Последний день Малыша

Тот день начался хорошо. Цветущая нежным цветом весна вот-вот готова была встретиться с летом, а с ним наступал и мой День рождения. Утром, по просьбе моей крёстной (родной сестры моей мамы) я съездила по небольшим, впрочем не связанным с этой историей, делам и с некоторым удовлетворением вернулась домой (удивительно, как иногда это чувство приходит без особой на то причины - хотя сейчас я и понимаю, что такое поверхностное удовлетворение никак не сравнится с настоящим, глубинным удовлетворением, которое возникает от чего-то действительно важного для вас, совершённого невзирая на возможные трудности и внутреннюю борьбу, а также прочие, имеющиеся у каждого в арсенале, препоны).

Ветер возился с любимым велосипедом (верным конём и спутником во многих прогулках и поездках по нашему необъятному городу), попутно пытаясь разбирать квартиру (дело, которое уже смело можно назвать «делом его жизни», но, увы, в котором он всё ещё не слишком преуспел..), и пребывая в приподнятом расположении духа, свойственном ему, когда он разворачивает вокруг себя бурную деятельность. Малыш же.. где был Малыш? Игристый ленивец разлёгся в своей любимой вотчине – тёплом, залитом майским солнышком уголке подоконника, где, отрешившись от мирской суеты частенько блаженствовал днём, когда солнце сияло во всей красе - и то тут, то там нет-нет да перебегали беспечные солнечные зайчики - и на закате, - тогда моя комната окрашивалась в мягкие тёплые золотисто-розоватые полутона, а на стене проступали причудливые рельефные тени. Я же уселась разбирать фотографии – рядом ждала старая картонная коробка, принесённая Ветром с балкона. Время давно уже перевалило за полдень, день был в разгаре. Всё было мирно, даже чуть отрешённо. Ничто как будто не предвещало резкой и скорой перемены (лишь смутные знаки в потаённых глубинах сознания Ветра, которым, увы, он не придал должного значения). Помню, как мы смотрели (со свойственным нам несколько сентиментальным умилением, признаюсь) на свесившего пушистый полосатый хвостик Малыша – и он казался нам самим воплощением покоя и довольства жизнью.

Но вот я снова в альбомах – в старых альбомах бабушки с дедушкой - мелькаю то тут, то там, - встречаясь, пересекаясь и расходясь с прочими персонажами нашего семейства: вот я со своими младшими братьями и сестрой (противоречивая четвёрка), а вот мама с папой в торжественный миг венчания (всё очень чинно, благородно в старинной церкви села Отрадного, и даже веет меланхоличностью в этой серьёзности от лиц жениха, невесты и присутствующих гостей), а вот бабушка Н., папина мама, за большим чёрным роялем в мерцающем концертном платье (про неё говорили не иначе как «человек-оркестр», и это правда), и много других не столь знакомых мне лиц.

Тем временем рядом замаячил Малыш и вопросительно дёргая хвостиком («а не выйти ли мне и не посмотреть, что творится без меня в мире?») мягкой поступью направился к двери. Признаться, я не обратила на него внимания, углубившись в моменты прошлого. Но тут Ветер, заслышав робкое мяуканье, распахнул дверь.

Прошло, наверное, от силы пара минут. На пороге снова возник Ветер и произнёс, как мне почудилось, до странности обычным голосом: Малыш вылетел из окна, иди посмотри! Я встаю, ещё не понимая произошедшего, бегу на нашу маленькую, но тёплую (во всех смыслах, особенно во времена бабушки и дедушки) кухню и выглядываю в окно. И там – о, ужас, - переполох, суета – сбежавшиеся люди, дети.. Страх, страх чего-то непоправимого и ускользающего закрался, расползся холодными мурашками у меня внутри. Хотелось бы застыть, и чтобы ничего больше не происходило, как в наполненном пустотой льюисовском «пространстве-между-мирами». В тот миг наш мир пошатнулся и как позднее скажет Ветер, никогда уже не будет прежним..

Я - по-прежнему стою, склонившись, и до меня долетают - как кинжалы - два отчаянных, надрывных крика – последний, полный боли! - привет Малыша.

Тот день быстро уступил место ночи – холодной, тёмной и страшной для нас. Время внезапно стало тягучим и неподвижным, как густой зимний туман, как разведённая эпоксидная смола, застывающая намертво на поверхностях и предметах, от которой никак не отделаться.

Вечером пошёл тихий дождь – мир как будто плакал о Малыше.