СТАЛИНГРАД. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОЗДУШНЫЙ НАЛЕТ.
Вдруг, налёт врага, мессершмитты.
Идут клином, словно пришиты.
И заходят они над составом,
Идут бреющим, скопом, навалом.
«Воздух! В степь!» - прозвучала команда,
Кто куда, разбежались, так надо.
Все зарылись в сугробы, ладно.
Беззащитны, видны сверху банде.
Началось, стреляют зенитки,
Бьют по мессерам, две улитки.
Сверху, бомбы и пулемёты,
Всё смешалось, кровь, перемёты.
А налёт, продолжался долго.
Заходили, бомбили, стреляли.
Снизу, тоже им отвечали,
Но вагоны горят, попали.
Наконец, улетели бандиты.
Все встают, собирают убитых.
Тут команда: «Строиться, живо!
Доложить, кто убит, кто живы!»
Взвод построен: «А где же, Уханов?
Видел кто его, нет среди мёртвых?»
Осмотрели воронки, барханы,
В горле, комом застрял, сухарь чёрствый.
Командир батареи, Дроздовский,
Принимает взводов команды.
В батарее, два взвода, во взводе,
Два расчёта, орудий бранных.
«Кузнецов! Где же Ваш Уханов?
Где пропал, где исчез, так рано?»
Побелел, Дроздовский, от злости:
«Всё! Отставить! Ищите кости!»
Кузнецов козырнул, уходит.
Вдоль состава, быстро проходит.
У, горящих вагонов, толпа.
А в толпе, командир полка.
Командир дивизии там,
Незнакомый с ним генерал.
Очень строгий, с палочкой он.
В полушубке, блестит погон.
Он, Бессонов – командующий.
Принимает войска, на марше он.
Самим Сталиным, он назначенный,
Ему армия, предназначена.
Кузнецова строго спросил:
«Доложите, куда идёте?
Что молчите, я же просил…»
Лейтенант, к шапке руку подносит.
«Разрешите, Вам доложить,
Нет во взводе моём сержанта.
Может голову он сложил,
Мы с ним вместе, мы, из курсантов.
Командир дивизии, Деев,
Говорит лейтенанту строго.
Как металл говорит, как бреет:
«Что ж, бегите, ищите, с Богом!»
Кузнецов, не стал долго ждать.
Козырнул, повернулся, чётко.
За составом станица, узнать,
Может там, а станица – щёткой.
Здесь дома, сараи и риги,
Но не видно людей, все скрылись.
Вот такие случились фиги.
Постучался в дверь, не открыли.
Видит, мальчик с ведром к колодцу,
За водицей малый спустился.
Кузнецов к мальцу обратился:
«Не видал ли сержанта, где скрылся?
Отвечает малыш: «Я знаю.
Ваш военный дядя, в том доме.
Там, безногий Иван проживает,
Он всё знает, всегда на стрёме.»
Кузнецов направляется к дому,
А навстречу, Уханов идёт.
Улыбается, тащит котомку,
И кусок колбасы суёт.
«Поменял колбасу, на мыло.
А в придачу, пару белья.
Всё одно, что было, то сплыло.
Но за то, шамовка, своя.»
Кузнецов, в сердцах, отвечает:
«Ты хотя бы отчёт даёшь?
Дезертирство, тебе припаяют,
И в штрафную роту пойдёшь.»
Тут Уханов сплюнул, добавил:
«Не пугай ты меня, лейтенант.
При налёте на месте, не сплавил,
А тушил вагоны сержант!
А потом машинист сказал мне.
Состав дальше уже не идёт.
Дальше строем, походным маршем,
Наше войско к фронту пойдёт.
Так что, ты успокойся и вникни.
Топать нам, где – то 200 вёрст.
А жратва, пригодится, раз влипли.
А Уханов – сержант, не прост!»
И пошли они вместе к составу,
Там, Дроздовский, уже кричит:
Батарея, в колонну, равнение справа!»
Сам на лошади он сидит.
И пошли по степи, колонны.
Сотни, тысячи, молодцов.
И орудия, кони, тонны,
Разных грузов, со всех концов.
Снег скрипит, мороз обжигает.
Небо чистое, солнце слепит.
Далеко Сталинград, шагают.
Путь далёкий, пред ними лежит.
