окна в гостиной,
Винсент стоял пред нею у стола –
Он, как обычно, был с довольной миной,
Светлана же задумчива была.
Она в своих руках листки держала –
Письмо мадам – Винсенту передать.
Душа боролась и она решала:
Отдать ему письмо, иль обождать.
- Но Вы же с нею, помню, обручились!
Ты помнишь нашу ночь? Ну, в Фонтенбло?
- Княгиня, да, друг в друга мы влюбились.
И чувство, я не скрою, не прошло.
Скажу я больше. Может, не безгрешен
Я в чём-то, но люблю свою мадам.
Уже стал забывать с ней, что я – Леший.
И что-то даже греет где-то там. -
Рукою Леший тут груди коснулся
И, голову немного наклоня,
Вдруг как-то человечно улыбнулся:
- Надеюсь, понимаете меня?
Ах, как его Светлана понимала,
Когда нет фрау рядом с ней пока.
На Лешего же взгляд не поднимала,
С письмом дрожала лишь её рука.
Она вопросом стала задаваться:
А правильно ли выбран ею путь?
И надо ли ей ведьмой оставаться?
А, впрочем, нет, себя не обмануть.
С Великим князем встретиться ей надо –
До брака дело точно не дойдёт.
Останется ли ей любовь в награду?
И как себя князь с нею поведёт?
Но что же с Лешим? Видела Светлана –
Винсент и вправду был в мадам влюблён.
В глазах широких не было обмана.
Светлана поняла – достоин он:
- Винсент, мадам письмо мне тут вручила,
Доверила его Вам передать,
Как фрау бы сказала, вражья сила.
Осталось Вам его лишь прочитать.
Вот Вам, всё, что в душе мадам сокрыто.
Винсент едва не опрокинул стул.
Светлана протянула ему свиток,
Тот как-то нервно руку протянул.
Княгиня за Винсентом наблюдала,
За гаммой чувств, игравших на лице.
И вместе с ним она переживала.
А тот вдруг вспомнил о своём кольце,
Что фрау в Фонтенбло им подарила, -
Он, сидя за столом, письмо читал –
Рука сама кольцо то теребила,
Он взгляда от письма не отрывал.
Винсент читал его, не замечая,
Что в бороде две капельки росы
Застряли, двумя искрами сверкая.
И на щеках две мокрых полосы.
- Ну, как-то так, - Светлана улыбнулась
И незаметно к двери подошла.
К столу она уже с мадам вернулась,
В руках вина бутылку принесла.
А Леший над письмом сидел, согнувшись,
И голову руками подперев,
И в мыслях в Фонтенбло опять вернувшись,
Отлучку Светы даже проглядев.
Сливались слёзы на письме влюблённых
В единые кристаллы их любви.
И здесь не надо слёз заговорённых –
Нить паутины отношений не порви,
Что снова их как будто бы связала
И натянулась звонкою струной.
- Любимый,- тихо Лешему сказала
Мадам,- Винсент, любимый, дорогой!
Тот, как отпрянув, нервно обернулся,
Отбросив стул, как крыльями взмахнул,
К ней подлетел, словами поперхнулся,
Её в своих объятиях замкнул.
Какие тут слова – одно лишь действо
Светлану поразило и она
Стояла тут, соединив семейство,
До глубины души поражена.
Не ожидала пылкого порыва,
Сорвавшего Винсента с места вдруг,
И чувств к мадам столь бурного наплыва,
Когда сплелись сердца их в тесный круг.
Влюблённые немного поостыли.
Шампанское Светлана разлила:
- Я пью за то, чтоб счастливы вы были!
Одна любовь меж вами чтоб была!
- Княгиня, неожиданно, как, право,
Я от себя и сам не ожидал.
Та подмигнула Лешему лукаво:
- Финита ла комедиа! Финал!
Пора бы вам уже собой заняться.
- Ещё немного, Света, подождём –
Мы всё равно не будем сочетаться.
А с этих пор – тебе должны кругом.
Столичных мест я вдоволь насмотрелся,
К искусству появился интерес.
Теперь вот и семейством обзавелся.
Не знаю лишь – мадам полюбит лес?
- С тобой его уже я полюбила –
Какие попадаются места!
Свобода там, и там природы сила,
А в городах, простите, суета!
Они ещё немного посидели –
Вернуться фрау вскорости должна.
Ряды холостяков и здесь редели –
Любовь всегда, везде, для всех одна.
Сказать, что Леший наш переродился,
Лишь значит – ничего вам не сказать.
С тех пор, как в нашей сказке очутился,
Стал человека из себя ковать –
Душа его чувствительною стала,
Вдруг оказался знатоком искусств.
И вот, когда приблизились к финалу,
Он покорил одно из главных чувств.
Пусть навсегда останется он Лешим,
Но всё-таки любовь свою познал.
Увидел жизнь уже он взглядом свежим,
И вас в лесу уже не так пугал.
Нашли себя герои в нашей сказке –
Я этому уже безмерно рад.
А мы за фрау в путь к своей развязке –
Всё меньше на пути у нас преград.
8.
Зима перин в округе настелила,
Подушками сугробы разбросав,
Деревья в свои шубы нарядила,
Кустам папахи тёплые раздав.
Она всё отутюжила ветрами,
В прудах свои надраив зеркала.
Метель по парку бегала кругами,
Хвостом позёмку за собой мела.
Сидела тень на лавочке у дома,
Чертила ноты палкой на снегу.
Нам эта тень давно уже знакома,
Хотите, вновь представить вам могу.
Царь Пётр третий фрау поджидает,
Давно забыв о жизни суете.
Взгляд изредка он к небу поднимает,
Ища чего-то в этой темноте.
Но вот и фрау рядом опустилась,
Метлой снежинок стаю завихрив.
Она сюда, как видно, торопилась.
Был Пётр с ней галантен и учтив.
Привстав, он к ручке фрау приложился.
Здесь, на морозе, поцелуя хлад
Почувствовала та. А снег кружился,
Скрывая за собою немки взгляд.
- Петруша, мне не высказать словами…
- Я, фрау, тоже нашей встрече рад.
Вы знаете, что было между нами!
Да! Ничего! И сколько лет подряд?
Стояла фрау, съёжившись по-детски,
И голову чуть набок наклонив.
- Быть может, повторить Вам по-немецки?
Вы, фрау, понимаете меня?
- Я по-ни-ма-ю…. Но не понимаю.
Да, смысла слов я не могу понять.
- Ну, наконец-то, Вас я удивляю.
А то, всё Вы горазды удивлять!
Каких бы Вы хотели отношений?
Кого Вы видите сейчас в своих глазах?
Бесплотный дух, одно из привидений
Влюбилось в ведьму, да и ту в летах.
- Но ты любил меня тогда ещё, мой Петя…
Когда ещё была я молода.
- Увы, тогда я только Вас заметил.
В то время я по прежнему страдал –
Переживал предательство супруги,
И ненавидел всех, кто был кругом,
Орловых клял и чувствовал их руки…
- Свежо преданье – верится с трудом.
А как же я? Ведь были отношенья.
Тогда и Воронцову ты забыл,
И говорил, что принял сам решенье.
- Увы, слова! Я – только говорил.
- Не понимаю, что с тобой случилось.
Ведь ты недавно был совсем другим.
И вот – я с новостями воротилась…
Но что же на морозе мы стоим?
И внутрь ты меня не приглашаешь?
- Прошу Вас, фрау, следуйте за мной.
- Как в камеру меня сопровождаешь.
А что один? И где же твой конвой?
- От Вас я, фрау, шутку принимаю.
Я, помню, сам живым любил шутить.
- Но, всё равно, тебя не понимаю.
- Зайдёмте внутрь, там будем говорить.
Они зашли, тут фрау предложила
В гостиную подняться. «Что же с ним?
Какая муха Петю укусила?
Недуг его, уже ль, непобедим?»
- Тебя, любимый, я готова слушать.
- Любимым привидение зовёшь?
- У нас с тобою родственные души.
Уже ль другой меня ты предпочтёшь?
Я столько лет в душе тебя хранила
И думала, что мой ты навсегда.
- Увы, меня другая хоронила.
- Те безвозвратно канули года.
Опять тебя тревожит Воронцова?
Своё расположенье ей вернул?
Петруша, знаешь – я на всё готова.
Ужель огонь в своей душе задул?
А, может, просто ты не в настроенье?
Так я устрою для тебя парад!
Всё для тебя! По своему хотенью
Я души призову твоих солдат.
Здесь где-то было кладбище, я знаю –
Солдаты твои явятся в строю,
Честь воздадут Петру, как государю –
За всё тебя я отблагодарю.
Висела ночь шатром над белым полем.
Они стояли у въездных ворот,
Где фрау были розданы все роли –
Почётный караул сейчас пройдёт.
Спланировав с немецким педантизмом
Порядок прохождения солдат,
И, время пропуская через призму,
Петра вернула нА сто лет назад.
Царя Петра уже не узнавала –
Он засиял, как будто изнутри.
Сама в душе она возликовала –
Глупы мужчины, что ни говори.
Шеренги, проходя единым строем,
Сомкнув свои ряды, перед царём,
Который их навеки упокоил,
Ничуть не сожалея о былом.
И перед ним здесь память проходила,
Но вспомнил он совсем другой итог:
Корону голова его носила,
Но короток был слишком этот срок.
И, как с ним это ранее бывало,
Здесь тоже неожиданно вспылил.
А фрау ничего не понимала,
Когда её любимый зачудил:
Он стал расти, стал более прозрачен
И тростью замахал над головой.
Парад был этим тоже озадачен
И повалил на кладбище гурьбой.
А Пётр, как метели созывая,
Крутил всё тростью и ещё свистел.
- Прощайте, фрау! – визгнул, улетая.
Сверкнувшей искрой, он в трубу влетел.
Стоять осталась фрау одиноко
В конце полоски из своих следов –
Куда? Зачем? Какой идти дорогой?
Ужели всё? Итог моих трудов?
Оставим с вами фрау на распутье –
Она мне не поведала о нём.
Докапываться я не стал до сути –
Перо моё спешит другим путём.
9.
Кончался завтрак и Винсент заметил:
- Княгиня, Вы сегодня хороши.
С утра Ваш взор лучист и чудно светел.
- А ты его возьми и напиши,
Пока Светлана наша в настроенье.
- А я не против. Помнишь уговор?
Сегодня солнце дарит светотени –
Для вдохновения у нас с тобой простор.
- Морозный воздух более прозрачен
И пропускает по-другому свет, -
Был приговор Винсента однозначен. –
Оставим, нами выбранный, сюжет.
Княгиня, стоит нам поторопиться –
Часами не богат ведь зимний день.
Мне за мольбертом надобно спуститься.
Мадам, Светлану ты пока раздень.
