Из Вильяма нашего Шекспира

Sonnet CXXXVIII

 

When my love swears that she is made of truth

I do believe her, though I know she lies,

That she might think me some untutor'd youth,

Unlearned in the world's false subtleties.

 

Thus vainly thinking that she thinks me young,

Although she knows my days are past the best,

Simply I credit her false speaking tongue:

On both sides thus is simple truth suppress'd.

 

But wherefore says she not she is unjust?

And wherefore say not I that I am old?

O, love's best habit is in seeming trust,

And age in love loves not to have years told:

 

Therefore I lie with her and she with me,

And in our faults by lies we flatter'd be.

 

Сонет 138

 

Когда моя любовь клянётся мне,

что создана из верности она,

я верю этой милой болтовне,

хоть знаю, что любовь мне неверна.

 

Она считает, видимо, юнцом

несведущим в любых делах меня

и, может, даже и большим глупцом,

в котором нет ни страсти, ни огня.

 

А я, во власти фарисейских чар,

наивно верю и готов забыть,

что по годам не молод я, а стар,

давно утратил молодости прыть.

 

Такие мы с любовью болтуны…

В своих изъянах ложью польщены.

 

 

Sonnet CXLVII

 

My love is as a fever, longing still

For that which longer nurseth the disease,

Feeding on that which doth preserve the ill,

The uncertain sickly appetite to please.

 

My reason, the physician to my love,

Angry that his prescriptions are not kept,

Hath left me, and I desperate now approve

Desire is death, which physic did except.

 

Past cure I am, now reason is past care,

And frantic-mad with evermore unrest;

My thoughts and my discourse as madmen's are,

At random from the truth vainly express'd;

 

For I have sworn thee fair and thought thee bright,

Who art as black as hell, as dark as night.

 

Сонет 147

 

Неизлечимой хворью болен я.

Любовью называется она.

Отравленного требует питья,

и я отраву эту пью до дна.

 

Пытался разум-лекарь хворь лечить,

но где там… И ушёл рассудок мой.

Лишь смерть смогла б с любовью разлучить.

Жизнь без неё казалась мне тюрьмой.

 

Теперь я медленно схожу с ума.

Душевного покоя больше нет.

Хотя я знаю, что любовь – чума,

несу в словах своих безумный бред.

 

Я клялся: ты, как юная весна!

Но ты черна, как ад, как ночь темна.