Братья
На дворе вокруг белым-бело –
Замели и сгинули метели.
Крепко спит, укутавшись, село,
Где выводит брата для расстрела
По дороге к речке старший брат.
Снег скрипит. Ни слова. Тихо-тихо.
Полчаса осталось до утра.
Сто шагов: ни скрыться, ни привыкнуть.
Онемели руки за спиной,
Рвёт мороз, грызёт нутро на части:
Босяком, но, словно штык, - прямой
Первый брат шагает безучастно.
Приговор нетрудно угадать…
Жил как верил – и дожить сумеет.
Греет путеводная звезда
Контуром с распахнутой шинели.
Сто шагов. Совсем недолго ждать
До конца дорожного отреза:
Вот уже виднеется вода
В полыньи разверзнувшейся бездне.
А второй, с ружьём наперевес,
Метя в землю и стволом, и взглядом,
Шёл след в след и свой тяжелый крест
Волочил – и чудом лишь не падал.
Есть присяга, долг. И есть приказ.
Приговор – но оттого не легче.
Пара слов, короткая строка:
Мёртв один, второй – ей искалечен.
Как ему глядеть через прицел?
Как найти движенью пальца силы?
Как потом по жизни с этим всем
Год за годом?! Господи, помилуй!
Но судьба черствее сухаря.
Что должно случиться, то – случится.
Кончен путь. Не стоит медлить зря.
Тишина. И снег до боли чистый
Режет глаз. Сморгнуть. Не нужно слёз.
Не нужны приказы – всё понятно.
Здесь без слов прощаются, всерьёз,
Встав лицом к лицу, родные братья.
«Жаль, братишка – старший не сказал, –
Что же ты…? Вот проклятая доля!
Видит Бог – я не желаю зла.
Может, после свидимся с тобою...»
Младший об ином смолчал сейчас:
«День придёт за этой ночью темной.
Ты меня с лучом зари встречай
Ярко-алой. Не горюй – и помни!»
Тишина. Бичом хлестнул огонь.
Мерный всплеск. Круги бегут широко…
И в два раза злей для одного
По следам обратная дорога.
Картина Бортнова Петра Степановича, "Братья" 1968