Винсент к сеансу всё уж приготовил,
Поставил холст в подрамник у дверей,
И ждал, почёсывая кистью свои брови.
Вдруг стало в комнате ещё светлей.
Да! Из-за ширмы героиня показалась,
Походкой плавною, как будто, проплыла.
Она уже Ван Гогу отдавалась.
Дойдя до ложа, Света прилегла:
- Прошу, Винсент. К сеансу я готова.
Какую позу мне теперь принять?
Не может Леший выдавить и слова.
- Княгиня, а попробуйте привстать.
Прошу ещё Вас к свету повернуться,
Побольше лоно нужно приоткрыть.
Попробуйте рукой его коснуться.
Вот так. Теперь Вас попрошу застыть.
Винсент работал, словно заведённый.
Мадам и фрау, стоя по бокам,
Следили, как он одухотворённый,
Черты Светланы придавал мазкам.
Кикиморы шушукались в сторонке:
- Смотри, Светлана изнутри горит!
- Глаза её – две чёрные воронки!
- Шедевр этот мир весь поразит!
- Такой, княгиня, Вас ещё не видел,
Хоть в женском теле стал я знатоком.
Надеюсь, что красавиц я обидел –
Прекрасней Вас мне образ не знаком.
Увидев Вас, скажу, любой мужчина
Богатства мира сразу все отдаст.
Картина что – обычная холстина;
При Вашей красоте – она балласт.
- Зачем себя, Винсент, ты умаляешь?
Твоё искусство видела не раз.
Картина – совершенство, ты же знаешь.
И трогает она не только глаз.
Мы для того с тобой их и рисуем –
Наживкою на них мои тела.
С их помощью колоду мы тасуем,
Вершим мы с ними тёмные дела.
Скажите , фрау, голая Светлана
Быстрее покорила высший свет?
Всё вышло даже вроде без обмана,
Быть может, в наготе весь мой секрет?
Представьте-ка себе хоть на минуту,
Что я такой явилась бы на бал –
Меня бы посчитали бы распутной,
А хуже – сумасшедшей! Как финал?
А на картине я уже – царица,
Особенно, когда творил Ван Гог.
Здесь только счастьем можно расплатиться.
Скажите, фрау, кто б ещё так мог?
Для этого Вы столько лет искали
И выбрали меня, как идеал?
А сами дивиденды получали,
Когда меня Ваш высший свет вращал!
Светлана среди комнаты стояла
И не стеснялась даже наготы.
Мадам Винсента за руку держала,
Кикиморы пораскрывали рты.
Придя в себя, и фрау тут очнулась:
- А разве это не твоя мечта?
Ты помнишь день, когда к тебе вернулась?
В чём встретила меня девчонка та?
Кто перед зеркалом крутилась голой?
Кто позы на кровати принимал?
Хотела, Света, жизни ты весёлой?
Теперь уже не по’ сердцу финал?
- Но люди все со временем взрослеют.
Да, кстати, я не против и картин –
При виде их пусть зрители немеют.
Но смерти не хочу я для мужчин!
Достаточно я ведьмой потрудилась.
- Что, Светочка, готова ты в кусты?
- Мне сердце одинокое приснилось,
Разбитое. Я пригляделась – ты!
Ты, фрау, всеми брошена. Я знаю.
Тебя и Пётр далеко послал…
Преемницей твоей себя считаю.
Твоя дорога в ад – таков финал!
Ведь ты уже нашла себе замену?
Пора бы, фрау, путь свой завершать.
Глядите же – я выхожу на сцену
В чём родила, как говорится, мать!
Вы славились своим чесночным духом,
Но противопоказан Вам чеснок.
И Вам пора уже к своим старухам.
Прощайте, фрау! Подвожу итог!
Светлана всё на немку наступала,
В порыве с «Вы» переходя на «Ты».
Пришёл конец. И фрау это знала.
Ей не спастись уже от пустоты.
И фрау задом пятилась к камину,
Который жаром спину обжигал,
Но от себя добычу не отринул,
В себя он немку словно засосал.
Светлана от камина отвернулась
И, руки уперев в свои бока:
- Финита ла комедь! – и улыбнулась. –
Прощайте, фрау, навсегда! Пока!
Кикиморы так все позеленели:
- Светлана, это что-то! Каково?
- Мы прямо от восторга онемели!
- Светлана, ты не ведьма – божество!
А Леший вдруг забегал у картины,
И начал снова что-то исправлять:
- Вот так всегда. Какие тут мужчины?
Нет, буду только женщин рисовать.
Какая грация! А пластика! А формы!
Как мне движенья эти передать?
Рисуют женщин больше для проформы.
Светлана, а поближе можешь встать?
Я нарисую запах этой кожи
И передам я сладость этих губ…
Ну, на кого, скажите мне, похожи?
Ах, женщины, как всё-таки я глуп!
Мадам была увиденным прибита –
Она стояла, рот прикрыв рукой,
Глаза же были широко раскрыты.
Придя в себя, она сказала: - Ой!
На ближний стул не села, а упала, –
Модели подбежали с двух сторон –
Рука на юбке складки расправляла,
А взгляд был на Светлану устремлён,
Которая пока не одевалась,
Даря Винсенту тела красоту.
Рука того листов едва касалась:
- Княгиня, можно Вас я всю прочту?
Он сделал уже множество набросков,
Не отрывая от Светланы взгляд:
- Я чувствую себя сейчас подростком,
Что с женщин мысленно срывает весь наряд.
- Уста младенца истину глаголят.
Надежды юношей питают, говорят.
С надеждой к истине, мужая, благоволят,
Но ей делиться почему-то не хотят. –
Светлана как-то мягко говорила
И голос бархатом из уст её лился’:
- Волшебная в искусстве скрыта сила.
Сегодня день с утра нам задался.
Мадам, я попрошу, меня оденьте –
Винсент Светлану всю разрисовал.
Друзья мои, мне на слово поверьте,
Что скоро будет наш последний бал.
И только вам скажу я по секрету,
Что ведьмовством по горло я сыта –
Для князя буду я Орловой Светой,
Обычной женщиной, но всё ж княгиней. Да!
Случилось это где-то в той столице,
Куда Светлана наша так рвалась.
Княгиней стала из простой девицы,
В которую влюблён Великий князь!
И сказка наша близится к финалу,
И фрау где-то жарится в аду.
Она уже нам это не писала –
Сам допишу про Свету, что найду!
10.
Я занялся разыскиваньем данных
О нашей героине, что звалась
У нас сначала попросту Светланой,
Которая в столицу так рвалась.
И снова очутился я в избушке,
В лесах чухонских. Снова на чердак
Залез к Яге, известной всем старушке,
И там нашёл не грош я, а пятак.
Избушка стала до того знакома,
Что в ней я оставался много дней.
И ночью снилась мне хозяйка дома,
И друг её – Горыныч, старый Змей.
Они меня ночами навещали,
Сложились отношения у нас.
И много мне впотьмах нарассказали,
Продолжив фрау прерванный рассказ.
И я не знаю – сном ли забывался,
А, может, это было наяву,
Но днём я всё записывать старался,
Чтоб рассказать последнюю главу.
Яга со Змеем лес наш охраняли,
Пока Ван Гогом Леший наш бродил,
Заезжих бар Горынычем пугали –
Достаточно Змеюка начудил.
И всё же они Лешего дождались,
Владения хозяину вручив:
- Мы, братец наш, конкретно постарались,
Достоинств Лешего ничуть не уронив.
Ты нас прости, коль, что не так случилось,
Но Змей в лесу порядочно блудил –
Ему же поле ратное всё снилось –
В лесах наш Змей, как следует не жил.
Сказал им Леший: - Мы теперь с хозяйкой, -
И вытянул мадам из-за спины, -
Здесь с вами заживём весёлой стайкой –
Какие баре будут нам страшны?
Теперь себя художником считаю,
Питаю я к искусству интерес.
Мадам свою писать вот обучаю,
С ней вместе будем обиходить лес.
На память лес оставим мы потомству –
Картины будем вместе с ней писать.
И все пути закроем вероломству,
Чтоб не пришлось потом наш лес спасать.
Они всю ночь ещё проговорили
И утро их застало за столом:
Со Светою в столице как чудили,
Во Франции. Короче обо всём.
Вот с их-то слов о Свете я наслышан,
Узнал последний этот эпизод.
Катилось солнце по столичным крышам,
Недавно справлен был и Новый год.
Гулянья новогодние промчались
Каретой быстрою по льду реки Невы.
Со Светой словно и не разлучались.
Я расскажу. Готовы слушать вы?
Великий князь, что звался Николаем,
Внук Николая первого, влюблён.
В кого? В Светлану – это уже знаем.
И был он этой страстью поглощён.
Не раз уже он виделся с Ван Гогом,
Просил того продать ему портрет.
Молил его, просил и клялся Богом.
Но тот не говорил ни «да», ни «нет».
Светлана разговоры запретила,
Пускай ещё помучается князь –
Природа женщин этому учила.
Жила Светлана, как-то затаясь.
Князь только академию окончил,
Историей был очень увлечён.
Карьерой же не так уж озабочен.
Его всё больше влёк Наполеон.
Вдруг эта страсть. Князь Николай влюбился.
Валиться стало сразу всё из рук.
Но по наклонной он не покатился –
Порода. Но вот это слово - «вдруг».
Вдруг князю как-то сообщили:
Художник полотно ему прислал.
Картину на подрамник водрузили,
И Николай стрелою прибежал.
Не думая уже о высшей каре,
С картины он срывает полотно.
И видит что? – «Светлана в будуаре».
А в голове всё вертится одно:
«Я запах чувствую прекрасной кожи
И сладость губ уже известна мне.
Как я влюблён! И чувствую, похоже,
Моя душа горит в любви огне.
Но почему? Зачем же слать картину?
Она могла приехать и сама.
Боится, что любовь её отрину?
Наверное, поклонников там тьма!
Нет! Выше сил! Чего я ожидаю?
Поеду сам. Ей нанесу визит.
Сама увидит, как же я страдаю!
Взаимностью ли отблагодарит?»
Собравшись быстро, полетел к Ван Гогу.
Тот говорил – живёт в особняке
Орловых. «Знаю я туда дорогу.
Доеду быстро. К счастью налегке».
Ещё и сани не остановились,
Князь Николай уже с них соскочил.
Его, конечно, в особняк пустили,
Лакею шубу он свою вручил.
На лестнице Ван Гог, сам, показался.
Но за собой пройти вдруг попросил.
Спокойным быть князь изо всех старался,
Глазами лишь по сторонам косил.
Они дошли с ним до библиотеки,
Открылись двери и Винсент впустил
Внутрь князя. Тот, прикрывши веки,
Шагнул, как в бездну… и глаза открыл.
Сама Светлана перед ним стояла,
Укутав плечи в шерстяную шаль.
