Хитростью заманил он всех в свои широко раскрытые мысли
Хитростью заманил он всех в свои широко раскрытые мысли,
Раскинулся морем лжи, даже понимая, что жить теперь с этим,
Точнее этим. Интересно, каково это жить морем лжи?
Ведь если ты море, то даже не ясно мертв ты или жив.
Но самое главное, так никто и не выяснил, какой у него был мотив.
Молитв не слышал, мольбе не внемлил. Зачем одарил он всех смыслами по весне?
Повесть свою начал речитативом медитативным зачитывать.
Чик, чик, чик — один за другим переключались слушатели на одну с ним волну.
Остались одни войны не затронуты этими речами.
Эй вы очнитесь! Проснитесь! Это же все сплошная ложь, — войны кричали.
Сопротивление их понятно, — возражал он. Какое им дело до весны! Войнам подавай войну.
Жестокую, токами жизненными наполненную, войну великую... войны один за другим переключаются: чик, чик, чик.
Да и странно было бы если не... Ложь — она же всегда ложе. Ляжешь на него, и так хорошо!
А правда... — она ведь всего-то «нет или да», «налево или направо», правила, вилы.
Говорить всегда правду как бы положено,
И мало кто понимает, что если правда — это потому, что "положено", то это уже не правда, а тоже ложь.
В общем никого не осталось. Ни одной не было такой силы,
Чтобы морю могучему что-то противопоставить. Переключились все. Слушают каждый его белый в эфире шорох.
Ну а что? Если все плавает в море лжи, нет ли здесь некоторой степени условности,
Что есть правда, а что есть ложь? Слова такие теряют свою актуальность.
Жалко, конечно! Такая красивая пара — правда и ложь. Но если уж плавить
Правила, жалко, не жалко — придется словам объяснить, что им малость
Не повезло родиться не в то время, не в том мире, не в той действительности.
В утешенье заверить, что станут они теперь персонажами снов,
А еще придумать несколько мифов, где будут они героем и антагонистом
Под вымышленными именами, например ложь будет Слоунж,
А Правда — Проустондж
Простые такие метафорические имена, при всем при том,
Что все понимали, кто мог понимать, что только в мифах и снах этих двоих можно и будет увидеть снова.
Но тут получилось вдруг так, что заряженный для архивации миф
Вдруг начал срабатывать, финтить архетипами, типировать все вокруг в простейшей бинарной логике.
Горек ли был вкус у льда, которым вдруг море покрылось?
Иногда казалось, что горек, особенно тем, кто конструировал мифы, когда выяснилось,
Что времени в мифы не заложили, и Слоунж с Простоунджем бились, как гики,
И в настоящем, и в будущем, и в прошлом. И вот понеслось: прилив-отлив, отлив-прилив!
Лёд тает-мёрзнет мёрзнет-тает и над всем этим летает полярная сова
Святым духом. Чутко следит, чтобы льда и воды было ровно поровну.
Странно то, что сову в мифы не закладывали - прилетела сама.
Лучше бы само прилетело время, но нет — бесшумными телесами
Полярная сова в небесах над водольдом летала и, подчиняя норову
Своему, баланс сил между Слоунжем и Простоунжем выдерживала.
Жила в воздухе, выла от скуки, просто уже́ с Простоунжем
договорилась бы, не будь она полярной, или бы поддалась
Речам сложным Слоунжа, но нет! Был у совы обет:
Облетать водолед и следить за тем, что нет
Перекосов в одну из сторон. И этим своим обетом сова наслаждалась,
Пока Слоунж с Простоунжем не сложили оружие.
Руки они пожали друг другу. Но толку-то! Времени как не было, так и нет,
Сова как летала, так и летает. Просто лёд перестал таять и мерзнуть вновь.
Приливы-отливы притихли. Лихость ушла из этого глупого мира,
В котором все уравновешено мертво пусто и сиро.
С изнанки своей души сова достала любовь —
Любишь-не-любишь всегда придаёт динамику. Поднялся над миром рассвет.
Свежим взглядом взглянула сова на Слоунжа. Сложно же выдержать
Простоту, когда тебе кто-то поёт, что любит.
Любая поверит, а Веры пока в мире не было.
Остыл без веры рассвет, И в темноте сова подостыла,
С пьедестала низвергла Слоунжа, сложность разбилась о быт.
В темноте засиял Простоунж, чья миссия веру в мире рождать.
Не дать не взять, в мире пошёл прирост населения.
На силу сова с чувствами справилась — темнота опять наступила
Снова Слоунж в почете, любим, узурпировал веру.
И такая у Проустоунжа в душе безнадёга серая
Началась, что Слоунж сжалился и Простоунжу надежду подарил.
Надо же! Подумала сова, сваливаясь в плоский штопор.
Надежду нам дарит Слоунж? Простоунж дарит Веру,
А я, выступая в роли святого духа, дарю Любовь?!
Дала сова штурвал от себя, одновременно с этим против вращения педаль ударив,
Кровь в висках утихомирив, стабилизировалась по ветру.
Утренний яркий рассвет регулярно входил в мир с тех пор.
Ну а там, где рассвет, ясно же, будет и закат...
Такая вот и пошла чехарда. Катится свет по небу над водольдом:
Красный, желтый, красный, чёрный, снова красный...
Сова понимает, что это тенденция опасная —
Так этот мир превратится в полный дурдом,
С таким трудом соблюдала обет и вот тебе на!
Для соблюдения баланса свет-тьма-свет-тьма
На небе над водой появилось солнце.
А что тогда такое весна если не это?
И пошло-поехало: за весной пришло лето,
За летом осень плеснула сове дождями в лицо,
Потом пришла зима, а потом снова весна...
Ну а затем Слоунж хитростью заманил сову и Простоунжа в свои широко раскрытые мысли,
Раскинулся морем лжи, даже понимая, что жить теперь с этим,
Точнее этим. Интересно, каково это жить морем лжи?
Ведь если ты море, то даже не ясно мертв ты или жив.
Но самое главное, так сова и Простоунж и не выяснили, какой у него был мотив.
Молитв не слышал, мольбе не внемлил. Зачем одарил он их смыслами по весне?
