Чьи руки?

Пятидесятилетняя девушка Лидка вместе с мамой живёт на даче в часе езды от города. Две квартиры в столице – свою и мамину – она сдаёт в аренду.

Почему девушка? Нет, конечно, когда-то у неё было два мужа, сначала официальный, потом гражданский. Девушка потому, что она выглядит на тридцать пять лет, стройная, высокая, голубоглазая и всегда заплетает волосы в две короткие худенькие косички, растущие сразу сзади ушей и торчащие в разные стороны как антенны. Умиротворенное выражение лица с правильными, немного удлиненными как на иконах, чертами, дополняет картину безоблачной юности.

Почему Лидка? Потому что так её звали в семье и такими же уменьшительно-ласкательными именами она зовёт всех своих подруг.

В прошлом хороший ювелир, теперь она освободила себя от любых трудов, кроме ухода за лежачей мамой – та тоже однажды отказалась вставать с кровати в свои семьдесят пять лет, хотя никаких медицинских показаний к этому не было. Мама целыми днями лежит и смотрит все передачи подряд по телевизору, пять раз в неделю ест на обед приготовленный в понедельник борщ, а на завтрак – бутерброды с сыром. Из своей комнаты мама не выходит и курит там же, поэтому в комнате застарелый запах мочи и сигаретного дыма. Периодических забот требует и дача, плюс приготовление еды и вынос большого мешка с мусором за ворота раз в неделю.

Рыба по гороскопу, Лидка умело организовала спокойное и ровное течение своей жизни, по которому остаётся только комфортно плыть, расслабившись. Корм для робкой черненькой собачки Чипки с большими лохматыми ушами и обожаемого рыжего кота Лобзика, а также шоколадные конфеты для мамы, привозит мамин “молодой” любовник шестидесяти восьми лет из города. Остальные продукты привозит по просьбе Лиды её любовник Валера семидесяти лет, приезжающий в выходные на свою дачу по соседству. Квартиранты присылают деньги на пластиковую карточку, с которой Лидка оплачивает коммунальные услуги через интернет. Дачу она практически не покидает, только иногда выбирается за шашлыком в соседнее кафе.

Жизнь протекает монотонно и скучно. Разнообразить её помогает eau-de-vie, которой регулярно угощает её Валерка. Уборкой в доме Лидка пренебрегла, поэтому застарелая грязь в доме вызывает унылое впечатление и чувство брезгливости. Гостей туда не приглашают. Зато глаза радует дачный пейзаж: самых удивительных оттенков сортовые ирисы, разбросанные тут и там между плодовыми деревьями, цветущие кусты и альпийские травы, вьющиеся растения, спадающие водопадом с забора. Поэтому большую часть своего времени Лидка проводит в кресле на веранде, тоже грязной и засаленной, любуясь на плоды своего садоводства в обнимку с Лобзиком и Чипкой, покуривая сигаретки и болтая о том, о сём с Валеркой.

Она давно звала свою давнюю подругу, бухгалтершу Светку, в гости, но той было некогда – работала, жила одна, поэтому все заботы о собственном существовании ложились только на её плечи. Всё же однажды в весенний выходной день она сумела выбраться из долговой ямы обязанностей перед самой собой, дабы не выглядеть в обществе грязной белой вороной, и навестила Лидку.

Расположившись в глубоких креслах на веранде с рюмкой мартини, они долго вспоминали и хохотали над приключениями во время совместных путешествий, сплетничали про общих знакомых, рассказывали друг другу об изменениях в своей жизни и жаловались на свои проблемы.

– Что бы мне такое придумать, чтобы солнце не грело холодильник и не слепило глаза летом? И так жара будет, а тут еще и прямые солнечные лучи жгут докрасна! - закрываясь ладонью от заходящего солнца и глядя куда-то ввысь, задумчиво говорит Лидка.

– Занавеску повесь. Я могу привезти. Мне как-то на рынке очень понравилась одна ткань и я её купила про запас. А у меня этих штор пруд пруди! До неё очередь до конца моей жизни стопроцентно не дойдет. Могу подарить. – Предложила Светка.

– Давай! – Обрадовалась Лидка. – А я попрошу Валерку купить и повесить струну. Ты мне прищепки купи, пожалуйста. Они копейки стоят.

И вот на столе разложена яркая рыжая ткань с голубыми и красными цветами, по случайности ровно той длины, которая требовалась для веранды, на ней кучка маленьких прищепок, а на металлической конструкции, поддерживающей крышу, протянута струна. Лидка торжественно устанавливает складную лестницу, царственно поднимается по ступенькам, одной рукой приподнимая подол своей длинной до пят цветастой батистовой юбки, и начинает прицеплять прищепки.

– Валерка, повесь остальные, а то у меня руки заболели, не могу больше! – командует она где-то на десятой прищепке из сорока семи.

Морщинистый, маленький и щуплый Валерка, в очках, проворно взбирается повыше как обезьянка и прицепляет остальные.

– Раз уж ты всё равно там, повесь занавеску заодно, – говорит Лидка, медленно и нехотя подавая ему оставшуюся нетронутой после магазина ткань, не травмируя себя тем, что семиметровый отрез валяется на пыльном цементном полу рядом с мисками кота и собаки c давно прокисшей едой.

Валерка методично и быстро прищепляет её, а Лидка контролирует расстояние между прищепками и делает замечания. Как раз в это время солнце садится и просвечивает сквозь рыжую занавеску, от чего складывается впечатление, что веранда охвачена пламенем преисподней.

– Голова боится, а руки делают, – улыбаясь и любуясь занавеской, восхищённая собой, говорит довольная Лидка, расправляя складочки.

– Чьи руки? – размышляет Светка, гордая своей добротой и благородством.

Валерка молча наливает себе рюмку водки