По жилам князя быстро кровь бежала.
В глазах её была их жизни даль.
Он перед ней вдруг преклонил колено
И руку, взяв в свои, поцеловал…
Винсент в камин подбрасывал полено –
Глазами ракурс правильный искал.
Он в мыслях рисовал уже картину –
Любви земной, великой торжество.
Открывши глобус, поглядел на вина –
Горыныча вдруг вспомнил своего.
Пока же князь и Света объяснялись,
Он тихо вышел, за собой закрывши дверь.
Внутри два человека оставались,
Влюблённые друг в друга – верь не верь!
Светлана ведьмой быть не захотела,
Сказала, что на свете есть любовь –
Единственное волшебство для тела.
И, нежить, мне, прошу, не прекословь.
А я-то что? Я сам вот вдруг влюбился –
Лишила меня вольности мадам.
В сетях любви вдруг Леший очутился.
И я уже за это всё отдам.
Учу мадам наброскам и эскизам,
По лесу бродим, ищем свой пленэр.
И потакаю я её капризам,
Она себе меня берёт в пример.
А Николай Михайлович в Ликани,
Что на Кавказе, на берегу Куры,
Свой особняк выстраивать там станет –
Гнездом любви он станет до поры.
И виллу эту в мавританском стиле
Ему возвёл Леонтий Бенуа.
Ветра меня туда не заносили,
Но тост свой подниму: «Любви ура!».
Горыныч меня, думаю, поддержит,
И чокнемся мы с бабушкой Ягой,
Мадам грибочков нам ещё подрежет,
И выпьем мы все дружною гурьбой.
Ах, да, прошу прощения, Кикимор
Чуть было за столом я не забыл –
Они опять галдели там, вестимо,
Ван Гогу вечно прикрывая тыл:
- Любви Светлане нашей с Николаем!
- И Лешему любви с его мадам!
- Любовь лишь правит миром – мы-то знаем!
- Всё про любовь уже известно нам!
Чухонский лес, забытая избушка,
Прощайте, в мир вернувшие добро –
Я оглянулся молча на опушке
И вдаль пошёл, куда ведёт перо!
POST SCRIPTUM.
Перу свернуть с дороги этой трудно,
Когда уже наездил колею.
Как пьяница, пишу я беспробудно,
Светлане посвящая песнь свою.
Была Светлана дьяволом распята,
Отдав ему свою девичью честь.
Сама желала этого когда-то.
Но и сейчас она отдаст, что есть.
Светлана наша тоже ведь из этих –
Царицей, правда шабаша, была.
Но хочет быть лишь за любовь в ответе,
За тех, кого пока не родила.
Пусть на Светлане князь не мог жениться,
Любовь же к ней через всю жизнь пронёс.
Заставила лишь смерть их разлучиться.
Но навсегда ли? Вот ведь в чём вопрос.
Светлана в ведовстве поднаторела –
Уроки фрау даром не прошли.
Быть с Николаем? Только б захотела –
Дороги б снова вместе их свели.
Как фрау наша дух Петра любила,
Нам тоже привидение любить?
ПРИРОДА ЛЮДЯМ ПАМЯТЬ ПОДАРИЛА!
МЫ БУДЕМ ПОМНИТЬ, ПРОДОЛЖАЯ ЖИТЬ!
КОНЕЦ ЛИ СКАЗКЕ?
- И хорошо! На родине! Проснулась.
Зима. Какая всё же благодать.
К окну лицом Светлана повернулась,
Снежинки в нём пытаясь сосчитать.
Лежала фрау, с головой укрывшись.
С Петром обговоривши столько тем,
Вернулась утром. Сразу сном забывшись,
Светлану не тревожила совсем.
Там, за окном уже лежат сугробы,
И ели вату держат на ветвях.
Светло от снега. Впрочем, не особо.
И тени с сединою на бровях
Уходят вдаль: от двери вглубь аллеи,
Как сторожа, стоят богатыри –
Деревья. Себя чувствуешь смелее,
Когда вокруг они – не пустыри.
Поляны отутюжены ветрами,
И шапками вокруг стоят кусты.
Тропинки, что расчерчены следами,
Которые для чтения просты.
Куда и кто прошёл по сей дорожке,
Кто чинно шёл, а кто-то и спешил.
Вот валенок, вот след от дамской ножки
Свой отпечаток сделал – согрешил.
Увидим здесь следы и ножек фрау –
Следов ботфорт с ней рядом не найдём.
Я, впрочем, их разыскивать не стану –
Страничку эту мы перевернём.
Да, фрау с ухажёром прогулялась
По парку этой ночью не спеша.
Петру она в рассказах отдавалась
И излагала, правдой не греша,
Как этот месяц в Фонтенбло прожили:
- Как молодою восхищался князь,
И как они там по дворцу бродили.
Светлана перед мужем, вся светясь,
Им восхищалась и его рассказам,
Когда о королях он говорил
(Обманывала, не моргнувши глазом),
А он про чувства ей ещё твердил.
Медовый месяц – как он был прекрасен,
Но отжурчал любви их ручеёк.
Когда конец для князя стал уж ясен,
Когда уже он совершенно слёг.
Светлана даже тут ему твердила
О преданности чувств. По мере сил
Свою любовь глазами доносила
Любимому, пока он не остыл.
Папа’ был срочно вызван. На кончину
Слетелось отовсюду вороньё.
Спасибо сыну – показал мужчину,
Не уронил достоинство своё.
Они с отцом и князя хоронили.
Надежды тех, кто ждал здесь свой кусок,
Оставили они в его могиле.
Всех покорил Светланы голосок,
Когда она, наплакавшись ночами,
Им трепетно сказала, вся трясясь,
Что ждёт лишь соучастия словами,
Что навсегда останется с ней князь.
И так она всё это им сказала,
Из-под ресниц взгляд бросив ведьмовской,
И тут же завещанье показала,
Написанное мужниной рукой.
Его по форме всем и прочитали –
Сын тут же согласился молча с ним.
Все остальные губы закатали
И разлетелись по делам своим.
Светлана только четверть получала
Наследства князя. А зачем оно?
Довольно, что княгиней она стала,
А остальное, так – не всё ль равно?
Внушила всем свои святые чувства
К усопшему – как было не внушить.
И показала высшее искусство,
Какой женой, пусть месяц, можно быть.
Она – святая! – все заговорили.
И первым сын (он получил своё!).
А мы могилу дважды навестили,
И вновь сюда, где ждёт житьё-бытьё!
Такой души ещё я не встречала,
Какую сотворила же сама –
Все похороны Света промолчала.
Все думали: а не сошла ль с ума?
Она ходила даже еле-еле,
Не замечая ничего вокруг.
Сочувствия со всех сторон летели,
Все, как могли, поддерживали дух.
Но как она внутри себя смеялась
И потирала руки, веселясь,
Но сумрачною ведьмой оставалась –
Её бы даже не признал сам князь.
Как можно было так себя состарить,
Что я – и та – поверила бы ей.
Смогла она лицом в грязь не ударить,
Влетела в круг княгинь и круг князей.
Ах, как довольна я своим твореньем.
Яге спасибо – тоже помогла,
Старушка мне, одним своим движеньем.
Такие вот, любимый мой, дела.
- Вы, фрау, так гордитесь ученицей,
Точнее – телом с Вашею душой.
А не боитесь – может так случиться –
Пойдёт она дорогою другой.
И крепко ль вас душа её связала?
Не изберёт ли Света новый путь?
Ведь действо своих чар она познала –
Так, что же стоит Вас ей обмануть?
Не сотворили ль Вы себе кумира,
Способного на собственную жизнь?
Что станет повелительницей мира
И бросит Вам: - Старуха, отвяжись?
- Рисуешь неприглядную картину,
Петруша. Но суть действа такова,
Что я для Светы тку всю паутину,
Она же в ней и держится едва.
Стремится быть княгинею Великой –
Опять же, я ей мужа подберу.
Да, может быть Светлана многоликой,
Но только я веду её игру.
- Оставим. Фрау, эти Ваши планы.
Я – слушатель, я – зритель: жду от Вас
Я скоро продолжения Светланы
Судьбы. Вы мне доскажете рассказ.
2.
Итак, зима за окнами стояла.
Светлана же стояла у окна,
Снежинки пролетавшие считала,
И ожиданием она была полна.
Почувствовала фрау шевеленье
Под одеялом девушка спиной.
Из уст её упало изреченье,
Как-будто бы лишь для себя самой:
- Я тоже бы влюбилась в приведенье,
Когда оно случилось бы царём.
- Ты молода и наберись терпенья.
Мы из князей Великих подберём, -
С постели фрау ноги опускала,
Снимала с головы ночной колпак,
На ощупь свои тапочки искала,
Но что-то не могла найти никак:
- Великий князь… Великая княгиня…
Пожалуй, что всё движется к тому –
Когда Светлана, свой аркан накинешь,
Тогда тебя уже я восприму,
Как твой… скорее, мой счастливый случай,
Что может тучи гордо разорвать.
Я, Света, была менее везучей
И о себе мне нечего сказать.
- Но Пётр Ваш. Его всю жизнь любили.
- Не видимость ли это лишь одна?
- Зачем себе его Вы возвратили?
- Превратностями, Света, жизнь полна.
Сама себе любовь к нему внушила:
Смогу ль у Воронцовой отобрать?
В конце концов, сама и полюбила –
И не на кого более кивать.
Мне это чувство было не знакомо –
Что значило для ведьмы – полюбить?
На шабаше кусочек съесть скоромный,
Любовника поджарив, - и забыть.
А этот приведеньем оказавшись,
Для шабаша никак не подойдёт.
- И Вы, с собою прежнею расставшись,
Решили, что любовь своё возьмёт?
Скажите же – она не отпускала,
На протяженьи жизни, никогда?
И лишь кандидатуру подбирала,
Которой бы не нанести вреда?
Себе когда-нибудь Вы признавались,
Что ведьмой стали вопреки себе.
Всегда в душе с любовью оставались,
Лишь подчинились Вы своей судьбе.
- Светлана, поутру ты заблудилась –
К чему сейчас, скажи, весь твой допрос?
Ведь ты и так прекрасно потрудилась:
Твой муж на блюдце титул преподнёс.
Теперь уже по праву ты – княгиня,
И можешь даже жить в особняке,
Который муж навеки твой покинул.
- Ах, фрау, Вы опять о пустяке?
Живу с отцом…
- Которого не видишь.
Он всё в разъездах, всё по городам.
- Но кто же деньги зарабатывает сидя?
- Ну, хорошо! Не ссориться же нам?
- А про любовь я, фрау, говорила
Не потому, что чувствую её.
Мне в голове сознанье начертило
О ней вдруг представление своё.
Любовь – не чувство, только вожделенье,
И способ мужа нужного купить.
