Гостиница среди олив, и тростников...
* * *
Гостиница среди олив, и тростников,
И прочих зарослей, – их бриз едва колышет,
А небеса, где нет уж месяц облаков,
На местность скромную слепящим жаром дышат.
Жильцы разъехались – лишь пара стариков
Да грустный пес Барон здесь нынче проживают
И вечерком, убрав по паре шашлыков,
Под звездами сидят, спиртное попивают.
Барон не отстает – винцо хлебает он
Из чашки той, где харч был ранее наложен,
И чувствует в ночи он жизней миллион
И ощущает, сколь пред Господом ничтожен.
Повизгивает он и стариков смешит,
Но чуют и они бездонность над собою,
И мнится: не тростник, а Млечный Путь шуршит
Под легкой и благой Господнею стопою.
* * *
В жизни курортной хорошего мало –
Пылью вокруг разговоры висят,
Жадно глядят на тебя прилипалы
С вечным вопросом: «Нальешь пятьдесят?»
И, так как спаян со скукою отдых,
То в разговоры вступаешь, увы,
И угощаешь людишек негодных
С суетным хламом внутри головы.
И размышляешь: «А может, увечен
Сам ты, а эти годны ко всему –
Век производит тот тип человечий,
Что максимально подходит ему».
Век производит стяжателей праздных,
Попусту мечущихся непосед.
Может быть, войн и не будет ужасных,
Но и основ для развития нет.
Есть лишь колючая пыль разговоров,
Вечно висящих, сознанье дробя,
Есть только множество вдумчивых взоров
С мыслью одной: «Обобрать бы тебя».
Пусть поколение сплошь измельчало –
Не зарыдаю от этого я,
Ибо уже приближаюсь к началу
Нового выспреннего бытия.
Страшно одно лишь: вдруг я ошибаюсь
И меня встретит Харон, бородат,
И повлечет за собой, улыбаясь,
В новый коммерческий пансионат.
