МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
ОНА ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ЖИВЁТ
Притихший домик у реки,
Осенних ягод горький мёд,
И сердца частые толчки -
Она здесь больше не живёт...
На фоне всполохов зарниц
Печально наблюдать полёт
Последних перелётных птиц…
Она здесь больше не живёт.
И долгожданный силуэт
Уже в окне не промелькнёт.
И не подаришь ей букет -
Она здесь больше не живёт.
Не загорится в спальне свет -
Пусть и чернеет небосвод -
Её не жди, её здесь нет,
Она здесь больше не живёт.
И не стучись в глухую дверь -
Никто тебя за ней не ждёт.
Ты, наконец, мой друг, поверь:
Она здесь больше не живёт…
КОГДА УШЁЛ ТЫ
Когда ушёл ты от меня –
не буду я скрывать –
проплакала почти полдня…
Была пуста кровать
с твоей (у стенки) стороны,
и я спала одна,
не чувствуя своей вины.
А в чём моя вина?
В том, что любила я тебя
безумно, мой поэт?
И, молодость свою губя,
жила с тобой пять лет?
И изменила я тебе
всего-то раза два
(в командировке в Душанбе),
и то из озорства…
…Тебя увидела вчера
случайно во дворе,
когда лил дождь, как из ведра,
а я была в хандре
и вышла в полдень на балкон
спастись от духоты.
"О, матерь божья, это он!"
Он – это значит Ты!
Махнула я тебе рукой:
давай мол, заходи!
И вновь в квартире дух мужской,
и что же впереди?
На первый взгляд ты встрече рад,
а как же рада я!..
Хотя б один намёк и взгляд –
и я опять твоя!
А ты сказал, что мне принёс
весёлые стихи.
И тут же мне их преподнёс,
и мне простил грехи.
А я сказала: – Mon ami!
Нет никого щедрей!
Ну, а теперь меня возьми!
Возьми ж меня скорей!
СЫГРАЙ, ТАПЁР!
Затосковала что-то я…
Сейчас бы песню удалую,
чтоб вширь пошла душа моя…
Сыграй, тапёр!
А я станцую.
Ты знаешь песни о любви
негаснущей и незакатной?
Хоть душу на клочки порви –
мне не вернуть Его обратно…
Он хлопнул нашими дверьми,
за ними свой оставив запах.
(Да, табачища, чёрт возьми!)
Меня заставил горько плакать.
Но надо, надо, надо жить!
Пусть без Него и очень трудно…
Любовью надо дорожить –
считаю я – и пусть занудным
Он был и глупо ревновал
меня к запойному соседу.
Признаюсь, было раза два:
вела с соседом я беседы,
но не в постели, нет, ни-ни…
Ну, может быть, разочек было…
А сколько было руготни
потом?
И я чуть не прибила
Его за грубые слова
и обещания развода.
За что???
Живём-то однова!
Одна измена за полгода
не стоит, чтобы жизнь ломать?
Скажи, тапёр, ведь правда это?
И блюз скорей заколошмать
в начале нашего банкета…
Я вижу: ты не дилетант
играть на пианино блюзы.
Играй же, чёртов музыкант!
А я твоею буду Музой.
АФРОДИТА
Я помню как сейчас, как было дело:
старинное грузинское село;
кафешка под названьем "Сакартвело"
(ах, сколько ж долгих лет с тех пор прошло!)…
Мы пили из гранёного стакана
какое-то грузинское вино –
мы были веселы, совсем не пьяны
(как это было всё-таки давно!)…
И свежестью с окрестных гор тянуло,
дышало море ласковой волной.
Ты на песке на берегу уснула,
а я же на гармонике губной
тихонько колыбельную-lullaby
играл под чаек вездесущих крик.
Вечерний бриз нас гладил нежной лапой,
по морю плыл куда-то белый бриг.
И ты проснулась: – А пошли купаться?
Мы окунулись в ропщущий прибой
и стали, как шальные, целоваться.
И ты кричала: – Ах, ты мой ковбой!..
Сверкало море, и луна блестела,
инициалы на песке ногой,
смеясь, чертила ты… Белело тело,
запомнил на всю жизнь тебя нагой…
… Мой старый дом, бесчувственно-усталый.
Пустая ночь, дрожащий свет свечи.
Декабрь, и снег немного запоздалый,
и холод от нетопленой печи.
В окно стучит кленовой веткой ветер,
и надоедливо звенит стекло.
И снова канул в Лету долгий вечер,
но время сна ещё не подошло.
К оконному стеклу прильнув поближе,
я в полной темноте увидеть смог
(давно уже живущую в Париже)
девчонку в пене с головы до ног.