Достигнуть своего – одно стремленье.
Ну, удовольство можно получить.
К мужчинам никаких чувств не питаю –
И почему-то страшно это мне.
Я за людей их даже не считаю,
А как картинки на моей стене.
- Но ты же, Света, этого хотела?
- Увы, желала только ведьмой стать.
- Но ведьмы – лишь охотницы за телом.
И этот круг тебе не разорвать.
Для Дьявола они сбирают души.
Они их прямиком спускают в ад.
И можешь даже ты меня не слушать –
Другие тоже это говорят.
Желаешь, у мадам давай-ка спросим
Про это – в шкуре ведьмы каково?
Увидишь – ведьмы пользуются спросом –
Мадам же вот добилась своего?
- Ну, да. Она в себя влюбила нежить.
Хоть Леший мне и нравится самой,
Но душу деревянную понежить –
Я перспективы не хочу такой.
- Зима, наверно, действует на нервы.
Давай-ка, Света, к завтраку сойдём.
Вопрос твой в моей жизни был… не первым.
Ответ же я нашла лишь во втором.
- Не поняла!
- И хорошо! Подумай.
Когда-нибудь ты это и поймёшь.
Всегда была ты девицею умной,
А с возрастом и опыт наберёшь.
И фрау со Светланой вниз спустились.
В столовой остальные собрались.
- Вы что-то, дорогуши, припозднились –
Мы есть, чуть было, уж не собрались.
Княгиня, Вами внове восхищаюсь –
Вы хорошеете, скажу, день ото дня.
Мадам, и Вас, конечно, я касаюсь –
Вы все прекрасны утром для меня.
- Что значит – утром? – у мадам слетело.
- А значит – вид Ваш для подъёма сил!
Увидев Вас, чтоб рисовать хотелось!
Один Ваш вид Ван Гога вдохновил!
Светлана. Мне мадам поднадоела,
В виду имею – только, как модель.
Замылился мой глаз. Ведь ты хотела,
Чтоб я писал тебя, твою постель…
- Нет, я хотела, чтобы в будуаре
Меня запечатлел ты на холсте.
- И что? Сейчас как раз Ван Гог в ударе!
- Нет, что-то мысли у меня не те.
Лицо моё не будет вдохновлённым.
- Мы можем с тела твоего начать.
Дашь выход своим мыслям потаённым,
И личико мы сможем дописать.
- Подумаю, Винсент!
- Оставь Светлану!
Хочу заказ тебе другой я дать, -
И, наклонившись к его уху, фрау
О чём-то стала Лешему шептать.
Кикиморы: - Могли бы удалиться!
- А лучше, так немного подождать.
- Едой нам не даёте насладиться.
- Кто может мне печенье передать?
Погода улучшений не сулила.
Зима. Она на то ведь и зима –
Округу снова снегом завалило,
Весь день кружила вьюга-кутерьма.
Трещал мороз, камин горел в гостиной –
Вся братия вокруг и собралась.
Велась беседа перед ночью длинной…
И строчка вслед за пёрышком вилась.
3.
О чём же фрау с Лешим говорила?
Да всё о том же – как им дальше быть?
Направить фрау Лешего решила
На раут во дворец и раздобыть
Там сплетни, чтоб с Великими князьями
Какой-то связью, но обзавестись.
Там встретиться мог с близкими друзьями
Ван Гог и побеседовать за жизнь.
Кто из князей находится в столице,
Себе какую выбрали стезю,
С кем просто можно дружбой заручиться,
К кому-то подобраться, как к ферзю.
Во-первых, что должны быть молодыми.
Ну, пожилых оставить про запас.
Вопросы эти были не простыми –
У Лешего уже намётан глаз.
Ван Гог в столице был уже известен,
Во многие семейства даже вхож –
На рауте сей персонаж уместен:
- Мадам на раут ты с собой возьмёшь?
- Конечно же, она французский знает,
И, вообще, я к ней уже привык.
В беседе пусть вниманье отвлекает
И помогает мне чесать язык.
- Возьми с собой отдельные полотна.
Быть может, разрешат и показать.
Подружек захвати своих болотных –
Вниманье тоже будут отвлекать.
- Разбавим раут мы болотной жижей.
А, может быть, «Купанье» прихватить?
Сойдёмся с высшим светом мы поближе.
- Подумаю, как лучше поступить.
- Давненько у Яги не гостевали!
Да и по лесу своему тужу.
Завяжемся, тогда уже едва ли
Смотаемся.
- Светлане предложу.
Пока и время вроде дозволяет –
Мы бабушку успеем навестить.
- Она уже, наверное, икает.
С Горынычем смогу винца испить.
Три головы, эх, друг мой разлюбезный,
Изволит Леший по тебе скучать.
- Опять домой воротишься болезный?
- Вы домом стали это называть?
Хотя для Вас и нет уже другого.
В Светлану Вы вцепились, словно клещ.
- Ну, не скули. Для друга дорогого
Мы коньячку захватим.
- Это – вещь!
А, впрочем, что Змей в этом понимает?
Он предпочтенье браге отдаёт.
- Он вкуса коньяка ещё не знает!
- Клоповник – скажет!
- Вдруг наоборот!
Что мы гадаем? Разберёмся.
Пойду Светлану я предупрежу.
- Эх, чувствую, опять напьёмся.
Пойду своим о радости скажу.
Какая красота. Наш лес одет зимою.
Деревья в шубах царственно стоят.
Перина на земле в стежках следов порою.
И – тишина, стволы одни трещат.
И всё покрыто воздухом морозным –
Хоть нож бери, и ткань тугую режь.
Зима – и лес каким-то безголосым
Нам кажется. Но как красив и свеж.
Избушка снежной шапкою накрыта,
Дым из трубы – подпорка небесам,
Полна поляна снегом, как корыто.
А из-за двери слышно голоса.
Она открылась, из неё наружу
Яга шагнула, а за нею Змей:
- Сегодня я не обещаю стужу.
Сегодня будет, даже потеплей.
Я чувствую, что будут у нас гости.
- Бабуля, у тебя хороший нюх.
- Не нюх, а что-то ноют кости –
Предчувствуют, вишь, встречу двух подруг.
- Гляди, бабуля, вон над деревами…
- Ну, наконец, родимые летят.
Змей улыбнулся всеми головами –
А как же, по застолию собрат
К нему спешит. Светлана опустилась,
Из-за неё Кикимора сошла.
Компания за ними приземлилась.
- Ну, наконец-то, долго вас ждала.
- Привет Яге! А где тут мой Змеюка?
Встречай-ка, братец. Как твои дела?
- Да, понимаешь ты, какая штука –
Бабуля-то пока не родила!
Тут со смеху все так и покатились.
И Леший тоже шутку оценил.
За дверью постепенно очутились.
- Скажи-ка, Змей, мне, а коньяк ты пил?
- Пью всё!
- Ну, это-то я знаю!
И всё-таки?
- А что за дребедень?
Сам знаешь, что предпочитаю.
Давай, попробую. Налей-ка, старый пень!..
Ну, что? Скажу, что пахнет он клопами.
- Да, нет. Клопы же пахнут коньяком!
- Мне всё равно. Но только между нами –
Клоповий запах больше мне знаком.
Сидели хорошо. Бабуля встала:
- Хотелось бы мне этот тост поднять
За Змея. Я тут так смеялась.
Короче, не могу не рассказать.
Тут в лес нагрянули к нам баре.
Решил Горыныч их пугнуть.
Шалун! Как раз он был в ударе.
И вот отправился он в путь.
А баре были на охоте,
С собою взяли мужиков.
Горыныч ждал их на болоте.
Скажу я вам без дураков –
Спектакля лучше не видала:
Вдруг на тебя из-за кустов
Светящиеся два моргала
И с чёрной бездною зрачков.
Они и сели. А Змеёныш
На них и с дерева глядит
Второй главою. Знал, гадёныш,
Какой они все примут вид:
Кто заикал, кто обтрухался,
А кто в беспамятстве…. Постой!
А Змей в трухлявый пень забрался
Своею третьей головой.
Потом, как рыкнет сразу всеми.
Что началось – не передать:
Рвануло так всё вражье племя –
Где было Змею их догнать.
Он стал един в трёх ипостасях,
Когда к опушке их пригнал –
Компания обосралася.
Такой вот пахнущий финал.
Не бойся, Леший, мы со Змеем
Твой лес родимый соблюдём.
- Да, веселиться мы умеем, -
Сказал Горыныч, - мы могём!
- Ну, что ж, спасибо вам за службу!
Что удобряете мой лес.
Ну, что, Горыныч, пьём за дружбу! –
И целоваться с ним полез.
Была зима и лес дремучий
Снегами белыми накрыт.
Нам рассказав про этот случай,
Перо всё точкой завершит.
4.
- Скажите, фрау, ведь недаром
Мы с Вами ездили к Яге.
Двух зайцев мы одним ударом –
При нашей лёгкости в ноге:
И отдохнули, и – сравненье
С тем местом, куда зван Ван Гог.
Точней – противопоставленье,
Увидеть разницу чтоб мог.
За завтраком текла беседа
Ван Гога с фрау, за столом:
- Что ж, кучерявый непоседа,
И по салонам мы пройдём.
- Сравню дворец с чухонским лесом.
А ты, Светлана, что молчишь?
Ты в «свете» обладаешь весом?
Иль с краешку пока стоишь?
- Не все, но на меня косятся –
Пока не стала я своей.
Мне стоит только показаться –
Я тут же цель для их речей.
Но разговоры поутихнут –
Ты лишь «Купание» представь.
- Да-а! Вот поднимется шумиха,
А мужики к Светлане – вплавь.
И фрау там – на заднем плане,
С совой, последний шлёт привет.
- Не в очередь ли, Леший, встанет
К картине той весь высший свет? –
И фрау хитро подмигнула
Светлане, подняла бокал.
Глазами та в ответ блеснула,
И взгляд для фрау всё сказал.
- Сегодня днём – я приготовил –
Отправим мы картину во дворец.
А вечером на рауте наловим
Мы на «Купанье» множество сердец.
Кикиморы: - Но там не будет танцев!
- Придётся нам опять читать стихи!
- Вот именно. Опять нам петь романсы?
- Но мы и в этом тоже не плохи.
Мадам сидела, отпиваясь чаем,
И слушала в пол-уха разговор:
- Хоть раут мы от бала отличаем!
Модели-то у нас? Винсентик, каково?
- Мадам, заметьте, чьё в них воспитанье.
Я, кстати, столько в них уже вложил!
Не к месту было Ваше замечанье!
- Ну, вот, Винсент, меня и осадил!
- Ещё поссорьтесь! – им сказала Света. –
Не у одних вас головы болят!
Винсент, проверь наличие билета.
