баллада о «Красном штурме»

Замолчи ненадолго, укутайся в тишину.

Рассказать соглашаясь, седой кипарис кивнул,

призывая в свидетели ветер и камни стен.

Слушай быль о путях обретения и потерь.

 

Жил-был воин.

Отвага, победы в боях…

пари…

Вот, пришпоренный, дерзко в прыжке над столом пари́л

легконогий скакун.

Норовисто взбрыкнула жизнь,

отправляя затейника в путь к берегам чужим.

Не печалясь о прошлом, в заморские чудеса

погрузился — охотился, пил, танцевал, писал,

ликовал, горевал, возносился и шёл ко дну.

Без хлопот возвратился, с собою привёз жену.

Собираясь надолго остаться, построил дом.

 

Это присказка. Сказку, приятель, сейчас начнём.

 

Между морем и небом стоит — миражом в горах —

дача-замок, чьё имя поныне внушает страх.

Обветшавшие залы тоскливо-спокойны днём,

но едва на щербатых полах лунный блик мигнёт,

оживает

и дышит,

и мечется в темноте

по незримым следам преступлений, страстей, смертей —

будто свора сломавших засовы голодных псов —

неприкаянных призраков жуткий ночной дозор.

 

Эти четверо в форме привычно чеканят шаг.

…Ни патронов не стало, ни силы напор держать —

а враги безоружным ретиво стреляют в грудь…

Может, кто-то отыщет могилу когда-нибудь,

отпоёт, отчитает и выпьет за упокой —

тяжела офицерская служба без отпусков.

 

У девчонки-тростинки пустой и нездешний взгляд.

Серовато-серебряным раны

кровят,

кровят,

синяки на запястьях и бёдрах светлы-светлы —

так красиво мерцает.

А главное — не болит.

 

В кулаке у кухарки дрожит черенок ножа —

непривычно разбойничьим хватом его держать.

Асфиксийную муть разрывает надсадный вой:

ни один из гостей-палачей не ушёл живой,

только дочь не вернуть.

И — ни в свет, ни во мрак теперь,

лишь, бесплотно скитаясь, в прозрачной петле хрипеть.

 

Чуть забрезжит рассвет —

скрежет,

шорохи,

шепотки:

замок за́ ночь устал от блуждания душ людских

и ему бы взлететь с ураганом под облака,

чтоб весна и гроза,

чтобы ливень омыл бока,

чтоб осталась внизу судеб выжженных суета.

Только капли горчат

и домам не дано летать.

 

Без вины виноватый —

вздыхая,

ворча, 

стыдясь —

смотрит замок с укором провалами окон-глаз.