Танец Люцифера
Стихотворение написано под впечатлением от романа "XIII Ангел. Книга для всех и ни для кого" Анны Бергстрем
Жаркий танец Люцифера распаляет пламя страсти,
Небо замерло во вздохе, солнце падает в закат.
Ангел сладостных безумий ослепительно прекрасен.
Ускоряясь, нарастая, ритм колотится в висках.
Ад ликует, стонет, пляшет, жаждет танцем насладиться,
Что тлетворен и порочен, дик, безудержен и лих.
Вышли на вселенский шабаш ведьмы, грешники, блудницы,
Демоны и слуги Ада. Кто я? – лишь один из них.
Тайным трепетом желаний Он играет, Он кружится,
Воплощая совершенство, сбросив Ада внешний лоск.
Он прикрыл глаза, и ветер гладит звёзды на ресницах
И пленительные волны чёрных шёлковых волос.
Крылья – трепет поцелуев вечной Тьмы, вселенский Хаос,
Чёрный жемчуг полнолуний, в них огонь и мрак сплелись
Страстно, чувственно, жестоко… взмах – и всё во мне смешалось,
Увлекая ураганом в галактическую высь.
Сильной властною рукою чуть скользнёт Он по костюму
Цвета самой долгой ночи, тронет лацкан пиджака.
Я забыл, что лишь недавно был на дне подземных тюрем.
Как шампанского, безумья наливает Он бокал.
Под кровавою луною дразнит скрытые инстинкты
Тихо, вкрадчиво и тайно, прикасаясь, словно шёлк.
Танец Зверя, суть порока и греха мы все постигнем,
И, без памяти влюблённый, я на зов к Тебе пришёл…
Мимолётный взгляд проникнет под одежду и под кожу,
И, безудержно лаская, сладострастье дарит боль,
Осыпает лепестками; режет, словно острый нож, и
Я весь твой… на тонкой грани принимаю эту роль.
Взгляд в ответ – разрядом молний, он пронзает все глубины
И срывает все покровы, обращая в пепел, в пыль.
Я сражён и очарован, с губ срывается: «Любимый!»
Но, всё затопляя, глушит рёв неистовой толпы.
Жарче Ад и громче крики, отголоски древних оргий,
Чувства распаляет в жилах зелья пламенный янтарь,
В яром зареве багряном жажду исступлённой порки –
В шрамах, грешным, обнажённым я взойду на твой алтарь!
Вырвать собственное сердце на обряде чёрной мессы?
Или прочь уйти? Закрыться вновь в постылую тюрьму?
Крик беззвучно вылетает из груди до поднебесья:
Одержимый, я помешан стать желанным лишь Ему.
Жарче пламя Преисподней бьёт по обнажённым нервам,
Воплощая крах мечтаний и невысказанных фраз:
Я, влюблённый в Люцифера в эту ночь в Аду и не первый,
Бездна смотрит, иссушая холодом лучистых глаз.
Кнут, как Змей, скользит по коже – не удары, а напевы,
Леденит и обжигает искромётной чешуёй,
Перед ним не устояла – отдалась в Эдеме Ева,
Обвивал тугой спиралью тело юное её.
Пусть язык его раздвоен – бередит, ласкает, жалит,
Прорастают внутрь укусы ран на теле и душе.
Властью собственных иллюзий и разбитою скрижалью
Пал я. Сердце догорает – слишком лёгкая мишень.
Смесь страданий и блаженства – я пылаю где-то между,
Кнут – удав – всё туже душит, и померк небесный свод.
До фундамента разрушен замок призрачной надежды,
Брызнули в лицо осколки. Не алтарь, а эшафот.
Я кровавой лентой связан и над пропастью подвешен,
Вынесу любые пытки сотни лет и вечность лун
За мгновение объятий до конца времён утешусь,
За единственный и пылкий невозможный поцелуй…
Как затменья тень на солнце, я замру в немом экстазе,
Позабыв все муки ада, грешный я или святой.
Змей – бикфордов шнур – зажёгся и взорвал клубок фантазий,
Бездна в солнечном сплетеньи выжгла льдом и пустотой.
Околдован и растерзан пленник танца Люцифера,
В прах повержен среди буйства демонических когорт.
Неприступный, вожделенный, вечный господин Инферно –
Древний Зверь и Падший Ангел, он – для всех. Ни для кого.