Кикиморы! А выпьем за котят!
Кикиморы: - Да-да! За наших чёрных!
- Четвероногих, ласковых друзей!
- Гулящих, дрессировке непокорных!
- И так похожих на мужей!
И озорно взглянули на Ван Гога.
Мадам на них, и цыкнула в сердцах.
С их стороны в ответ раздался хохот:
- Винсент, что палка – та о двух концах,
И он – один адепт сидит в Париже,
Картины там он пишет втихаря;
Второй же – здесь, к своим моделям ближе,
Недалеко от русского царя.
Шушукались модели меж собою,
Ван Гога разложив в своих речах.
- Кикиморы, сейчас вас успокою, -
Им фрау всё сказала в трёх словах.
Днём отдыхали. Сидя в галерее,
Светлана с фрау разговор вели:
- Тебе, Светлана, нужно быть смелее,
Чтоб заподозрить фальши не могли.
Нахальной быть, конечно же, не надо,
Заносчивой, тем более. А быть
Самой собой. Не станет нам преградой
Всё то, о чём там будут говорить.
- Хочу я в мужнин особняк заехать –
Себя поближе свету поднести.
Общенье сделать для себя утехой
И ближний круг какой-то завести.
- А, может быть, салон с тобой откроем?
- Нет, фрау, это будет всё потом.
Мужчин сначала в очередь построим,
Себе друзей для сердца заведём.
Тогда уже мы сможем сделать выбор
Кого, куда пристраивать из них.
Подумали о друге лучше Вы бы.
- Кого же выбрать мне из вас двоих?
Тебя не брошу и его оставить
Я одного надолго? – берегу!
Опять же здесь делами кто-то править
Остаться должен. Как я всё смогу?
- Ну, будешь наезжать сюда к Петруше.
Надеюсь, он от горя не умрёт?
И, кстати, можешь здесь его и слушать,
А не в подвале…. Фрау! Вот!
А Пётр нам сыграть не согласится?
- Застала, Света, ты меня врасплох.
- Когда сегодня Леший возвратится,
Попросим, чтобы он Петру помог.
Надеюсь, что они договорятся –
В искусстве оба понимают толк.
- Я думаю, что стоит постараться!
- Да, в этом деле Леший старый волк.
Ван Гог, мадам, кикиморы собрались,
Светлана с фрау вышли провожать.
Пока в санях сидельцы размещались,
Всё продолжала фрау наставлять –
Особенно Ван Гогу доставалось:
Чтоб за картиной лучше он следил,
Чтоб всем подряд она не открывалась,
А он запоминал по мере сил,
Кого взяла картина за живое,
Кому уже отмерила свой срок.
«Ну, ты же знаешь, там, про всё такое –
Ты ж сам и рисовал её Ван Гог!»
Уехали. Великосветский раут
Их ожидал сегодня во дворце.
И долго вслед саням смотрела фрау,
С загадочною миной на лице.
Подруга с нею рядышком стояла,
Снег белый падал на её манто.
Светлана в муфте руки согревала
И складывала пальцы в ней крестом.
Желала она Лешему удачи,
Надеялась на лучшее сама.
Вдали уже замолк и лай собачий.
Светлана вновь заметила: - Зима!
Скорей уже она бы миновала –
Весна и лето больше по душе.
И, развернувшись, к дому зашагала,
На небо глядя, фрау протеже.
==========================
/Письмо автора к фрау/
Я Вам пишу, хотелось поделиться:
«Светлана» захватила снова в плен.
Хотелось от неё мне откреститься,
Ведь начинал совсем с других я тем.
Но ведьмина рука вдруг потащила,
И дьявольским хвостом вычерчивала путь.
Поэма поворот свой совершила,
Обратно не даёт мне повернуть.
Её рука моей рукою движет
И строчки друг за другом на листе
Ложатся и «Светлана» время лижет,
След оставляя Лешим на холсте.
Бывают так стремительны движенья,
Что успеваю только наносить.
Не признаёт моё сопротивленье
И дальше тянет этой сказки нить.
Весёлые Кикиморы-подруги
Мной понукают из болотных дрязг.
А я стою, в очерченном мной круге,
И чьих-то челюстей лишь слышу лязг.
Что характерно, ночью поднимают
И вкладывают в руку мне перо,
И мыслями мозги мне забивают,
А сами улыбаются хитро.
О чём писать подскажут и исчезнут –
Сам знаешь ты сегодняшнюю суть.
И с ручкой уже спорить бесполезно –
Она сама прокладывает путь.
Что за бардак во мне сейчас творится,
Порядка не могу я навести.
Уже я не могу не подчиниться,
Но как свободу снова обрести.
Вот и сейчас сижу, пишу я ночью
И Вам всё выворачиваю я.
Душа моя опустошиться хочет.
Теперь уже ей мало света дня.
Как это всё ещё бумага терпит?
Не всё равно ли будет ей потом:
Исписанной ли быть до полусмерти,
Или остаться девственным листом?
И на себя возьмёт мои потуги,
Отдавшись ночью моему перу.
Ей не забуду этой я услуги.
И Вам пошлю всё это поутру.
===========================
5.
И всё-таки Светлана разрешилась
От бремени, так надоевших, дум.
Морозной ночью по небу носилась,
В ушах лишь слыша ветра свист и шум.
Отбросив всё, дарила в поднебесье
Себе свободу, радостно крича,
Сидела на метле, как будто, в кресле,
А город спящий тень не замечал.
Она пропала в чёрном небосводе,
Своей судьбы превратности забыв,
И наслаждалась сладостью свободы,
Себя от света на ночь отлучив.
Светлана среди вьюги затерялась,
Глаза прикрыв снежинками ресниц.
Она своей свободе отдавалась,
Стирая все условности границ.
К Петру сегодня фрау улетела,
Оставила Светлану отдохнуть.
Сначала взять с собой её хотела,
Но передумала – потом когда-нибудь.
В особняке княгинею Орловой
Светлана в Петербурге зажила.
Пусть в свете и была фигурой новой,
Знакомства кое с кем уже свела.
И вот она над городом летала,
Отдав себя на волю всем ветрам.
Другая тень вдруг сбоку замелькала.
Светлана пригляделась: «Ба! Мадам!».
Не видя, та перед собой глядела,
Круги вонзая в снежной ночи мглу.
Светлана к ней чуть сзади подлетела
И ухватилась крепко за метлу:
- Мадам, что с Вами? Или что случилось?
Гляжу на Вас – Вы спали вдруг с лица!
Луна горит – ещё не закатилась
- Винсента же спустила я с крыльца:
Ван Гога, Света, к Лешему послала!
Себе ты это только вдруг представь!
Ему в лицо я это и сказала,
А он в ответ: «Ты гонора убавь!».
Я не сдержалась – он считал ступени,
Встал, отряхнулся. Больше не грубя,
Вдруг бухнулся в сугробе на колени:
«Мадам, спасибо, вспомнил я себя!».
За разговором в особняк вернулись,
В библиотеке разожгли камин.
Вина в бокалах губы их коснулись –
Здесь в глобусе довольно было вин.
Давно уже с мадам не говорила
Светлана откровенно по душам –
Пред нею фрау всё собой затмила.
- И чем же завершилось всё, мадам?
- Да, как всегда – кикиморы подмышку –
Их путь один, наверно, в ресторан.
Опять там Леший с горя хватит лишку,
А у меня в мозгах сплошной туман.
- Мадам, в себя Вы Лешего влюбили.
Я вижу – он не равнодушен к Вам.
Вы чувствовать Ван Гога научили,
Готов он к Вашим всё сложить ногам.
Не обижайтесь – Вы душа простая –
А, значит, Ваши чувства все чисты.
И он для вида Вас не замечает,
И злит Вас лишь для чувства полноты.
Не может сам ещё в него поверить,
Что у него оно вдруг может быть.
А так как он не может лицемерить,
Он сам себя и начинает злить.
- А как же, Света, все его модели?
- Кикиморы в нём видят вожака –
В лесу узнать его уже успели,
А здесь лишь флирт и тот для Вас – слегка.
Им Леший нужен в роли лишь Ван Гога,
Которого здесь знает высший свет,
Которому везде дана дорога,
А им туда дороги-то и нет.
Представьте их болотные душонки,
Попавшие в столицы суету,
Когда тебе – или стоять в сторонке,
Или – когда у всех ты на виду.
А тут – Ван Гог – в столице знаменитость,
И ты, как приложение при нём,
Тем более, его души открытость –
Уже нам гарантируют приём.
- По целым дням он их с собой таскает.
И кто ещё бывает вместе с ним?
- Не бойтесь, он про Вас не забывает.
Мы – женщины – все большего хотим.
А он – художник. Вы не забывайте –
Поверил в это Леший даже сам.
Почаще перед ним, мадам, мелькайте.
- Я никому Винсента не отдам!
Он мой! Я это чувствую, и всё же
В глаза ему боюсь я всё сказать.
Как это на меня, увы, похоже.
И вот письмо решилась написать.
Светлана, я прочту тебе посланье
И, будь добра, меня ты рассуди –
Я наконец-то, делаю признанье.
А, впрочем, на, сама его прочти.
Взяла Светлана у мадам бумаги,
Исписанные вдоль и поперёк,
Помеченные все следами влаги –
На чувства её чистые намёк:
«Мой друг! Вот Вам и написать решилась,
Сама не знаю как! Рука дрожит.
Вокруг меня всё сразу изменилось,
Когда хотела нанести визит.
Подумала – и головокруженье,
Лишь стоило подумать мне про Вас.
И тут уже я приняла решенье
Вам написать сегодня и сейчас.
Вы знаете моё к Вам отношенье,
Тем более, помолвка уж была,
Но я гляжу на Ваше поведенье –
Земля перед глазами поплыла.
Я Вам пишу не о себе напомнить –
Нас судьбы с Вами так и так свели.
Признаюсь Вам, моей души паломник,
Что Вы её уже насквозь прошли.
Оставить след смогли в ней в одночасье,
А душу захватив мою в полон,
Вы стали вдруг всё разрывать на части,
Не слыша, к сожаленью, её стон.
Багаж большой за нашими плечами.
Но что же делать? Такова судьба.
Я не умею всё сказать словами –
Проиграна любви моя борьба.
От Вас я не сумела отказаться –
Хотелось счастья мне на склоне лет.
Решила я течению отдаться,
И мне уже назад дороги нет.
Я Вас люблю! О, как давно хотела
Кому-нибудь я это, но сказать.
Как девица, на Вас гляжу несмело,
Приходиться и глазки опускать.
Но я – люблю, и быть хочу любимой,
Поэтому сегодня и пишу.
Ведь лучшие года проходят мимо,
А я до сих всё в девицах сижу.
Мой друг, теперь Вы можете, я знаю,
Меня уже и вовсе презирать,
Но я, Винсент, Вам всё же продолжаю
Души своей признание писать.
И ежели досюда дочитали,
Я вправе ожидать от Вас ответ.
Меня другим Вы не предпочитали –
Я даже этот знаю Ваш секрет.
На лучшее я до сих пор надеюсь.
Надеюсь, с Вами будем вместе вновь.
В душе воспоминаниями греюсь
И верю в нашу вечную любовь.
За сим прошу прощения за время,
Которое пришлось мне уделить.
Вы знаете, я не люблю полемик –
И Вы должны судьбу мою решить».
Прочтя письмо, Светлана помолчала.
Потом сказала: - Вас не мне судить.
Не начинайте всё, мадам, сначала,
А продолжайте, как и прежде, жить.
Опять скажу – Вы чувства пробудили
В своём Винсенте – Вам уже «ура!».
И далее скажу – всё в Вашей силе,
Наступит процветания пора.
Две женщины сидели у камина,
Рубцы врачуя у сердечных ран.
Любви была открытая долина
В глазах одной, в глазах другой – туман.
А за окном опять метель кружила
И снегом набивала свой матрас.
Моя рука вам строчки выводила –
Мне фрау продолжала свой рассказ.
6.
Вперёд немного с вами заглянули,
События чуть-чуть поторопив.
Они для фрау быстро промелькнули,
Любви свою дорогу уступив.
Она мадам подругою считала,
Поэтому её и предпочла,
И о письме Винсенту рассказала,
Которое уже нам и прочла.
Теперь мы с вами и назад вернёмся,
Раз удовлетворили фрау блажь.
Как говорят – текучкою займёмся,
Расскажем вам про Лешего вояж.
Вернулся Леший в особняк Светланы
С Кикиморами утром на санях.
Был гостем он сегодня долгожданным,
Тем более, что был и при вестях.
Они ночь провели в доходном доме,
Оставили картину тоже там.
Но оказалось, что вернулись кроме,
Свой гонор показавшей вдруг, мадам.
Заставила она считать ступени
Винсента – это знаем мы уже.
И на лице того сгущались тени,
Борьба велась отчаянно в душе.
Ворвался в особняк наш Леший вихрем,
Чрезмерною весёлостью сквозя.
Кикиморы же поведеньем тихим
Отметились, но прятали глаза.
Винсент лакеям быстро сбросил шубу,
К Светлане он по лестнице взбежал,
Припали к её ручке его губы –
Себе он редко это позволял.
И тут же к фрау, что стояла выше,
Винсент, светясь улыбкою, взлетел.
Кикиморы, заботясь о престиже:
- Ах, фрау, Леший долго так терпел!
- Хотел он Вас засыпать новостями!
- Ах, этот раут выше наших сил!
- Романсы пели мы перед гостями!
- Пока Винсент картину не открыл.
Светлана им сказала: - Тараторки,
Чуть погодя. Давайте в зал пройдём.
Лакеи, отворив пред ними створки,
Их в зал пустили чрез дверной проём.
Горели свечи и дрова в камине,
За окнами стояла полутьма.
Ждала рассказа фрау о картине
И даже в нетерпении весьма.
Но все сначала за столом расселись,
Как принято в воспитанной среде.
Когда немного все уже наелись,
Отдав хозяйке должное в еде,
Тут фрау нетерпенье проявила –
Винсент опять тянулся за вином –
И всё его с рассказом торопила.
А он: - Сейчас на грудь ещё возьмём
И будет, фрау, уже всё в порядке,
О рауте я Вам всё расскажу. –
В бокал налил себе портвейн он сладкий, -
Сейчас… ещё немножко поцежу…
Кикиморы: - Вы, фрау, успокойтесь!
- Винсент уже там сделал выбор свой!
- И, кстати, фрау, за него не бойтесь!
- Мы выбирали вместе, всей гурьбой!
- Ну, если вы за нас там всё решили,
Тогда уже спокойна быть могу!
- Мы там фурор картиной совершили!
- И не остались у мужчин в долгу!
Винсент, портвейн во рту своём смакуя,
Кивал на замечания подруг.
Потом изрёк: - Светлана, Вас могу я
Поздравить, завершился жизни круг.
Вы успокойтесь, лишь в виду имею –
Нашёл кандидатуру я для Вас.
Теперь надежду трепетно лелею,
Что не замылен у Винсента глаз.
Там для себя составил партитуру:
Я был там не случайный ротозей,
А выбирал для Вас кандидатуру
Из всех Великих, бывших там, князей.
Сергей Михайлович там был, я видел.
Но Вам скажу, во-первых, он женат,
А, во-вторых, он нас – мужчин – обидел:
Он к женщинам любовью не богат.
Жена страдает, что ему не важно,
Лишь удовлетворить бы естество.
Хотя на поле брани и отважный –
С мужчинами он делит торжество.
Его брат Николай постарше будет –
Его я, кстати, рекомендовал –
Скажу, и об искусстве здраво судит,
Со мной беседу даже поддержал.
Заметил я, как пожирал глазами
Светлану он на полотне моём.
В приватном разговоре между нами
Признался, что уже в неё влюблён.
Заметил там ещё я Алексея –
Из Александровичей – этот про запас.
Он тоже что-то про любовь проблеял,
Отвлёк от разговора только нас.
Мы с князем Николаем поболтали.
Я наблюдал – но блеск не гас в глазах,
Свой взор они к картине возвращали,
И трепет слышал я в его речах.
Он почему-то даже стал рассеян
И отвечал порою невпопад.
Любовный дух картиной был навеян –
Светлану видеть будет очень рад.
Он, кстати, воевал и – отличился.
Разбили армию тогда… Мухтар-паши…
Был награждён, но этим не кичился.
Короче, посидели от души.
Сейчас вот академию кончает.
Он молод, холост, словом, всё при нём.
И главное, что видеть Вас желает
Светлана. Неужели не рискнём?
У фрау глазки сразу загорелись,
Проснулась в ведьме старая мечта –
Как долго мысли около вертелись,
Как быстро покорилась высота.
Но шкуру неубитого медведя
Светлана не хотела здесь делить –
Решим всё там, когда к нему подъедем;
Сначала приглашенье получить.
- Он к нам, иль мы к нему нагрянем?
Как лучше, я не знаю, поступить?
- Ах, Света, торопиться мы не станем.
Всё надо хорошенько обсудить!
И фрау встала, как поставив точку –
Кто здесь княгиня? Кто хозяйка здесь? –
Затеяла ли фрау проволочку?
А может просто, показала спесь?
Светлана почему-то покорилась,
И тоже поднялась из-за стола,
С компанией кутящею простилась,
И вслед за фрау к двери поплыла.
Сказала фрау: - Отдохни, Светлана.
Всегда нам лучше думалось с утра.
Не будем начинать мы слишком рьяно.
А я пока что навещу Петра.
Главу на этом с вами завершаем:
Княгиня ночью вылетит в трубу,
Мадам там встретит, как уже мы знаем,
И будет с ней решать её судьбу.
7.
Винсент, скажи, - Светлана повернулась, -
Случилось что опять у вас с мадам?
Мне кажется, судьба вам улыбнулась.
Но раут этот – что случилось там?
- Как думаете, что могло случиться?
Быть может, зря мадам туда пошла?
Пришлось мне возле женщин покрутиться –
Мадам, конечно, ревность извела.
Не совладав с собою, как ни тщилась,
Нас бросила – её я потерял.
А дальше без неё уж всё вершилось,
С моделями лишь я покинул зал.
Стояла Света у окна в гостиной,
Винсент стоял пред нею у стола –
Он, как обычно, был с довольной миной,
Светлана же задумчива была.
Она в своих руках листки держала –
Письмо мадам – Винсенту передать.
Душа боролась и она решала:
Отдать ему письмо, иль обождать.
- Но Вы же с нею, помню, обручились!
Ты помнишь нашу ночь? Ну, в Фонтенбло?
- Княгиня, да, друг в друга мы влюбились.
И чувство, я не скрою, не прошло.
Скажу я больше. Может, не безгрешен
Я в чём-то, но люблю свою мадам.
Уже стал забывать с ней, что я – Леший.
И что-то даже греет где-то там. -
Рукою Леший тут груди коснулся
И, голову немного наклоня,
Вдруг как-то человечно улыбнулся:
- Надеюсь, понимаете меня?
Ах, как его Светлана понимала,
Когда нет фрау рядом с ней пока.
На Лешего же взгляд не поднимала,
С письмом дрожала лишь её рука.
Она вопросом стала задаваться:
А правильно ли выбран ею путь?
И надо ли ей ведьмой оставаться?
А, впрочем, нет, себя не обмануть.
С Великим князем встретиться ей надо –
До брака дело точно не дойдёт.
Останется ли ей любовь в награду?
И как себя князь с нею поведёт?
Но что же с Лешим? Видела Светлана –
Винсент и вправду был в мадам влюблён.
В глазах широких не было обмана.
Светлана поняла – достоин он:
- Винсент, мадам письмо мне тут вручила,
Доверила его Вам передать,
Как фрау бы сказала, вражья сила.
Осталось Вам его лишь прочитать.
Вот Вам, всё, что в душе мадам сокрыто.
Винсент едва не опрокинул стул.
Светлана протянула ему свиток,
Тот как-то нервно руку протянул.
Княгиня за Винсентом наблюдала,
За гаммой чувств, игравших на лице.
И вместе с ним она переживала.
А тот вдруг вспомнил о своём кольце,
Что фрау в Фонтенбло им подарила, -
Он, сидя за столом, письмо читал –
Рука сама кольцо то теребила,
Он взгляда от письма не отрывал.
Винсент читал его, не замечая,
Что в бороде две капельки росы
Застряли, двумя искрами сверкая.
И на щеках две мокрых полосы.
- Ну, как-то так, - Светлана улыбнулась
И незаметно к двери подошла.
К столу она уже с мадам вернулась,
В руках вина бутылку принесла.
А Леший над письмом сидел, согнувшись,
И голову руками подперев,
И в мыслях в Фонтенбло опять вернувшись,
Отлучку Светы даже проглядев.
Сливались слёзы на письме влюблённых
В единые кристаллы их любви.
И здесь не надо слёз заговорённых –
Нить паутины отношений не порви,
Что снова их как будто бы связала
И натянулась звонкою струной.
- Любимый,- тихо Лешему сказала
Мадам,- Винсент, любимый, дорогой!
Тот, как отпрянув, нервно обернулся,
Отбросив стул, как крыльями взмахнул,
К ней подлетел, словами поперхнулся,
Её в своих объятиях замкнул.
Какие тут слова – одно лишь действо
Светлану поразило и она
Стояла тут, соединив семейство,
До глубины души поражена.
Не ожидала пылкого порыва,
Сорвавшего Винсента с места вдруг,
И чувств к мадам столь бурного наплыва,
Когда сплелись сердца их в тесный круг.
Влюблённые немного поостыли.
Шампанское Светлана разлила:
- Я пью за то, чтоб счастливы вы были!
Одна любовь меж вами чтоб была!
- Княгиня, неожиданно, как, право,
Я от себя и сам не ожидал.
Та подмигнула Лешему лукаво:
- Финита ла комедиа! Финал!
Пора бы вам уже собой заняться.
- Ещё немного, Света, подождём –
Мы всё равно не будем сочетаться.
А с этих пор – тебе должны кругом.
Столичных мест я вдоволь насмотрелся,
К искусству появился интерес.
Теперь вот и семейством обзавелся.
Не знаю лишь – мадам полюбит лес?
- С тобой его уже я полюбила –
Какие попадаются места!
Свобода там, и там природы сила,
А в городах, простите, суета!
Они ещё немного посидели –
Вернуться фрау вскорости должна.
Ряды холостяков и здесь редели –
Любовь всегда, везде, для всех одна.
Сказать, что Леший наш переродился,
Лишь значит – ничего вам не сказать.
С тех пор, как в нашей сказке очутился,
Стал человека из себя ковать –
Душа его чувствительною стала,
Вдруг оказался знатоком искусств.
И вот, когда приблизились к финалу,
Он покорил одно из главных чувств.
Пусть навсегда останется он Лешим,
Но всё-таки любовь свою познал.
Увидел жизнь уже он взглядом свежим,
И вас в лесу уже не так пугал.
Нашли себя герои в нашей сказке –
Я этому уже безмерно рад.
А мы за фрау в путь к своей развязке –
Всё меньше на пути у нас преград.
8.
Зима перин в округе настелила,
Подушками сугробы разбросав,
Деревья в свои шубы нарядила,
Кустам папахи тёплые раздав.
Она всё отутюжила ветрами,
В прудах свои надраив зеркала.
Метель по парку бегала кругами,
Хвостом позёмку за собой мела.
Сидела тень на лавочке у дома,
Чертила ноты палкой на снегу.
Нам эта тень давно уже знакома,
Хотите, вновь представить вам могу.
Царь Пётр третий фрау поджидает,
Давно забыв о жизни суете.
Взгляд изредка он к небу поднимает,
Ища чего-то в этой темноте.
Но вот и фрау рядом опустилась,
Метлой снежинок стаю завихрив.
Она сюда, как видно, торопилась.
Был Пётр с ней галантен и учтив.
Привстав, он к ручке фрау приложился.
Здесь, на морозе, поцелуя хлад
Почувствовала та. А снег кружился,
Скрывая за собою немки взгляд.
- Петруша, мне не высказать словами…
- Я, фрау, тоже нашей встрече рад.
Вы знаете, что было между нами!
Да! Ничего! И сколько лет подряд?
Стояла фрау, съёжившись по-детски,
И голову чуть набок наклонив.
- Быть может, повторить Вам по-немецки?
Вы, фрау, понимаете меня?
- Я по-ни-ма-ю…. Но не понимаю.
Да, смысла слов я не могу понять.
- Ну, наконец-то, Вас я удивляю.
А то, всё Вы горазды удивлять!
Каких бы Вы хотели отношений?
Кого Вы видите сейчас в своих глазах?
Бесплотный дух, одно из привидений
Влюбилось в ведьму, да и ту в летах.
- Но ты любил меня тогда ещё, мой Петя…
Когда ещё была я молода.
- Увы, тогда я только Вас заметил.
В то время я по прежнему страдал –
Переживал предательство супруги,
И ненавидел всех, кто был кругом,
Орловых клял и чувствовал их руки…
- Свежо преданье – верится с трудом.
А как же я? Ведь были отношенья.
Тогда и Воронцову ты забыл,
И говорил, что принял сам решенье.
- Увы, слова! Я – только говорил.
- Не понимаю, что с тобой случилось.
Ведь ты недавно был совсем другим.
И вот – я с новостями воротилась…
Но что же на морозе мы стоим?
И внутрь ты меня не приглашаешь?
- Прошу Вас, фрау, следуйте за мной.
- Как в камеру меня сопровождаешь.
А что один? И где же твой конвой?
- От Вас я, фрау, шутку принимаю.
Я, помню, сам живым любил шутить.
- Но, всё равно, тебя не понимаю.
- Зайдёмте внутрь, там будем говорить.
Они зашли, тут фрау предложила
В гостиную подняться. «Что же с ним?
Какая муха Петю укусила?
Недуг его, уже ль, непобедим?»
- Тебя, любимый, я готова слушать.
- Любимым привидение зовёшь?
- У нас с тобою родственные души.
Уже ль другой меня ты предпочтёшь?
Я столько лет в душе тебя хранила
И думала, что мой ты навсегда.
- Увы, меня другая хоронила.
- Те безвозвратно канули года.
Опять тебя тревожит Воронцова?
Своё расположенье ей вернул?
Петруша, знаешь – я на всё готова.
Ужель огонь в своей душе задул?
А, может, просто ты не в настроенье?
Так я устрою для тебя парад!
Всё для тебя! По своему хотенью
Я души призову твоих солдат.
Здесь где-то было кладбище, я знаю –
Солдаты твои явятся в строю,
Честь воздадут Петру, как государю –
За всё тебя я отблагодарю.
Висела ночь шатром над белым полем.
Они стояли у въездных ворот,
Где фрау были розданы все роли –
Почётный караул сейчас пройдёт.
Спланировав с немецким педантизмом
Порядок прохождения солдат,
И, время пропуская через призму,
Петра вернула нА сто лет назад.
Царя Петра уже не узнавала –
Он засиял, как будто изнутри.
Сама в душе она возликовала –
Глупы мужчины, что ни говори.
Шеренги, проходя единым строем,
Сомкнув свои ряды, перед царём,
Который их навеки упокоил,
Ничуть не сожалея о былом.
И перед ним здесь память проходила,
Но вспомнил он совсем другой итог:
Корону голова его носила,
Но короток был слишком этот срок.
И, как с ним это ранее бывало,
Здесь тоже неожиданно вспылил.
А фрау ничего не понимала,
Когда её любимый зачудил:
Он стал расти, стал более прозрачен
И тростью замахал над головой.
Парад был этим тоже озадачен
И повалил на кладбище гурьбой.
А Пётр, как метели созывая,
Крутил всё тростью и ещё свистел.
- Прощайте, фрау! – визгнул, улетая.
Сверкнувшей искрой, он в трубу влетел.
Стоять осталась фрау одиноко
В конце полоски из своих следов –
Куда? Зачем? Какой идти дорогой?
Ужели всё? Итог моих трудов?
Оставим с вами фрау на распутье –
Она мне не поведала о нём.
Докапываться я не стал до сути –
Перо моё спешит другим путём.
9.
Кончался завтрак и Винсент заметил:
- Княгиня, Вы сегодня хороши.
С утра Ваш взор лучист и чудно светел.
- А ты его возьми и напиши,
Пока Светлана наша в настроенье.
- А я не против. Помнишь уговор?
Сегодня солнце дарит светотени –
Для вдохновения у нас с тобой простор.
- Морозный воздух более прозрачен
И пропускает по-другому свет, -
Был приговор Винсента однозначен. –
Оставим, нами выбранный, сюжет.
Княгиня, стоит нам поторопиться –
Часами не богат ведь зимний день.
Мне за мольбертом надобно спуститься.
Мадам, Светлану ты пока раздень.
Винсент к сеансу всё уж приготовил,
Поставил холст в подрамник у дверей,
И ждал, почёсывая кистью свои брови.
Вдруг стало в комнате ещё светлей.
Да! Из-за ширмы героиня показалась,
Походкой плавною, как будто, проплыла.
Она уже Ван Гогу отдавалась.
Дойдя до ложа, Света прилегла:
- Прошу, Винсент. К сеансу я готова.
Какую позу мне теперь принять?
Не может Леший выдавить и слова.
- Княгиня, а попробуйте привстать.
Прошу ещё Вас к свету повернуться,
Побольше лоно нужно приоткрыть.
Попробуйте рукой его коснуться.
Вот так. Теперь Вас попрошу застыть.
Винсент работал, словно заведённый.
Мадам и фрау, стоя по бокам,
Следили, как он одухотворённый,
Черты Светланы придавал мазкам.
Кикиморы шушукались в сторонке:
- Смотри, Светлана изнутри горит!
- Глаза её – две чёрные воронки!
- Шедевр этот мир весь поразит!
- Такой, княгиня, Вас ещё не видел,
Хоть в женском теле стал я знатоком.
Надеюсь, что красавиц я обидел –
Прекрасней Вас мне образ не знаком.
Увидев Вас, скажу, любой мужчина
Богатства мира сразу все отдаст.
Картина что – обычная холстина;
При Вашей красоте – она балласт.
- Зачем себя, Винсент, ты умаляешь?
Твоё искусство видела не раз.
Картина – совершенство, ты же знаешь.
И трогает она не только глаз.
Мы для того с тобой их и рисуем –
Наживкою на них мои тела.
С их помощью колоду мы тасуем,
Вершим мы с ними тёмные дела.
Скажите , фрау, голая Светлана
Быстрее покорила высший свет?
Всё вышло даже вроде без обмана,
Быть может, в наготе весь мой секрет?
Представьте-ка себе хоть на минуту,
Что я такой явилась бы на бал –
Меня бы посчитали бы распутной,
А хуже – сумасшедшей! Как финал?
А на картине я уже – царица,
Особенно, когда творил Ван Гог.
Здесь только счастьем можно расплатиться.
Скажите, фрау, кто б ещё так мог?
Для этого Вы столько лет искали
И выбрали меня, как идеал?
А сами дивиденды получали,
Когда меня Ваш высший свет вращал!
Светлана среди комнаты стояла
И не стеснялась даже наготы.
Мадам Винсента за руку держала,
Кикиморы пораскрывали рты.
Придя в себя, и фрау тут очнулась:
- А разве это не твоя мечта?
Ты помнишь день, когда к тебе вернулась?
В чём встретила меня девчонка та?
Кто перед зеркалом крутилась голой?
Кто позы на кровати принимал?
Хотела, Света, жизни ты весёлой?
Теперь уже не по’ сердцу финал?
- Но люди все со временем взрослеют.
Да, кстати, я не против и картин –
При виде их пусть зрители немеют.
Но смерти не хочу я для мужчин!
Достаточно я ведьмой потрудилась.
- Что, Светочка, готова ты в кусты?
- Мне сердце одинокое приснилось,
Разбитое. Я пригляделась – ты!
Ты, фрау, всеми брошена. Я знаю.
Тебя и Пётр далеко послал…
Преемницей твоей себя считаю.
Твоя дорога в ад – таков финал!
Ведь ты уже нашла себе замену?
Пора бы, фрау, путь свой завершать.
Глядите же – я выхожу на сцену
В чём родила, как говорится, мать!
Вы славились своим чесночным духом,
Но противопоказан Вам чеснок.
И Вам пора уже к своим старухам.
Прощайте, фрау! Подвожу итог!
Светлана всё на немку наступала,
В порыве с «Вы» переходя на «Ты».
Пришёл конец. И фрау это знала.
Ей не спастись уже от пустоты.
И фрау задом пятилась к камину,
Который жаром спину обжигал,
Но от себя добычу не отринул,
В себя он немку словно засосал.
Светлана от камина отвернулась
И, руки уперев в свои бока:
- Финита ла комедь! – и улыбнулась. –
Прощайте, фрау, навсегда! Пока!
Кикиморы так все позеленели:
- Светлана, это что-то! Каково?
- Мы прямо от восторга онемели!
- Светлана, ты не ведьма – божество!
А Леший вдруг забегал у картины,
И начал снова что-то исправлять:
- Вот так всегда. Какие тут мужчины?
Нет, буду только женщин рисовать.
Какая грация! А пластика! А формы!
Как мне движенья эти передать?
Рисуют женщин больше для проформы.
Светлана, а поближе можешь встать?
Я нарисую запах этой кожи
И передам я сладость этих губ…
Ну, на кого, скажите мне, похожи?
Ах, женщины, как всё-таки я глуп!
Мадам была увиденным прибита –
Она стояла, рот прикрыв рукой,
Глаза же были широко раскрыты.
Придя в себя, она сказала: - Ой!
На ближний стул не села, а упала, –
Модели подбежали с двух сторон –
Рука на юбке складки расправляла,
А взгляд был на Светлану устремлён,
Которая пока не одевалась,
Даря Винсенту тела красоту.
Рука того листов едва касалась:
- Княгиня, можно Вас я всю прочту?
Он сделал уже множество набросков,
Не отрывая от Светланы взгляд:
- Я чувствую себя сейчас подростком,
Что с женщин мысленно срывает весь наряд.
- Уста младенца истину глаголят.
Надежды юношей питают, говорят.
С надеждой к истине, мужая, благоволят,
Но ей делиться почему-то не хотят. –
Светлана как-то мягко говорила
И голос бархатом из уст её лился’:
- Волшебная в искусстве скрыта сила.
Сегодня день с утра нам задался.
Мадам, я попрошу, меня оденьте –
Винсент Светлану всю разрисовал.
Друзья мои, мне на слово поверьте,
Что скоро будет наш последний бал.
И только вам скажу я по секрету,
Что ведьмовством по горло я сыта –
Для князя буду я Орловой Светой,
Обычной женщиной, но всё ж княгиней. Да!
Случилось это где-то в той столице,
Куда Светлана наша так рвалась.
Княгиней стала из простой девицы,
В которую влюблён Великий князь!
И сказка наша близится к финалу,
И фрау где-то жарится в аду.
Она уже нам это не писала –
Сам допишу про Свету, что найду!
10.
Я занялся разыскиваньем данных
О нашей героине, что звалась
У нас сначала попросту Светланой,
Которая в столицу так рвалась.
И снова очутился я в избушке,
В лесах чухонских. Снова на чердак
Залез к Яге, известной всем старушке,
И там нашёл не грош я, а пятак.
Избушка стала до того знакома,
Что в ней я оставался много дней.
И ночью снилась мне хозяйка дома,
И друг её – Горыныч, старый Змей.
Они меня ночами навещали,
Сложились отношения у нас.
И много мне впотьмах нарассказали,
Продолжив фрау прерванный рассказ.
И я не знаю – сном ли забывался,
А, может, это было наяву,
Но днём я всё записывать старался,
Чтоб рассказать последнюю главу.
Яга со Змеем лес наш охраняли,
Пока Ван Гогом Леший наш бродил,
Заезжих бар Горынычем пугали –
Достаточно Змеюка начудил.
И всё же они Лешего дождались,
Владения хозяину вручив:
- Мы, братец наш, конкретно постарались,
Достоинств Лешего ничуть не уронив.
Ты нас прости, коль, что не так случилось,
Но Змей в лесу порядочно блудил –
Ему же поле ратное всё снилось –
В лесах наш Змей, как следует не жил.
Сказал им Леший: - Мы теперь с хозяйкой, -
И вытянул мадам из-за спины, -
Здесь с вами заживём весёлой стайкой –
Какие баре будут нам страшны?
Теперь себя художником считаю,
Питаю я к искусству интерес.
Мадам свою писать вот обучаю,
С ней вместе будем обиходить лес.
На память лес оставим мы потомству –
Картины будем вместе с ней писать.
И все пути закроем вероломству,
Чтоб не пришлось потом наш лес спасать.
Они всю ночь ещё проговорили
И утро их застало за столом:
Со Светою в столице как чудили,
Во Франции. Короче обо всём.
Вот с их-то слов о Свете я наслышан,
Узнал последний этот эпизод.
Катилось солнце по столичным крышам,
Недавно справлен был и Новый год.
Гулянья новогодние промчались
Каретой быстрою по льду реки Невы.
Со Светой словно и не разлучались.
Я расскажу. Готовы слушать вы?
Великий князь, что звался Николаем,
Внук Николая первого, влюблён.
В кого? В Светлану – это уже знаем.
И был он этой страстью поглощён.
Не раз уже он виделся с Ван Гогом,
Просил того продать ему портрет.
Молил его, просил и клялся Богом.
Но тот не говорил ни «да», ни «нет».
Светлана разговоры запретила,
Пускай ещё помучается князь –
Природа женщин этому учила.
Жила Светлана, как-то затаясь.
Князь только академию окончил,
Историей был очень увлечён.
Карьерой же не так уж озабочен.
Его всё больше влёк Наполеон.
Вдруг эта страсть. Князь Николай влюбился.
Валиться стало сразу всё из рук.
Но по наклонной он не покатился –
Порода. Но вот это слово - «вдруг».
Вдруг князю как-то сообщили:
Художник полотно ему прислал.
Картину на подрамник водрузили,
И Николай стрелою прибежал.
Не думая уже о высшей каре,
С картины он срывает полотно.
И видит что? – «Светлана в будуаре».
А в голове всё вертится одно:
«Я запах чувствую прекрасной кожи
И сладость губ уже известна мне.
Как я влюблён! И чувствую, похоже,
Моя душа горит в любви огне.
Но почему? Зачем же слать картину?
Она могла приехать и сама.
Боится, что любовь её отрину?
Наверное, поклонников там тьма!
Нет! Выше сил! Чего я ожидаю?
Поеду сам. Ей нанесу визит.
Сама увидит, как же я страдаю!
Взаимностью ли отблагодарит?»
Собравшись быстро, полетел к Ван Гогу.
Тот говорил – живёт в особняке
Орловых. «Знаю я туда дорогу.
Доеду быстро. К счастью налегке».
Ещё и сани не остановились,
Князь Николай уже с них соскочил.
Его, конечно, в особняк пустили,
Лакею шубу он свою вручил.
На лестнице Ван Гог, сам, показался.
Но за собой пройти вдруг попросил.
Спокойным быть князь изо всех старался,
Глазами лишь по сторонам косил.
Они дошли с ним до библиотеки,
Открылись двери и Винсент впустил
Внутрь князя. Тот, прикрывши веки,
Шагнул, как в бездну… и глаза открыл.
Сама Светлана перед ним стояла,
Укутав плечи в шерстяную шаль.
По жилам князя быстро кровь бежала.
В глазах её была их жизни даль.
Он перед ней вдруг преклонил колено
И руку, взяв в свои, поцеловал…
Винсент в камин подбрасывал полено –
Глазами ракурс правильный искал.
Он в мыслях рисовал уже картину –
Любви земной, великой торжество.
Открывши глобус, поглядел на вина –
Горыныча вдруг вспомнил своего.
Пока же князь и Света объяснялись,
Он тихо вышел, за собой закрывши дверь.
Внутри два человека оставались,
Влюблённые друг в друга – верь не верь!
Светлана ведьмой быть не захотела,
Сказала, что на свете есть любовь –
Единственное волшебство для тела.
И, нежить, мне, прошу, не прекословь.
А я-то что? Я сам вот вдруг влюбился –
Лишила меня вольности мадам.
В сетях любви вдруг Леший очутился.
И я уже за это всё отдам.
Учу мадам наброскам и эскизам,
По лесу бродим, ищем свой пленэр.
И потакаю я её капризам,
Она себе меня берёт в пример.
А Николай Михайлович в Ликани,
Что на Кавказе, на берегу Куры,
Свой особняк выстраивать там станет –
Гнездом любви он станет до поры.
И виллу эту в мавританском стиле
Ему возвёл Леонтий Бенуа.
Ветра меня туда не заносили,
Но тост свой подниму: «Любви ура!».
Горыныч меня, думаю, поддержит,
И чокнемся мы с бабушкой Ягой,
Мадам грибочков нам ещё подрежет,
И выпьем мы все дружною гурьбой.
Ах, да, прошу прощения, Кикимор
Чуть было за столом я не забыл –
Они опять галдели там, вестимо,
Ван Гогу вечно прикрывая тыл:
- Любви Светлане нашей с Николаем!
- И Лешему любви с его мадам!
- Любовь лишь правит миром – мы-то знаем!
- Всё про любовь уже известно нам!
Чухонский лес, забытая избушка,
Прощайте, в мир вернувшие добро –
Я оглянулся молча на опушке
И вдаль пошёл, куда ведёт перо!
POST SCRIPTUM.
Перу свернуть с дороги этой трудно,
Когда уже наездил колею.
Как пьяница, пишу я беспробудно,
Светлане посвящая песнь свою.
Была Светлана дьяволом распята,
Отдав ему свою девичью честь.
Сама желала этого когда-то.
Но и сейчас она отдаст, что есть.
Светлана наша тоже ведь из этих –
Царицей, правда шабаша, была.
Но хочет быть лишь за любовь в ответе,
За тех, кого пока не родила.
Пусть на Светлане князь не мог жениться,
Любовь же к ней через всю жизнь пронёс.
Заставила лишь смерть их разлучиться.
Но навсегда ли? Вот ведь в чём вопрос.
Светлана в ведовстве поднаторела –
Уроки фрау даром не прошли.
Быть с Николаем? Только б захотела –
Дороги б снова вместе их свели.
Как фрау наша дух Петра любила,
Нам тоже привидение любить?
ПРИРОДА ЛЮДЯМ ПАМЯТЬ ПОДАРИЛА!
МЫ БУДЕМ ПОМНИТЬ, ПРОДОЛЖАЯ ЖИТЬ!
КОНЕЦ ЛИ СКАЗКЕ?
